Неолиберализм быстро приобрел широкую популярность сразу после своего появления. Начиная со времен диктатуры Пиночета в Чили, эта новая экономическая модель была поддержана националистами, в частности, Институционно-революционной партией (PRI) Мексики, перонистами с Карлосом Менемом (Carlos Menem) во главе в Аргентине и социал-демократами Чили, Венесуэлы и Бразилии. Начавшийся процесс принял лавинообразный характер. Казалось, что ни одно из движений не может остаться в стороне от него. Так называемый Вашингтонский консенсус и общая идея теоретически должны были привести почти все политические силы к поддержке к этой модели.
Но расцвет неолиберализма длился недолго. Вскоре три крупнейшие экономики Латинской Америки погрузились в кризис (мексиканская в 1994 г., бразильская в 1999 г., аргентинская в 2001-2002 гг.), который развеял эйфорию вокруг успеха неолиберальной модели. Ее основные проповедники были низвергнуты, некоторые из них оказались в тюрьме (Альберто Фухимори, Карлос Андрес Перес), негативные результаты правления других (Фернандо Энрике Кардосо, Карлоса Менема и др.) легли на их репутацию несмываемым пятном. Устойчивый экономический рост в этих странах так и не возобновился, зато возрос уровень концентрации доходов и государственного долга. Полный крах потерпела неолиберальная модель — великий проект модернизации экономики правых сил. В одних странах эти силы были свергнуты, в других — «правым» правительствам пришли на смену другие, которым тоже не удалось добиться большого успеха.
Через некоторое время вышеупомянутые государства достигли быстрых темпов экономического роста, политической стабильности, сокращения уровня бедности, несмотря на глобальный экономический кризис и рост неравенства в мире. Как минимум, в течение десяти лет каждая из этих стран демонстрировала достойные показатели роста и распределения доходов. В это время на политическую арену вышли такие лидеры, как Уго Чавес, Лула да Силва, Нестор и Кристина Киршнер, Хосе Мухика, известный как Пепе, Эво Моралес и Рафаэль Корреа.
В свою очередь, правые разыграли свою партию в Мексике и Перу, но не достигли успеха. Даже когда экономика этих стран демонстрировала рост, социальные показатели не улучшились. Лидеры сменялись один за другим, теряя популярность и политическую репутацию. Что касается ультралевых сил, они остались на своих позициях теоретических критиков, ни в одной стране они не создали альтернатив, которые обычно воплощаются в жизнь правыми. Ни одного значительного лидера не появилось среди представителей правых и леворадикалов.
После того, как мир пережил самый глубокий кризис международного капитализма после 1929 г., даже пост-неолиберальные страны ощутили последствия этой длительной мировой рецессии. Эти последствия вместе с ошибками в политике спровоцировали кризис в ряде латиноамериканских стран, включая поражение левых на выборах в Аргентине и Венесуэле, деградацию правительств Бразилии и Эквадора.
Если левые не смогут взять реванш в этих странах, можно будет говорить о полном провале латиноамериканского левого движения. Этот факт уже можно констатировать в отношении Мексики и Перу, где левые до сих пор не смогли воспользоваться политической и социальной слабостью правительств, чтобы выбрать новых лидеров и создать альтернативу неолиберализму.
В странах, где бразды правления взяли левые, была реализована на практике успешная модель экономического развития с распределением доходов, несмотря на то, что она шла вразрез с мировыми тенденциями. Латинская Америка — единственный регион в мире, где смогли прийти к власти анти-неолиберальные правительства, которые начали борьбу с неолиберализмом. Значительные изменения к лучшему, произошедшие в обществе этих стран, сохраняются, что свидетельствует об успехе политического курса их правительств.
Лидерам левой ориентации впервые в истории удалось упрочить процессы региональной интеграции во всем регионе Латинской Америки и Карибского бассейна, процессы, происходящие относительно независимо от США. Таким образом, эти правительства выступают в качестве оси левых сил всего мира в XXI веке, и это касается даже новых европейских левых сил, как партии Сириза (Syriza) в Греции и Подемос (Podemos) в Испании.
Несмотря на то, что некоторые из этих стран переживают кризис в настоящее время, в передовой манере предлагают преодолеть его именно латиноамериканские левые XXI века. Правым приходит на ум лишь консервативные и репрессивные пути выхода из кризиса. Правительство Маурисио Макри в Аргентине — яркий тому пример. А ультралевые не имеют никакого политического веса. Судьба Латинской Америки в новом веке зависит от того, как разрешится спор между пост-неолиберальными правительствами и неолиберальными планами восстановления экономики.
