Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
После обретения независимости пять республик Средней Азии продемонстрировали способность держаться на плаву. Сегодня их коррумпированные авторитарные режимы столкнулись с цунами проблем, способных привести к преобразованию региона. Возможность коллапса одной или нескольких стран Средней Азии неожиданно стала намного реальней, чем когда бы то ни было.
Долгие годы пять бывших советских республик наслаждались удивительной стабильностью. Но экономический кризис в России подрывает их основы.
После обретения независимости примерно четверть века назад пять бывших советских среднеазиатских республик продемонстрировали заслуживающую внимания способность держаться на плаву. Пока политики и журналисты привычно называли регион потенциальной колыбелью нестабильности, специалисты обращали внимание на удивительные возможности режимов удерживать контроль, несмотря на долгую экономическую и политическую стагнацию, то, что Сара Кендзиор (Sarah Kendzior) три года назад на Democratic Lab (спецпроект Foreign Policy и Института Legatum по освещению стран в период перехода к демократии, — прим. перев.) назвала «проклятием стабильности». Как отмечали эксперты, режимы всегда быстро подавляли беспорядки даже в случае самых ужасных вспышек антиправительственного насилия.
Тем не менее, сегодня коррумпированные и авторитарные режимы Средней Азии столкнулись с цунами проблем, способных привести к преобразованию региона. Экономика этих стран оказалась на грани краха из-за экономического кризиса в России и глобального падения цен на сырье, причем худшее еще впереди. В 2016 году экономика среднеазиатских стран достигнет дна и лишит режимы последних остатков доверия. В таких условиях любое неожиданное событие — смерть лидера или жестокое подавление акции протеста — грозит перерасти в масштабные беспорядки. Следовательно, возможность коллапса одной или нескольких стран Средней Азии неожиданно стала намного реальней, чем когда бы то ни было в недавней истории.
Главной причиной грядущего экономического кризиса стал внезапный упадок северного соседа. Хотя среднеазиатские республики уменьшили зависимость от Москвы после распада СССР, Россия остается для них самым важным экономическим партнером. Это главный рынок сбыта несырьевых отраслей, гигантский рынок труда для мигрантов, присылающих домой жизненно необходимые деньги и важнейший источник инвестиций. Пока Россия процветала, все было хорошо. Но в 2015 году западные санкции, российские контрсанкции и падение цен на сырье загнали экономику России в кризис. Если судить о катастрофических новостях последних недель, то 2016 год гарантированно будет еще одним годом экономического спада. Упадок России означает, что трудовые мигранты из Средней Азии больше не смогут поддерживать свои семьи, среднеазиатские предприятия, зависящие от российских покупателей, будут вынуждены увольнять работников, и курсы местных валют в этих республиках обрушатся вслед за рублем.
Так как официальные статистические данные, публикуемые некоторыми правительствами среднеазиатских республик, не отличаются надежностью, а переводы денег из России не включены в ВВП, то трудно точно оценить характер происходящего. Как правило оптимистичный Всемирный Банк считает, что в 2016 году экономика Казахстана, самая большая в регионе и отличающаяся относительно честными публикациями данных, вырастет едва ли на 1%. Но Аналитическое подразделение издания The Economist (Economist Intelligence Unit) считает, что страну ждет спад. И изучив внимательно косвенные признаки экономической деятельности, мы получим более точное представление о масштабах проблем среднеазиатского региона.
Для бедного южного пояса региона — Таджикистана, Киргизии и Узбекистана — проблема денежных переводов стоит особенно остро. Курс рубля по отношению к доллару с ноября 2013 года упал на 128%, и это ослабляет покупательные способности миллионов иностранных рабочих из Средней Азии, работающих в России. Эти страны по зависимости от переводов средств занимают лидирующие места в мире, и Центральный банк РФ зафиксировал рекордные падения объемов денежных переводов — на 43%, 38% и 51% соответственно. Большинство мигрантов все еще не сдаются и не возвращаются домой. Но как долго еще они продержатся, и что правительства их родных стран будут делать с миллионами безработных, неожиданно приехавших на родину?
Чтобы не потерять конкурентоспособность, государства Средней Азии были вынуждены ослаблять свои валюты вместе с рублем. Казахстанский тенге упал на 137% по отношению к доллару с ноября 2013 года, и правительство, наконец, отпустило курс валюты, так как его поддержка обошлась ему в миллиарды долларов. Курс киргизского сома упал на 55%, таджикистанского сомони на 42%, даже узбекистанского сома — который в основном обменивают на доллары на черном рынке — официально потерял 25%. В прошлом январе Туркменистан девальвировал свою валюту на 19%, и, скорее всего, еще одна девальвация или какое-то освобождение курса валюты неизбежно, если Туркменистан хочет соответствовать прочему региону.
Ослабление валют среднеазиатских республик создает среди граждан этих стран повышенный спрос на доллары, что, в свою очередь, угрожает привести к острой нехватки иностранной валюты. Люди и компании, взявшие кредиты в долларах или евро — важная проблема Казахстана — не смогут выплатить эти ссуды. Все страны ограничили продажу долларов, а Туркменистан в середине января вообще полностью запретил эти операции (как поступил богатый нефтью Азербайджан, страна по другую сторону Каспийского моря с теми же проблемами).
Эта болезненная девальвация валют не смогла нейтрализовать ущерб, причиненный падением курса рубля и снижением спроса в России на продукцию из Средней Азии, в том числе, на текстиль из Киргизии и машины из Казахстана и Узбекистана. В первые десять месяцев в 2015 году экспорт из Казахстана в Россию сократился на 32%, расположенное в Узбекистане представительство GM поставило в Россию на 50% меньше машин в первые девять месяцев того же года. Сельскохозяйственные производители региона надеялись воспользоваться запретом на импорт европейской продукции в Россию, но рухнувший курс рубля и снижение спроса в России разрушили эти надежды.
Падение экспорта в Россию особенно болезненно ударило по Казахстану и Киргизии. Эти государства вступили с российский Евразийский экономический союз в обмен на обещание получить расширенный доступ к российскому рынку. Вместо этого рухнувший курс рубля позволил России переманить потребителей в соседних странах, в частности, в Казахстане. До того, как правительство этой страны отпустило курс тенге, из-за относительной дешевизны российской продукции ему приходилось каждый день ограничивать импорт из России сырья, продуктов питания и даже автомобилей. Президент Нурсултан Назарбаев был вынужден призвать к переговорам об ограничении торговли. По данным ЕЭС, с января по октябрь 2015 года российско-казахстанская торговля сократилась на 25,6% по сравнению с предыдущим годом, российско-киргизская — на 19,4%.
Если есть страна с наиболее серьезными трудностями, то это Таджикистан. Он лидер в мире по зависимости от денежных переводов. Мигранты переводят домой средства в объеме половины от ВВП. Эксперты несколько месяцев подряд предупреждали, что валютные резервы истощаются, и их точно не хватит на покрытие спроса, который может быть создан внезапным кризисом. По мере роста таких предупреждений центральный банк перестал сообщать о размерах валютных резервов. Государством управляют как семейным бизнесом президента. В тяжелые времена он делится трофеями с родственниками и сторонниками из своего региона, оставляя все меньше и меньше для прочих.
Сражаясь с падением доходов, правительства вынуждены сокращать расходы. Казахстан допустил повышение тарифов на коммунальные услуги и сокращает субсидии на хлеб. Туркменистан оказался на грани отмены субсидий, позволявших гражданам бесплатно получать газ, электричество и воду с 1993 года. Проверка Всемирного банка показала сокращение числа семей в Таджикистане, способных купить достаточно еды, с 67% в мае 2015 года, до 60% в сентябре. Короче говоря, простые люди в Средней Азии пострадают, и очень сильно.
Экономические проблемы, конечно, не ведут автоматически к смене режима, особенно если возможности мирной смены власти отсутствуют, просто спросите об этом Зимбабве. Те лидеры Средней Азии, кто мог себе это позволить, провели 2015 год в укреплении своей власти. В Казахстане состоялись быстрые выборы президента для «обновления» мандата человека, управляющего республикой еще с тех времен, когда она называлась Казахская ССР. Узбекистан тоже переизбрал своего бывшего первого секретаря. Таджикистан запретил как экстремистскую самую популярную оппозиционную партию и арестовал руководство. Пожизненный президент Туркменистана устроил публичный разнос чиновникам и активно смещает их. Киргизия, еще недавно считавшаяся полудемократической страной, провела относительно честные и свободные выборы. Но и в этом государстве появились признаки падения уважения к власти закона: запрет исследователя Human Rights Watch, преследование известного узбекского имама, захват самой известной газеты и сомнительные перестрелки с «ячейками Исламского государства».
Вполне возможно, что страдания, пережитые среднеазиатскими странами во время распада СССР, отбили у них желание политических перемен. Сам по себе экономический упадок, за исключением государственного банкротства, вряд ли сможет привести к мобилизации масс. Но в случае, если в этом году произойдет другое важное событие, например, смерть лидера (президенту Узбекистана Исламу Каримову в этом году 78 лет, президенту Казахстана Назарбаеву — 75), независимые протесты рабочих, российское вмешательство, вполне могут привести к тому, что обычно пассивное население скажет: «Хватит!».
Что на самом деле изменится в случае масштабного социального протеста в одной из республик Средней Азии и возможной смены власти? Трагедия региона в том, что среднеазиатская стабильность маскирует глубокую коррупцию, и не только в смысле чрезмерных трат, а в прямом смысле — гниение и разложение. Долгие годы стабильности привели к тому, что в случае краха практически ничего не останется.
Так как официальные статистические данные, публикуемые некоторыми правительствами среднеазиатских республик, не отличаются надежностью, а переводы денег из России не включены в ВВП, то трудно точно оценить характер происходящего. Как правило оптимистичный Всемирный Банк считает, что в 2016 году экономика Казахстана, самая большая в регионе и отличающаяся относительно честными публикациями данных, вырастет едва ли на 1%. Но Аналитическое подразделение издания The Economist (Economist Intelligence Unit) считает, что страну ждет спад. И изучив внимательно косвенные признаки экономической деятельности, мы получим более точное представление о масштабах проблем среднеазиатского региона.
Для бедного южного пояса региона — Таджикистана, Киргизии и Узбекистана — проблема денежных переводов стоит особенно остро. Курс рубля по отношению к доллару с ноября 2013 года упал на 128%, и это ослабляет покупательные способности миллионов иностранных рабочих из Средней Азии, работающих в России. Эти страны по зависимости от переводов средств занимают лидирующие места в мире, и Центральный банк РФ зафиксировал рекордные падения объемов денежных переводов — на 43%, 38% и 51% соответственно. Большинство мигрантов все еще не сдаются и не возвращаются домой. Но как долго еще они продержатся, и что правительства их родных стран будут делать с миллионами безработных, неожиданно приехавших на родину?
Чтобы не потерять конкурентоспособность, государства Средней Азии были вынуждены ослаблять свои валюты вместе с рублем. Казахстанский тенге упал на 137% по отношению к доллару с ноября 2013 года, и правительство, наконец, отпустило курс валюты, так как его поддержка обошлась ему в миллиарды долларов. Курс киргизского сома упал на 55%, таджикистанского сомони на 42%, даже узбекистанского сома — который в основном обменивают на доллары на черном рынке — официально потерял 25%. В прошлом январе Туркменистан девальвировал свою валюту на 19%, и, скорее всего, еще одна девальвация или какое-то освобождение курса валюты неизбежно, если Туркменистан хочет соответствовать прочему региону.
Ослабление валют среднеазиатских республик создает среди граждан этих стран повышенный спрос на доллары, что, в свою очередь, угрожает привести к острой нехватки иностранной валюты. Люди и компании, взявшие кредиты в долларах или евро — важная проблема Казахстана — не смогут выплатить эти ссуды. Все страны ограничили продажу долларов, а Туркменистан в середине января вообще полностью запретил эти операции (как поступил богатый нефтью Азербайджан, страна по другую сторону Каспийского моря с теми же проблемами).
Эта болезненная девальвация валют не смогла нейтрализовать ущерб, причиненный падением курса рубля и снижением спроса в России на продукцию из Средней Азии, в том числе, на текстиль из Киргизии и машины из Казахстана и Узбекистана. В первые десять месяцев в 2015 году экспорт из Казахстана в Россию сократился на 32%, расположенное в Узбекистане представительство GM поставило в Россию на 50% меньше машин в первые девять месяцев того же года. Сельскохозяйственные производители региона надеялись воспользоваться запретом на импорт европейской продукции в Россию, но рухнувший курс рубля и снижение спроса в России разрушили эти надежды.
Падение экспорта в Россию особенно болезненно ударило по Казахстану и Киргизии. Эти государства вступили с российский Евразийский экономический союз в обмен на обещание получить расширенный доступ к российскому рынку. Вместо этого рухнувший курс рубля позволил России переманить потребителей в соседних странах, в частности, в Казахстане. До того, как правительство этой страны отпустило курс тенге, из-за относительной дешевизны российской продукции ему приходилось каждый день ограничивать импорт из России сырья, продуктов питания и даже автомобилей. Президент Нурсултан Назарбаев был вынужден призвать к переговорам об ограничении торговли. По данным ЕЭС, с января по октябрь 2015 года российско-казахстанская торговля сократилась на 25,6% по сравнению с предыдущим годом, российско-киргизская — на 19,4%.
Если есть страна с наиболее серьезными трудностями, то это Таджикистан. Он лидер в мире по зависимости от денежных переводов. Мигранты переводят домой средства в объеме половины от ВВП. Эксперты несколько месяцев подряд предупреждали, что валютные резервы истощаются, и их точно не хватит на покрытие спроса, который может быть создан внезапным кризисом. По мере роста таких предупреждений центральный банк перестал сообщать о размерах валютных резервов. Государством управляют как семейным бизнесом президента. В тяжелые времена он делится трофеями с родственниками и сторонниками из своего региона, оставляя все меньше и меньше для прочих.
Сражаясь с падением доходов, правительства вынуждены сокращать расходы. Казахстан допустил повышение тарифов на коммунальные услуги и сокращает субсидии на хлеб. Туркменистан оказался на грани отмены субсидий, позволявших гражданам бесплатно получать газ, электричество и воду с 1993 года. Проверка Всемирного банка показала сокращение числа семей в Таджикистане, способных купить достаточно еды, с 67% в мае 2015 года, до 60% в сентябре. Короче говоря, простые люди в Средней Азии пострадают, и очень сильно.
Экономические проблемы, конечно, не ведут автоматически к смене режима, особенно если возможности мирной смены власти отсутствуют, просто спросите об этом Зимбабве. Те лидеры Средней Азии, кто мог себе это позволить, провели 2015 год в укреплении своей власти. В Казахстане состоялись быстрые выборы президента для «обновления» мандата человека, управляющего республикой еще с тех времен, когда она называлась Казахская ССР. Узбекистан тоже переизбрал своего бывшего первого секретаря. Таджикистан запретил как экстремистскую самую популярную оппозиционную партию и арестовал руководство. Пожизненный президент Туркменистана устроил публичный разнос чиновникам и активно смещает их. Киргизия, еще недавно считавшаяся полудемократической страной, провела относительно честные и свободные выборы. Но и в этом государстве появились признаки падения уважения к власти закона: запрет исследователя Human Rights Watch, преследование известного узбекского имама, захват самой известной газеты и сомнительные перестрелки с «ячейками Исламского государства».
Вполне возможно, что страдания, пережитые среднеазиатскими странами во время распада СССР, отбили у них желание политических перемен. Сам по себе экономический упадок, за исключением государственного банкротства, вряд ли сможет привести к мобилизации масс. Но в случае, если в этом году произойдет другое важное событие, например, смерть лидера (президенту Узбекистана Исламу Каримову в этом году 78 лет, президенту Казахстана Назарбаеву — 75), независимые протесты рабочих, российское вмешательство, вполне могут привести к тому, что обычно пассивное население скажет: «Хватит!».
Что на самом деле изменится в случае масштабного социального протеста в одной из республик Средней Азии и возможной смены власти? Трагедия региона в том, что среднеазиатская стабильность маскирует глубокую коррупцию, и не только в смысле чрезмерных трат, а в прямом смысле — гниение и разложение. Долгие годы стабильности привели к тому, что в случае краха практически ничего не останется.
