Atlantico: Во время выступления в Каире в июне 2009 года Барак Обама попытался обозначить разрыв с политикой Джорджа Буша по отношению к мусульманскому миру. Семь лет спустя талибы создают угрозу для всех афганских провинций, зародившееся на пепелище гражданской войны в Ираке ИГ показало, что может нанести удары, где пожелает, тогда как затронутые арабскими революциями страны находятся в крайне неустойчивом положении. Как решения Обамы способствовали возникновению хаоса в этих чрезвычайно чувствительных регионах?
Янник Мирер: Обрисованные Обамой перемены по большей части не получилось реализовать на практике, а самым ярким примером их неудачи стала тупиковая ситуация в Израиле. Несогласие остановить незаконное по факту строительство поселений свидетельствует об ограниченном влиянии президента на Конгресс (на него очень активно воздействует израильское лобби) и говорит о невозможности отойти от воображаемого «мирного процесса». Однако такой поворот позволил бы коренным образом изменить отношение к Америке в арабском общественном мнении, завоевать умы и сердца. Кроме того, он создал бы почву для укрепления влияния Вашингтона в регионе, что оказалось бы крайне полезным два года спустя, во время восстаний 2011 года. Быть может, это и вправду была бы настоящая «демократизация», то есть не навязанная по проектам так называемых «неоконсерваторов», а простимулированная США посредством мощных местных движений. Не исключено, что влияние Америки помогло бы (хотя бы частично) решить острейшие геостратегические проблемы региона вроде противостояния шиитов и суннитов. По факту же США оказались ослаблены и дискредитированы, ограничились понятными интересами одних и других. Единственным вопросом, по которому Обама смог свободно действовать, оказался Иран. Там президент добился успеха, которому оказались не в силах помешать израильское лобби и самые упорные противники из числа республиканцев. И в этом главное наследие Обамы в регионе.
Что касается других регионов, вмешательство в Афганистане вполне могло не дать весомых результатов, потому что придерживаться нужно было более широкой стратегии, включавшей в себя Пакистан. Обама взвесил все варианты и справедливо решил вывести войска, как того хотело большинство американских граждан. США не могли сто лет оставаться на этой земле гор и ветров. Джон Маккейн тоже прекрасно понимал опасность увязания войск. Талибы же вновь заявили о себе. Лежавшее в центре политики Буша построение нации после войны оказалось катастрофической иллюзией.
На самом деле все упиралось в Пакистан, но у Обамы, как и любого другого президента, было лишь ограниченное влияние на пакистанскую систему. Успешная ближневосточная политика помогла бы продвинуть дело вперед и на этом направлении. Вот почему палестино-израильский конфликт создает препятствия по всему мусульманскому миру. Речь идет не об ослаблении связей США с Израилем, а о серьезном разногласии, которое, кстати, никак не отразилось на американской военной поддержке. Американские налогоплательщики вот уже 40 лет финансируют военную политику израильтян. Но разве это отвечает национальным интересам Америки? Сейчас сложно утверждать нечто подобное. Эта политика стала в значительной мере контрпродуктивной и не играет на руку никому, ни Израилю, ни его западным и арабским союзникам и партнерам.
— Какие ошибки во внешней политике в конечном итоге затмили достижения Обамы на международной арене (устранение Бин Ладена, восстановление дипломатических отношений с Кубой и оттепель с Ираном)?
— Самыми очевидными неудачами являются Северная Корея на пару с палестино-израильским конфликтом. Хотя, конечно, результаты предыдущих правительств были едва ли лучше: Пхеньян вот уже 30 лет водит за нос державы своими дипломатическими играми. Кроме того, будет очень непросто договориться о его судьбе с Китаем, потому что это непредсказуемый режим становится для Пекина пусть и непредсказуемым, но тузом в рукаве против США и Японии, а также Сеула.
В целом, азиатскую политику можно считать успешной, и это не затмевает даже острый северокорейский вопрос. В актив Обамы можно записать сближение со странами Юго-Восточной Азии, прочность альянса с Японией и Южной Кореей, стабильные отношения с Китаем. Здесь стоит отметить преемственность американской политики последних десятилетий: позитивный импульс китайско-американского диалога при Буше и Полсо не был продолжен Обамой и Клинтон.
Европейскую политику едва ли можно считать успехом, но и сам ЕС не может похвастаться эффективной внешнеполитической стратегией, что отнюдь не подталкивало Обаму к расширению сотрудничества со старыми союзниками США. Не разделяет он и общего энтузиазма по поводу Африки. Он не смог или не захотел воспользоваться своим происхождением, при том что там наследие Буша было позитивным.
Кроме того, во внешней политике США слишком часто игнорируется парламентский аспект. Обаме чуждо политиканство, а отсутствие большого желания договариваться с оппозицией, безусловно, сыграло свою роль, несмотря на подвижки в торговой политике. Но готова ли сама оппозиция сотрудничать с президентом-демократом? Растущая поляризация американской политики уходит корнями в 1990-е годы и пока что не собирается спадать.
Обама — настоящий парадокс. Он ясно представлял себе международные проблемы и осознавал необходимость восстановить веру в США, как внутри страны, так и за ее пределами. Он видит традиционные интересы и наследие, которые способствуют сохранению ставших неудобными альянсов, например, с Саудовской Аравией и Израилем. Он также понимает, что американский капитализм нужно скорректировать государственным вмешательством, в частности в сфере здравоохранения и финансового регулирования. Однако ему так и не удалось воплотить все это в эффективную политику. Потеря Палаты представителей в 2008 году стала серьезным ударом, однако нет уверенности, что он добился бы большего при наличии поддержки парламента, потому что ему не хватает лидерства.
— Мир после ухода Обамы будет более опасным, чем восемь лет тому назад?
— Он будет опаснее, как с Обамой, так и без него. На Обаму, как и любого другого президента США, нельзя валить всю ответственность тревожные перемены в мире, например, тот же исламский терроризм. США делают все возможное для недопущения роста угроз в Северной Азии (где присутствие Европы сведено к нулю). Мир после холодной войны стал более опасным, потому что на поверхность поднимаются силы, укрывшиеся в складках прошлого идеологического противостояния. В частности это касается провала независимости арабских стран и исламистской волны, которая проникла в Пакистан и застопорила Иран.
Обама пытается разжать тиски, но в целом результаты весьма слабые.
В любом случае, не стоит забывать, что все это вряд ли бы произошло, если бы не чудовищные ошибки Буша. Понять Обаму нельзя без взгляда в прошлое. Это и не снимает с него вину. Но все же стоит признать, что путь выдался сложным, в том числе и из-за остроты идеологии, которая отвращает американцев от политики (и объясняет нынешние успехи Трампа).
Что касается Европы, она может извлечь полезный урок из президентских сроков Обамы: ей следует рассчитывать только на себя в борьбе с угрозами. А для этого ей нужны подходящая стратегия и ресурсы в военной, космической и разведывательной сфере.
