Иран — все еще главная угроза

«Не то, чтобы израильские арабы не интересовались проблемами палестинцев и их прав, — сказал мне друг, десятки лет отдавший общественно-политической деятельности в арабском секторе. — Но, как и все другие арабы-сунниты, мы очень обеспокоены усилением иранской экспансии в регионе, угрожающей нам всем». Я был поражен. Ведь, если верить СМИ или речам арабских депутатов Кнессета, израильские арабы не спят по ночам исключительно из-за палестинской проблемы, а больше их ничего особенно не беспокоит.

В отличие от моего вышеупомянутого друга, многие израильские политики и комментаторы стремятся в последнее время преуменьшить масштаб иранской угрозы. Некоторые из них действительно так считают, другие стремятся поддержать официальную точку зрения США, третьи усмотрели в этом еще один способ покритиковать премьер-министра, который больше всех прочих лидеров ассоциируется с набатом по поводу угрозы со стороны Ирана. Есть и те, кто говорит, что наибольшую опасность представляет «Хезболла», а не Иран, забывая, что «Хезболла» — это иранский сателлит, действующий по указке Тегерана.

Некоторые журналисты пошли дальше и истолковали фразу «Сделка с Ираном заключает в себе риск и возможность», произнесенную начальником генерального штаба ЦАХАЛа генерал-лейтенантом Гади Айзенкотом на ежегодной конференции Института исследований национальной безопасности, как заявление о том, что Иран не совершит прорыва на пути к созданию ядерного оружия в ближайшее время. Комментаторы заявили, что генерал не разделяет позиции премьер-министра по Ирану. Но на самом деле Айзенкот сказал, что иранская угроза открыла для Израиля возможность реального сближения с арабскими государствами, в первую очередь, с Саудовской Аравией и странами Персидского залива, так как у Израиля и этих государств появились общие интересы. Он также дал понять, что Иран использует первые пять лет после заключения сделки, то есть, «тишину» в политической сфере и поступление миллиардов долларов благодаря отмене санкций, чтобы в нужный момент приступить к созданию ядерного оружия с новыми силами.

Американский дипломат еврейского происхождения Венди Шерман тоже не скрывала скептического отношения к иранской сделке («История докажет») и называла Иран «страшным» государством, творящим «отвратительные вещи» и поддерживающим террор. Госсекретарь Джон Керри сам подтвердил недавно, что Иран может использовать высвободившиеся ресурсы для расширения упомянутой деятельности.

Вашингтон утверждает, что, хотя соглашение касается только ядерной программы, оно добилось главной поставленной цели — затормозить работу над ядерным оружием. Тегеран толкует сделку иначе: хотя им пришлось согласиться на некоторые ограничения в ядерной сфере, никто не остановит их во всех прочих направлениях.

Возможно, чтобы отвлечь внимание от сомнений по поводу сделки с Ираном, а также и по реальным причинам, Вашингтон и его союзники в последнее время усилили разъяснительную кампанию относительно необходимости борьбы с террористической организацией ИГИЛ — вот настоящий враг, с которым мы должны сражаться, и соглашение с Ираном помогает нам решить эту задачу. Но этого недостаточно, чтобы отвлечь арабские страны, в том числе, Саудовскую Аравию, а также Израиль, от опасений по поводу неприкрытых экспансионистских устремлений Ирана, весьма интенсивно наращивающего арсенал конвенционных вооружений и поставляющего оружие «Хезболле» и другим проиранским террористическим группировкам на Ближнем Востоке.

Действительно, Иран практически беспрепятственно расширяет свое присутствие в Сирии и Ливане. Не стоит недооценивать угрозу ИГИЛ, но его можно победить, если страны, воюющие против него (или утверждающие, что воюют), придут к согласию относительно стратегии и тактики борьбы, и если арабские страны будут привлечены к этой стратегии. Этого не произойдет, пока США не признают, что Иран остается главной угрозой для мира и стабильности в регионе.