Ахмад Роберт Климович: В исламе я стал больше латышом

Ахмад Роберт Климович — личность в Латвии широко известная активными творческими поисками. Актер, режиссер, драматург, оператор, человек-оркестр! Он же — пресс-секретарь латвийского Центра исламской культуры. Из последнего — немало шума в стране подняли его высказывания о том, что «через 50 лет Латвия будет мусульманской». Из националистов в мусульмане — как, зачем и почему?

На предложение обсудить тонкие материи Ахмад Роберт откликнулся решительно и дружелюбно. Не иначе как творческие поиски довели до экзотической в наших широтах религии? «Наоборот. Ислам для творческого человека в какой-то мере тяжелые кандалы, — неожиданно признался Климович и пояснил, что «творчество это страсти, это наши демоны. С которыми, как раз, борется ислам. Хотя есть кино и исламское, но оно превозносит нравственные ценности. В отличие от западного, где плохой вкус и обыкновенный разврат уже, как правило, выдаются за искусство».

В исламе, рассказывает Климович, он пятый год. Хотя в начале 90-х был в первых рядах латышской Атмоды, сидел в КГБ как ярый националист. «Сейчас из этого, по счастью, вырос. Пришел к выводу, что советское время было наилучшим для развития латышской культуры за всю ее историю. Сколько личностей тогда поднялось, сколько прекрасных произведений было создано! Для переосмысления, конечно, потребовалось время. Национализм часто граничит с шовинизмом –уродливой формой этой идеологии. Тогда, вместо того, чтоб стараться быть лучше других и строить крепкое будущее, народ зацикливается на прошлом — идеализирует его, копается в старых обидах, злорадствует над ошибками других. А ведь, не замечая бревна в своем глазу, собственную жизнь лучше не сделаешь. Я, наверное, приняв ислам, стал бОльшим латышом, чем был раньше», — говорит Климович.

Delfi.lv: Но ведь могли выбрать более традиционное верование для латыша и европейца.

Ахмад Роберт Климович: Духовную составляющую жизни я искал всегда, но критически подходил к разным религиям и их схемы были мне непонятны. Как, например, Троица в христианстве. И потом, что в христианстве, что в буддизме я видел много людей, которые произносят правильные фразы, но в жизни поступают иначе.

— ИГИЛ (запрещенная в России организация — прим. ред.), как говорят многие мусульмане, в своих поступках тоже далеко от заповедей Корана.

— Образ ИГИЛ, созданный в информационном пространстве, это хороший пример того, как здорово сегодня можно манипулировать человечеством при помощи высоких технологий. Подавляющее большинство зрителей, которые смотрят про него по телевизору, никогда в жизни там не были и ничего своими глазами не видели. По сути мы не знаем о нем ничего. Как режиссер я исследовал ролики, где показаны казни, и пришел к выводу, что почти все они постановочные. На двух из них действительно отрезают головы, но кто и зачем это делает, мы наверняка не знаем. В нынешних условиях информационного хаоса нужно выбирать, кому верить. Я, например, верю немецкому журналисту Юргену Тоденхофферу, который пробыл десять дней в ИГИЛ и написал про это книгу. Про публичные казни он ничего не пишет, в целом говорит, что в этой структуре нет полутонов — все поделено на белое и черное. Почему я верю именно ему — он не мусульманин, кстати, а христианин? Просто раньше я читал его книги и статьи, и он никогда в них не врал — вот вам критерий отбора.

— Но теракты последнего времени осуществляют шахиды — это трудно отрицать.

— Как раз наоборот — мусульмане не могут совершать теракты, потому что им это запрещено по вере. Самоубийства запрещены, убийства безоружных, женщин, детей, военнопленных…Джихад предписывается мусульманам в очень конкретных случаях, которые обозначены в Коране. То, что происходит с миром сегодня, это терроризм, не имеющий национальности.

— Нет желания самому поехать в ИГИЛ, чтобы разобраться в происходящем?

— Нет, меня не особенно беспокоит то, что происходит где-то там в других странах. Для меня важно поддерживать порядок в своем доме, на своей улице, в своей стране. Мусульмане это те, кто живут по исламу, а не те, кто про него кричат. Ислам это уникальнейшая система, в которой подробнейшим образом даны наставления на все случаи жизни.

— Вот этого и боятся европейцы — что мусульмане навяжут им свои правила.

— Зря боятся, ислам совершенно не противоречит христианству. Более того, мы считаем Иисуса мусульманином, а его учение — исламом. Именно он был ближе всех к исходной традиции по своим ценностям и никогда не призывал поклоняться ему. «Отче наш» — вот такое понимание Бога это суть и христианства и мусульманства.

— Я слышала, истинный мусульманин должен читать Коран на арабском — вы читаете?

— Много чего нужно истинному мусульманину, но главное — совершать намаз. Хотя сегодня многие говорят, что молитва в сердце, но это проблема всех религий сегодня — считать верующими только тех, кто практикует религию или всех, кто себя к ней относит. Арабский язык знать не обязательно, на нем нужно читать лишь суры.

— Как поменялась ваша жизнь с принятием ислама?

— Кардинально поменялась. Она стала более семейной, более домашней, более приземленной. Все теперь проще и легче, мы даже жить в лес перебрались. У нас с женой трое детей, пока трое, надеюсь. Труднее всего совершать намаз — исходя из этого планирую распорядок дня. Круг общения тоже поменялся — из прежних друзей рядом мало кто остался. Алкоголь не употребляю в принципе — по вере запрещено, но это меня уже до принятия веры не интересовало. Ведь люди почему пьют — потому что им любви не хватает. В исламских семьях отношения как строятся: муж служит жене, а жена служит мужу, это и есть любовь — служение. В западной культуре люди считают, что любовь это использование, наслаждение, потому и несчастны многие. Для того чтобы отдавать и получать любовь сердце должно быть открытым. А без веры — оно каменное.

— Ваша жена тоже приняла ислам?

— Еще раньше меня! Хотя нам разрешается иметь супругов-христиан, но, по-моему, ислам должен быть семейным, иначе жить вместе очень тяжело. Супруги ведь главные люди друг для друга, хотя раньше я считал, что главнее друзья. Но жить надо не с друзьями, а с семьей. Единомышленников я нахожу в центре исламской культуры.

— Как вы к беженцам относитесь?

— Это еще один миф, что все беженцы-мусульмане. В латвийском Центре для беженцев живет больше 100 человек, но всего 20-30 из них приезжают в мечеть, практикуют ислам. Да и едут беженцы не в Латвию — их сюда посылают. Поэтому не надо переживать, они здесь не останутся. Вообще отношение наших людей к беженцам, безответственное отношение, меня удивляет. Мы в ответе за тех, кто бежит от войны, но никто не выходит с протестами к посольствам тех государств, что бомбят Ближний Восток. То есть, бомбежки одобряем, а их последствия — страдающих людей — принимать не хотим. Но ведь не ислам начал крестовый поход против мира — Европа и Америка пошли на мусульманские страны. И как мы можем осуждать экономических мигрантов, если четверть нашей собственной страны выехала на заработки на Запад? Мы никого не имеем права осуждать кроме самих себя. А эти люди с востока, кстати, вполне быстро «интегрируются» в европейское общество — ходят на дискотеки, забывают про свою религию и запреты.

— Судя по недавно построенной новой мечети, мусульман в Латвии становится все больше. Как велика община и за счет кого она пополняется?