Atlantico: На выходных в Интерполе сообщили об исчезновении 10 000 несовершеннолетних мигрантов после их появления в Европе. Отчасти это связано с действиями преступных организаций, которые кружатся вокруг хлынувших в Европу миграционных потоков. Если из человеческого горя можно извлечь выгоду, криминал сразу же пытается этим воспользоваться. Что вы можете об этом сказать?
Стефан Кере: Прежде всего, это касается группировок, которые занимаются контрабандой людей. Причем, это может касаться как их незаконной перевозки, так и принудительной эксплуатации. Чаще всего речь идет именно о перевозке: люди добровольно выкладывают деньги, чтобы перебраться через границу. Их перевозят на транспорте, дают им фальшивые документы. Представители таких преступных группировок находятся на всех ключевых пограничных участках. В большинстве случаев речь идет об общинных организациях, которые занимаются представителями собственного сообщества: сирийцы — сирийцами, нигерийцы — нигерийцами и т.д. Тем не менее, иногда они сотрудничают друг с другом на некоторых отрезках пути, потому что ряд группировок специализируются на конкретных участках. В таких случаях, они передают друг другу людской груз. Иногда между ними может вспыхнуть конкуренция (в частности, в Бельгии и на севере Франции), что чревато вооруженными столкновениями за контроль над ключевыми участками вроде парковок, где мигранты могут сесть в грузовики.
Кроме того, организованная преступность эксплуатирует мигрантов в ресторанах или подпольных мастерских. Опять-таки, жертвы и преступники обычно принадлежат к одному сообществу. На юге Италии местные банды используют мигрантов для работы в сельском хозяйстве. Помимо такого близкого к рабству нелегального труда, речь может идти о проституции и сутенерстве. Долгое время проституция нелегалов ограничивалась представителями их общины, однако теперь этот «рынок» открывается и для европейцев. Это — новый момент. Особенно остро эта проблематика стоит среди нигерийцев. Женщин заставляют заниматься проституцией, а мужчин — попрошайничать.
— На каком уровне в миграционной среде находятся эти группировки?
Стефан Кере: Контрабандисты проявляют активность на протяжении всего маршрута. Что касается нелегального труда, это по большей части наблюдается в конце пути или в его стратегических точках, например, в Италии, где мигранты ждут возможности поехать дальше или копят деньги для перевозчиков. В «джунглях» вроде Кале преступные группировки не только плодят агрессию, но и устраивают разборки с конкурентами. Что касается самих мигрантов, они тоже совершают преступления, например, мелкие кражи. По большей части, эти происшествия носят ненасильственный характер, но само их число делает ситуацию невыносимой для местного населения.
Стефан Кере: Они становятся целью вышеуказанных организаций, перевозчиков, нелегального труда, проституции и т.д. Кроме того, стоит отметить напряженность между людьми в зонах вроде «джунглей» Кале, где неоднократно вспыхивали потасовки. Кроме того, сейчас наблюдаются антииммигрантские «вылазки», которые проводят местные жители или ультраправые активисты. В частности это касается Швеции. Наконец, не стоит забывать о сексуальных хищниках, которые пользуются ситуацией для сексуальной эксплуатации мигрантов.
— Миграционный кризис играет на руку преступным кругам, которые пользуются обострением ситуации или даже сами его провоцируют. Как до такого дошло?
Фабрис Баланш: Миграционный поток стал манной небесной для контрабандистов всех мастей, которые эксплуатируют людские беды. Они требуют с мигрантов деньги за перевозку через границу и продолжают делать это по прибытии. Большинство беженцев беззащитны, не знают законов новой страны. Поэтому тут сразу же находятся посредники, которые предлагают им помощь в поиске работы и сборе бумаг. Потому что мигранты не верят властям. Они считают, что чиновники в Западной Европе — такие же коррупционеры, как и у них на родине, и что без посредников статус беженца им не получить. Если у них нет денег, они берут у местной мафии долг, которая заставляет их его отрабатывать.
— Что нужно было сделать для предотвращения обострения ситуации и распространения мафиозных группировок?
Фабрис Баланш: Бороться с таким явлением крайне сложно, потому что мигранты приезжают из стран, где мафия вездесуща. В основе общества находятся кланы, посредством которых человек может получить работу и защиту. Мигранты воспроизводят эту систему в Западной Европе и делают это тем охотнее, что потеряли почву под ногами. Бороться с этим явлением можно только с помощью настоящей интеграции, но на нее требуется несколько поколений. Если миграционный поток небольшой, администрация может заняться мигрантами, и те понимают, что им не нужны посредники. Но если людей так много, как сейчас, власти не успевают должным образом рассмотреть все дела, и о себе заявляют посредники.
— К чему все идет? Принятые меры движутся в верном направлении или же только усилят кризис? Почему?
Фабрис Баланш: Что касается миграции, худшее для Европы еще впереди. Ситуация в южном Средиземноморье становится только острее. Конфликты в Сирии, Йемене и Ливии набирают обороты. В других странах экономического роста не видно из-за угроз для безопасности, политической неопределенности и обвала цен на нефть. Государства Персидского залива высылают работников-мигрантов и сокращают помощь не имеющим нефти странам. Египет, Иордания, Ливан, Тунис и Марокко ослабли. Что касается густонаселенных стран-производителей вроде Алжира и Ирака, они выведены из равновесия. Таким образом, мы имеем дело с серьезным потенциалом движения мигрантов в Европу, где они извлекают пользу из социального государства. Ситуацию еще больше обостряет воссоединение семей, потому что мигрант может совершенно законно пригласить в Европу родных.
Когда в прошлом году Ангела Меркель решила принять огромную массу мигрантов, тем самым она подала очень плохой сигнал. Теперь все, кто попадают в Европу, могут рассчитывать на статус беженца в Германии. Она наверняка думала, что сможет тем самым исправить демографическую ситуацию, а также продемонстрировать международную солидарность. Германия все еще ощущает вину за геноцид евреев и поэтому склонна помогать жертвам вооруженных конфликтов. Ближний Восток же с 1947 года несет на себе отпечаток арабо-израильского конфликта, который стал результатом геноцида евреев. Возможно, Меркель тронули обращенные к ней на чистом немецком слова юной палестинки, которая со слезами на глазах спрашивала у нее, почему ее с семьей выдворяют в Ливан. Произошло это незадолго до волны миграции весны 2015 года. Тем самым она дала толчок движению, которое чревато катастрофическими последствиями для ЕС.
