В Польше пересекаются два политических процесса, которые будут определять грядущую эпоху. Первый — это набирающее силу разделение на либеральные и нелиберальные демократии в Европе, а второй — борьба за влияние между Россией и Европейским союзом. Оба процесса объединяет то, что наиболее очевидным покровителем «суверенных демократий» выглядит Москва. Поскольку в посткоммунистических странах наблюдается частичный возврат к политической культуре периода до 1989 года, в том же самом месте может возродиться железный занавес.
Партии, которые стремятся к отмене либеральной демократии, уже победили в Венгрии, а сейчас — в Польше. Ей угрожают и другие антилиберальные политики: Фицо (Robert Fico) в Словакии, который расшатывал независимость судов и СМИ, или чешский президент Земан (Miloš Zeman), который противозаконно отказывался принять присягу у выбранной парламентом премьер-министра Мирославы Немцовой (Miroslava Němcová). В Чехии произошла «берлусконизация» политики, сблизившейся со СМИ, значительная часть которых попала в руки Андрея Бабиша (Andrej Babiš) — олигарха, а одновременно руководителя второй партии в стране (ANO 2011). Сейчас он занимает пост вице-премьера и министра финансов, а его СМИ далеки от беспристрастности.
В Румынии власти нанесли удар по СМИ, приняв в 2008 году в Сенате абсурдный закон о пропорциональной подаче информации: 50% позитивной, 50% — негативной. Этот закон отклонил Конституционный трибунал, который, в свою очередь, пал жертвой аналогичных польским манипуляций, когда правительство Виктора Понты (Victor Ponta) отказалось публиковать вердикт, не понравившийся премьеру (Трибунал постановил, что в Европейском совете должен присутствовать не глава правительства, а президент).
Скандалы с прослушками обрушивались на противников правящих сил не только в Польше и в Венгрии, но также в Словакии. (О поразительном количестве сходных явлений в посткоммунистической Европе можно прочесть подробнее в новом докладе лондонского Legatum Institute авторства Антона Шеховцова).
Неужели после волны, на гребне которой с 1989 года мы начали двигаться в сторону Запада, наступил отлив?
Польша — это важное государство, именно у нас может решиться, вырастет ли в Европе новый железный занавес, и вернет ли себе Россия благодаря этому влияние в регионе. В Венгрии, в Словакии, в Болгарии, в меньшей степени в Румынии это влияние уже усиливается. Эти страны пытались блокировать европейские санкции против Москвы, в местных СМИ сильна российская пропаганда, а крупные политики, как президент Чехии или премьер Румынии, берут деньги от российского бизнеса (ЛУКОЙЛ) на свои кампании. Сможет ли Ярослав Качиньский (Jarosław Kaczyński) действовать в интересах России? Ведь его лагерь каждый месяц устраивает марши в память о «российском покушении на польскую власть в Смоленске», то есть кажется последней силой, которая бы хотела помогать Путину. Но откуда в таком случае в российской прессе берутся восторги по поводу того, что «Польша возвращается на Восток» (заголовок статьи в газете «Ведомости»)? Прежде чем дать ответ, проанализируем, какая игра ведется в нашем геополитическом и геоэкономическом окружении.
Выглядит она, как битва России с ЕС за то, кто быстрее потерпит крах. Европа еще не преодолела экономический кризис, когда пришел геополитический, то есть конфронтация с одной стороны с Россией, а с другой — с терроризмом ИГИЛ. На это наложился миграционный кризис. Растет число нарушителей спокойствия: к Греции добавилась Польша и Великобритания с ее потенциальным «брекситом».
Россия тоже становится слабее. Невероятно низкие цены на нефть, пикирующий рубль, потери от продолжающихся санкций, а также необходимость содержать Крым и Донбасс подломили экономику и бюджет страны. Поэтому по российской инициативе с конца декабря ведутся переговоры о выходе россиян из Донбасса. Конечно, Путин хочет покинуть Украину так, чтобы оставить после себя минное поле в виде замороженного, а на завершившегося конфликта. Кроме этого он хочет добиться легализации нынешнего руководства двух мятежных республик и принятия невыгодного для Украины закона о децентрализации (если сейчас на Украине вообще возможно принять какой-либо закон о децентрализации, что, согласно Минским соглашениям, следовало сделать до конца 2015 года). Путин может преуспеть, потому что Запад устал от санкций, Меркель становится слабее, а давление на Украину, которую склоняют договориться с Кремлем, растет.
На фоне такой ситуации в Польше появилось правительство, которое проводит конфронтационную в отношении Германии и ЕС политику. Оно вступило в борьбу со своими самыми сильными прежде союзниками в Европе: Ангелой Меркель (в современной обстановке это непростительный удар в спину) и Европейской комиссией. Комиссия была нашим союзником в вопросе газопровода «Северный поток, а Меркель — санкций против России.
Такая политика приведет к двум последствиям. Во-первых, когда ЕС решит пойти на более тесную интеграцию, Польшу к этому процессу, несомненно, не пригласят. У нас нет евро, мы не хотим слышать о беженцах, не хотим прощаться с углем, заниматься наднациональной интеграцией, а сейчас еще отказываемся от модели либеральной демократии, о которой говорят Копенгагенские критерии 1993 года. Мы показываем всем в Европе, что остаемся страной, которая (как Россия) не способна отказаться от национализма XIX века, и поэтому не может пойти на сокращение своего суверенитета в пользу наднационального объединения, которое обеспечит нам развитие и мир. В итоге мы лишаем себя шансов и на мир, и на развитие. И как это чаще всего бывало в нашей истории, те, кто больше всего говорят о патриотизме, ведут де-факто разрушительную политику. Мы предпочитаем этого не замечать, однако, вопреки нашему русофобскому имиджу, одна из самых древних польских традиций — это присутствие в Польше российской партии. С самого начала российского доминирования в регионе у нас присутствуют политические влияния, которые напрямую инспирируются из Москвы или фактически ей содействуют. Для последствий не имеет значения, разрушает ли политическая сила свою страну по договоренности с Кремлем или делает это даром из-за глупости и ренегатства. А то, что Ярослав Качиньский портит отношения с Брюсселем и ослабляет государство, отходя от принципов либеральной демократии, выгоднее всего Владимиру Путину.
Сейчас российской партией в Польше выступает «Право и справедливость». Возможно, она даже получит от Москвы обломки «Туполева» и представит это, как свою великую победу. На деле же Россия тем самым усилит выгодную для себя политическую силу. Словно в подтверждение этих соображений в России уже стали звучать голоса об «идеологической общности» Варшавы и Кремля. Приведу два примера из сообщений Вацлава Радзивиновича (Wacław Radziwonowicza) в Gazeta Wyborcza. Юрий Солозобов из Института национальной стратегии говорит: «Если Польша — это на самом деле оплот христианской Европы, то ее истинный цивилизационный противник находится не в Москве, а в Брюсселе». Россия уже давно вкладывает огромные средства в раскол ЕС, так как знает, что контакты с отдельными странами ставят ее в гораздо более выгодную ситуацию. Теперь ей на помощь приходит Польша Качиньского. Поэтому политолог Станислав Смагин выносит полякам «скромную благодарность» за то, что они превратили старый лозунг «Польская республика стоит анархией» на «ЕС стоит анархией». И резюмирует: «в стратегическом и даже историософском плане нынешний варшавский кабинет для нас более приемлем». Ничего подобного о правительстве Туска (Donald Tusk), которому выдвигали претензии из-за объятий с Путиным, или о «президентстве Коморусского» (Бронислава Коморовского (Bronisław Komorowski), — прим.пер.) в российской прессе мы не читали.
Почему так произошло? Неужели либеральному западному привою было суждено не прижиться? Посткоммунистическая политическая культура Восточно-Центральной Европы рано или поздно должна была привести к кризису либеральной демократии. Причина заключается в порочном устройстве политической сцены. Если на Западе продолжает преобладать разделение на левых и правых, то у нас сформировалось, скорее, разделение на «открытое» и «закрытое» общество, то есть на месте политического конфликта оказался культурный.
Самое важное, что конфликт такого рода разрушает либеральные рамки для политического соперничества, такие, как верховенство закона, разделение властей или свобода слова. И эта тенденция наметилась во всех странах посткоммунистической Европы.
В странах с бедной или давно прервавшейся традицией политического либерализма внедрение демократии чаще всего заканчивается вспышкой национализма. Обмен левых на правых — это не такое землетрясение, как смена «открытых» на «закрытых», так как антилибералы пытаются обычно закрепить свою власть и так изменить демократические механизмы, чтобы долго не допустить к управлению либералов. Это удалось Орбану, сейчас такие попытки предпринимает Качиньский. Раз он мог придти после Туска и совершить такой блицкриг, с тем же успехом это может повториться в любой другой стране нашего региона. Совершенно не исключено, что он переживет ту же эволюцию, что Орбан, который начинал карьеру громким выступлением «Русские убирайтесь домой» в 1989 году, а закончил возложением цветов к могилам советских палачей 1956 года.
Государства Восточной и Центральной Европы слишком разнообразны, чтобы создать единый блок, а Польша никогда не играла роли регионального лидера. Но она играла другую роль, блокируя влияния России в регионе, благодаря своему большому населению и экономике (для Германии она, например, выступает более крупным экономическим партнером, чем Россия), а также самому высокому проценту евроэнтузиастов в обществе (эта цифра редко снижается ниже отметки в 70%). Но это работает только в союзе с Западом. Если в нашей части Европы на смену посткоммунизму придет антилиберализм, этот союз рухнет.
Когда Европа решится на новый интеграционный рывок, нынешняя Польша останется за бортом и вместе с целым регионом может пасть жертвой раздела в политическом и экономическом плане. Сможет ли ЕС это предотвратить, позволит ли он провести новый раздел Европы и опустит ли перед нами занавес? Сейчас Евросоюз прощупывает польское правительство, а оно, в свою очередь, прощупывает Евросоюз. Польша одержит победу лишь в том случае, если ЕС победит Качиньского. Если же он проиграет, то Владимир Путин скажет: «Ну, Качиньский, молодец!»
