Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Религия и идеология становятся удобным орудием, которое используется для создания конфликтов и мобилизации обществ для участия в них. Идеология используется таким образом, чтобы упростить управление тем или иным обществом и, прибегая одновременно к религии, сформировать в нем склонность к борьбе во имя «высших ценностей» с противником, который разделяет иные ценности.
Во многих своих текстах я выдвигал тезис, что ни религия, ни идеология не выступают первичными источниками конфликтов. Ведь религии могут спокойно существовать бок о бок, и в них даже можно обнаружить сходства, которые облегчают мирное сосуществование. Так что споры в этой материи — прерогатива теологов или историков. В свою очередь, идеологии могут конкурировать друг с другом в сфере экономики или науки, тогда можно вести поиск доказательств, какая система зарекомендовала себя лучше. При наличии сильных диспропорций можно, по примеру Китая, объединять их и модифицировать внутреннюю систему, отходя от основных положений своей идеологии, а благодаря этому ускорять развитие и увеличивать потенциал для международного сотрудничества. Как идеология, так и религия таким образом могут создавать возможности для внутреннего развития человека и общества, благоприятствуя повышению экономического и цивилизационного уровня в первом случае или развитию духовности и межчеловеческих связей во втором.
Между тем религия и идеология становятся удобным орудием, которое используется для создания конфликтов и мобилизации обществ для участия в них. Идеология используется таким образом, чтобы упростить управление тем или иным обществом и, прибегая одновременно к религии, сформировать в нем склонность к борьбе во имя «высших ценностей» с противником, который разделяет иные ценности. Частью как религии, так и идеологии можно сделать стремление к их распространению на другие общества, в таком случае можно говорить об агрессивной или преступной идеологии или религии, склоняющей к терроризму. Однако эти дополнения выступают уже элементом политики, и, будучи передаточным звеном, позволяют использовать их против других обществ.
Все это можно отнести как к войне между государствами, так и к борьбе между фракциями или целыми политическими партиями. Между тем настоящая война ведется за то, за что она велась еще в доисторические времена, в античный и средневековый период, то есть за «богатства» и власть. В зависимости от конкретного политика первая или вторая цель может выходить на первый план, хотя между ними существует зависимость и неразрывная связь.
Сформулированный выше тезис легко доказать, если учесть, что как религия, так и идеология не становятся причиной для войн: необходимое условие для развязывания конфликта — это лишь желание обрести доминирование над другими. Чтобы получить власть над соседним обществом, можно использовать несколько методов:
1. Привлечь соответствующей системой проистекающих из зависимости преимуществ.
2. Запугать при помощи средств убеждения: от изображения другого, «более страшного» противника, предоставления власти выгод от втягивания общества в такую «систему» сотрудничества до демонстрации силы.
3. Война и доминирование при помощи вооруженных сил, которые ставят на руководящие посты людей, послушных воле агрессора.
Два первых элемента обычно идут вместе, третий — это крайняя с гуманитарной точки зрения мера, хотя если учесть реалии и безжалостность тех, кто стремится к власти, встречается она повсеместно. По выражению Клаузевица (Carl von Clausewitz), война — это одно из средств для достижения политических целей. Если эта цель — власть, тогда, человеческие жизни, страдания тысяч или миллионов людей, к сожалению, не кажутся аргументами против. Ими могут быть только средства сдерживания, слишком большие собственные потери (хотя их зачастую предсказывают слишком поздно) или отсутствие политической выгоды.
Новая (хотя опирающаяся на известные из истории принципы) доктрина гибридной войны значительно облегчает объединение всех трех элементов. Ярким примером может послужить тут военное вторжение России на Украину. При помощи военных действий, которые ведутся таким образом, чтобы спровоцировать внутренние конфликты и создать видимость гражданской войны, Кремль формирует условия, в которых он сможет использовать первый и второй пункты. В ситуации полного краха государства, внутреннего хаоса и нарастания экстремизма при одновременном блокировании пути в ЕС и поддержки США (при помощи переноса дипломатической и военной активности на Ближний Восток, где до этого реализацией своих интересов занимались американцы) многим украинцам политический «поворот к России» действительно покажется полезным.
С другой стороны, перенос российской дипломатической и военной активности в Сирию нацелен, конечно, не на борьбу с «Исламским государством», а на укрепление влияния в Сирии и налаживание отношений с Ираном. При этом ликвидация ИГ, некоторые ветви которого связаны с государствами Персидского залива, в определенном смысле Москве выгодна, так как ограничивает влияние этих, одновременно связанных с США, государств. Об этом могут свидетельствовать сообщения о договоренностях на оси Россия – Иран – Ирак – Сирия, которые были достигнуты в Багдаде. Благодаря увеличивающейся в этом союзе роли России возрастает вероятность официального присоединения к этому сотрудничеству Турции. Это было бы выгодно для России и губительно для Запада.
Одна из причин выступления Москвы на стороне Асада — это удерживание низких цен на нефть, которым занимаются государства Персидского залива, договорившиеся с США в рамках ОПЕК. Сейчас Кремль может, оказывая давление на международной площадке и изображая, что он принимает участие в борьбе с терроризмом, заставить американцев изменить политику. Одновременно, беря в свои руки инициативу на Ближнем Востоке, Россия отвлекает внимание от ситуации на Украине, уменьшая значение как работы комиссии по MH17, так и своего вето в ООН по этому вопросу. Влияние и экономические выгоды — это единственные мотивы действий Кремля и, к сожалению, из-за близорукости Запада у него есть шансы добиться успеха.
Военная операция США и союзников в Ираке, разумеется, не имела ничего общего с распространением демократии или желанием сместить «плохого диктатора». Она должна была обеспечить Вашингтону власть в важном с геополитической точки зрения государстве между Ираном и Сирией, руководство которого не хотело сотрудничать с американцами. Важным фактором, послужившим развязыванию этой войны, было, несомненно, стремление государств Персидского залива благодаря США усилить свое влияние в Ираке и пресечь растущие амбиции Ирана. Сам Джордж Буш в своей книге «Ключевые решения» пишет, что он не мог предположить, что американская операция позволит Ирану извлечь пользу.
К сожалению, это не лучшим образом свидетельствует как о самом американском президенте, так и о процессе принятия решений, существовавшем тогда в Белом доме. Война и выгоды, связанные с энергоресурсами, приносят огромный доход производящим вооружения концернам, автомобильной промышленности и банкам, которые финансируют конфликты. К несчастью, в долгосрочной перспективе страдает общество, которому начинает угрожать терроризм, наплыв отчаявшихся беженцев и рост государственного долга.
Поддержка вооруженного мятежа в Ливии и Сирии имела целью не ликвидацию «плохих режимов», а смещение лидеров и их политических группировок, которые не хотели сотрудничать с Западом на его условиях. Есть много свидетельств, что в Ливии уровень жизни и гражданские свободы находились на самом высоком уровне в Африке, а семья Асадов пользуется поддержкой и вызывает искреннюю симпатию у значительной части общества, а не только у алавитов. Как Каддафи, так и Асад развивали хорошие отношения с западными государствами. В ситуации, когда в обеих странах заявили о себе антиправительственные силы, Запад (в первую очередь Франция) приглашал их на переговоры о будущем их государств.
В обоих случаях лидеры мятежников смогли убедить западных политиков, что они хотят сформировать правительство национального единства, и власть без диктатора будет справедливой, демократичной и максимально расположенной к Западу. По сути, важен был лишь последний аргумент. Ситуация в Ливии ярко продемонстрировала абсурд, лицемерие и опасность такой западной политики. Несмотря на это в Сирии продолжает претворяться в жизнь концепция «плохого диктатора». Запад не может договориться с Асадом не потому, что он слишком жесток и не потому, что он использовал против мятежников газ, а потому, что он не хочет менять свою политическую линию, которая не совпадает с западной.
В свою очередь, лидеры «Исламского государства» привлекают наемников со всего мира возможностью дать волю ничем не ограниченному насилию и высоким уровнем жизни, который обеспечат завоевания. Эти люди безжалостно требуют следовать примитивным принципам, которых сами не придерживаются, закрываясь в укрепленных районах вдали от все слабее поддерживающих их суннитов. Это не имеет ничего общего с религией, которая обещала оказать поддержку лишенным защиты государства суннитам в Сирии и Ираке.
Вот всего несколько примеров, которые показывают, что лежит у истока войн. Запад, якобы поднявшийся на более высокий цивилизационный уровень и отказавшийся от завоевания сфер влияния или войн, конечно, ограничивает эти прекрасные принципы Европой. За ее пределами он, к сожалению, совершенно справедливо, воспринимается как главный зачинщик конфликтов. В свою очередь, с Россией складывается обратная ситуация: поскольку она не обладает доминирующей позицией на Ближнем Востоке, многие страны региона считают ее силой, которая освободит их от влияния Запада. Между тем единственная ее цель — это установление собственного, еще более жестокого доминирования.
Мачей Мильчановский — бывший консультант Бюро национальной безопасности Польши, руководитель Института исследований национальной безопасности Высшей школы информатики и управления в городе Жешув.
Сформулированный выше тезис легко доказать, если учесть, что как религия, так и идеология не становятся причиной для войн: необходимое условие для развязывания конфликта — это лишь желание обрести доминирование над другими. Чтобы получить власть над соседним обществом, можно использовать несколько методов:
1. Привлечь соответствующей системой проистекающих из зависимости преимуществ.
2. Запугать при помощи средств убеждения: от изображения другого, «более страшного» противника, предоставления власти выгод от втягивания общества в такую «систему» сотрудничества до демонстрации силы.
3. Война и доминирование при помощи вооруженных сил, которые ставят на руководящие посты людей, послушных воле агрессора.
Два первых элемента обычно идут вместе, третий — это крайняя с гуманитарной точки зрения мера, хотя если учесть реалии и безжалостность тех, кто стремится к власти, встречается она повсеместно. По выражению Клаузевица (Carl von Clausewitz), война — это одно из средств для достижения политических целей. Если эта цель — власть, тогда, человеческие жизни, страдания тысяч или миллионов людей, к сожалению, не кажутся аргументами против. Ими могут быть только средства сдерживания, слишком большие собственные потери (хотя их зачастую предсказывают слишком поздно) или отсутствие политической выгоды.
Новая (хотя опирающаяся на известные из истории принципы) доктрина гибридной войны значительно облегчает объединение всех трех элементов. Ярким примером может послужить тут военное вторжение России на Украину. При помощи военных действий, которые ведутся таким образом, чтобы спровоцировать внутренние конфликты и создать видимость гражданской войны, Кремль формирует условия, в которых он сможет использовать первый и второй пункты. В ситуации полного краха государства, внутреннего хаоса и нарастания экстремизма при одновременном блокировании пути в ЕС и поддержки США (при помощи переноса дипломатической и военной активности на Ближний Восток, где до этого реализацией своих интересов занимались американцы) многим украинцам политический «поворот к России» действительно покажется полезным.
С другой стороны, перенос российской дипломатической и военной активности в Сирию нацелен, конечно, не на борьбу с «Исламским государством», а на укрепление влияния в Сирии и налаживание отношений с Ираном. При этом ликвидация ИГ, некоторые ветви которого связаны с государствами Персидского залива, в определенном смысле Москве выгодна, так как ограничивает влияние этих, одновременно связанных с США, государств. Об этом могут свидетельствовать сообщения о договоренностях на оси Россия – Иран – Ирак – Сирия, которые были достигнуты в Багдаде. Благодаря увеличивающейся в этом союзе роли России возрастает вероятность официального присоединения к этому сотрудничеству Турции. Это было бы выгодно для России и губительно для Запада.
Одна из причин выступления Москвы на стороне Асада — это удерживание низких цен на нефть, которым занимаются государства Персидского залива, договорившиеся с США в рамках ОПЕК. Сейчас Кремль может, оказывая давление на международной площадке и изображая, что он принимает участие в борьбе с терроризмом, заставить американцев изменить политику. Одновременно, беря в свои руки инициативу на Ближнем Востоке, Россия отвлекает внимание от ситуации на Украине, уменьшая значение как работы комиссии по MH17, так и своего вето в ООН по этому вопросу. Влияние и экономические выгоды — это единственные мотивы действий Кремля и, к сожалению, из-за близорукости Запада у него есть шансы добиться успеха.
Военная операция США и союзников в Ираке, разумеется, не имела ничего общего с распространением демократии или желанием сместить «плохого диктатора». Она должна была обеспечить Вашингтону власть в важном с геополитической точки зрения государстве между Ираном и Сирией, руководство которого не хотело сотрудничать с американцами. Важным фактором, послужившим развязыванию этой войны, было, несомненно, стремление государств Персидского залива благодаря США усилить свое влияние в Ираке и пресечь растущие амбиции Ирана. Сам Джордж Буш в своей книге «Ключевые решения» пишет, что он не мог предположить, что американская операция позволит Ирану извлечь пользу.
К сожалению, это не лучшим образом свидетельствует как о самом американском президенте, так и о процессе принятия решений, существовавшем тогда в Белом доме. Война и выгоды, связанные с энергоресурсами, приносят огромный доход производящим вооружения концернам, автомобильной промышленности и банкам, которые финансируют конфликты. К несчастью, в долгосрочной перспективе страдает общество, которому начинает угрожать терроризм, наплыв отчаявшихся беженцев и рост государственного долга.
Поддержка вооруженного мятежа в Ливии и Сирии имела целью не ликвидацию «плохих режимов», а смещение лидеров и их политических группировок, которые не хотели сотрудничать с Западом на его условиях. Есть много свидетельств, что в Ливии уровень жизни и гражданские свободы находились на самом высоком уровне в Африке, а семья Асадов пользуется поддержкой и вызывает искреннюю симпатию у значительной части общества, а не только у алавитов. Как Каддафи, так и Асад развивали хорошие отношения с западными государствами. В ситуации, когда в обеих странах заявили о себе антиправительственные силы, Запад (в первую очередь Франция) приглашал их на переговоры о будущем их государств.
В обоих случаях лидеры мятежников смогли убедить западных политиков, что они хотят сформировать правительство национального единства, и власть без диктатора будет справедливой, демократичной и максимально расположенной к Западу. По сути, важен был лишь последний аргумент. Ситуация в Ливии ярко продемонстрировала абсурд, лицемерие и опасность такой западной политики. Несмотря на это в Сирии продолжает претворяться в жизнь концепция «плохого диктатора». Запад не может договориться с Асадом не потому, что он слишком жесток и не потому, что он использовал против мятежников газ, а потому, что он не хочет менять свою политическую линию, которая не совпадает с западной.
В свою очередь, лидеры «Исламского государства» привлекают наемников со всего мира возможностью дать волю ничем не ограниченному насилию и высоким уровнем жизни, который обеспечат завоевания. Эти люди безжалостно требуют следовать примитивным принципам, которых сами не придерживаются, закрываясь в укрепленных районах вдали от все слабее поддерживающих их суннитов. Это не имеет ничего общего с религией, которая обещала оказать поддержку лишенным защиты государства суннитам в Сирии и Ираке.
Вот всего несколько примеров, которые показывают, что лежит у истока войн. Запад, якобы поднявшийся на более высокий цивилизационный уровень и отказавшийся от завоевания сфер влияния или войн, конечно, ограничивает эти прекрасные принципы Европой. За ее пределами он, к сожалению, совершенно справедливо, воспринимается как главный зачинщик конфликтов. В свою очередь, с Россией складывается обратная ситуация: поскольку она не обладает доминирующей позицией на Ближнем Востоке, многие страны региона считают ее силой, которая освободит их от влияния Запада. Между тем единственная ее цель — это установление собственного, еще более жестокого доминирования.
Мачей Мильчановский — бывший консультант Бюро национальной безопасности Польши, руководитель Института исследований национальной безопасности Высшей школы информатики и управления в городе Жешув.
