Недавно был обнародован доклад британского судьи Роберта Оуэна по делу Литвиненко, который получил большой отклик в СМИ. Первое, что бросается в глаза, — это заявления судьи о том, что президент России Владимир Путин, ВЕРОЯТНО, одобрил убийство Александра Литвиненко. Имея опыт работы с разной «информацией» в прошлом, при слове «вероятно» я всегда настораживаюсь. А уж когда я слышу это слово от судьи, мои сомнения еще более возрастают. Используя слово «вероятно», судья Оуэн всего лишь показывает нам, что в ходе стандартного процесса его утверждения не имели бы никакой ценности.
Разумеется, мне известно о специфике дела Литвиненко, и я также понимаю, что здесь речи о традиционном уголовном процессе не идет. Но все же я полагаю, что определенные правовые принципы в действиях суда должны оставаться неизменными. Из принципа презумпции невиновности следует, что если вина конкретного человека не доказана однозначно, то его следует считать невиновным. Фразы о «вероятной вине» юридически сомнительны и имеют смысл, прежде всего, для СМИ и политиков. Большой отклик на доклад от западных СМИ и политиков только подтверждает мои сомнения относительно судьи Оуэна.
К докладу судьи Оуэна у меня есть масса замечаний, и, чтобы соблюсти объем статьи, я приведу только наиболее важные из них. Прежде всего, я рассмотрю вопрос причастности российского государства, несмотря на то, что вижу массу недостатков в обвинениях в адрес Лугового и Ковтуна.
Количество против качества
Меня не удивило, что многие, прежде всего комментаторы в СМИ, сразу же «разобрались» в деле и сделали выводы, не прочитав внимательно весь доклад. Я понимаю, что на прочтение 329 страниц доклада Оуэна нужно определенное время, но для понимания качества судебного расследования прочитать доклад необходимо.
Вообще можно констатировать, что весь доклад является собранием традиционных претензий в адрес России и Владимира Путина, однако описание многих событий, связанных с убийством, вызывает большие сомнения. Первые 200 страниц можно было бы сократить, опустив некоторые хорошо известные всем факты. Так, например, описание российских законов по борьбе с терроризмом 2006 года было лишним (5.2 и послед.). Ведь если бы российские спецслужбы решили убить Ливиненко, то они, конечно же, не опирались бы при этом на законы по борьбе с терроризмом от 2006 года, а действовали бы, вероятно, с привлечением методов за рамками закона.
Британский антипутинский историк
Принципиальным недостатком всего хода расследования Оуэна я считаю выбор экспертов и оценку свидетелей. Бросается в глаза, что доклад судьи Оуэна в крайней степени подчинен мнению одного конкретного лица, которое было привлечено к расследованию как специалист по России. Этим человеком является Роберт Сервис, британский историк, специализирующийся на России. Воззрения этого историка в докладе постоянно цитируются, и судья Оуэн слишком часто оценивает некую информацию как достоверную или недостоверную согласно тому, что о ней говорит историк Сервис. Например, достоверность заявлений противников российского правительства Гольдфарба и Швеца судья Оуэн зачастую не ставит под сомнение только потому, что такого же мнения придерживается и Сервис. Сам судья Оуэн влияние историка на доклад описывает так: «Профессора Сервиса я считаю самым убедительным и полезным свидетелем. Его владение проблематикой было очевидно…» (9.43).
Историк Сервис, конечно, много знает о России и публиковал о ней много материалов, но это не тот человек, который способен оценить ситуацию объективно. Раньше он весьма жестко и однобоко высказывался о Путине и Медведеве. Например, в 2010 году для издания Guardian он написал статью под называнием «Владимир Путин и настоящий заговор против России», где резко осудил российское правительство за «заговор» против интересов России и даже написал следующее: «Оба они ((Путин и Медведев — прим. ред.) — сами преступники». В связи с Украиной в статье «Царское безумие Путина» для New York Times от 2014 года Сервис приравнивал Путина к царю Николаю I, вступившему в Крымскую войну 1853-1856 годов, в которой Россия проиграла.
Объективный судья, конечно, не станет принимать во внимание эти однобокие высказывания историка Сервиса и его крайне негативное мнение о современной правящей власти в России. А ведь в Великобритании есть и другие эксперты по России, чей подход к российской правящей власти более объективен. Даже среди британских критиков российского правительства можно найти более умеренных экспертов. Можно только предполагать, почему судья Оуэн выбрал именно экспертную оценку Сервиса. Но если его целью было получить от приглашенного эксперта максимально критичные замечания в адрес Путина, то, выбрав Сервиса, судья точно не ошибся.
Сокрытие и разоблачение свидетелей
Общий список свидетелей является приложением к докладу под номером девять (с. 320 и далее). Несмотря на то, что большинство свидетелей перечислено поименно, почти все они сыграли лишь второстепенную, частную роль и для выводов судьи Оуэна не были ключевыми. Первые пять свидетелей в списке приведены анонимно, как A1, C2, D3, D6 и D7. Но секретов в докладе больше. В своем докладе судья Оуэн на страницах 181-182 упоминает и о засекреченной доказательной базе и обосновывает ее сокрытие конфиденциальностью информации, которую он получил от британских государственных органов. При этом секретные материалы включают не только скрываемые свидетельства, но и записи секретных допросов, засекреченные документы и протоколы документов с тайных слушаний (7.7). Судья Оуэн подтвердил, что засекреченных документов и свидетельств было крайне много (7.4).
Возможно, в докладе судья Оуэн во многом опирался на засекреченные материалы, в том числе из-за явной неубедительности других доказательств. То есть мы должны понимать, что на протяжении какого-то времени вообще все расследование по делу Литвиненко шло тайно и в закрытом режиме. Но именно эта засекреченность вызывала вопросы. Также мы должны понимать, что секретные документы и информация поступали от британских спецслужб, поэтому их следует воспринимать критически.
Не будем также забывать, что когда-то власти Великобритании уже передавали британским депутатам «точные» данные о химическом оружии в Ираке, которые вскоре оказались ложными. Однако отмечу, что британские спецслужбы не обязаны быть объективными в деле Литвиненко. Как известно, погибший был двойным агентом, который в 2000 году бежал из России в Великобританию. Поэтому судье стоило бы задуматься, насколько источники в британских спецслужбах были в этом деле нейтральны. Но поскольку судья Оуэн в докладе не оценивал секретные доказательства, ответа на этот вопрос мы не узнаем. Однако нельзя исключить и гипотезы о том, что непосредственное отношение к убийству имело британское государство, и это полностью дискредитировало бы необнародованные материалы британских спецслужб.
Обнародованными в докладе доказательствами были, прежде всего, различные высказывания и соображения отдельных лиц, преимущественно из рядов оппонентов В. Путина в Лондоне, а также экспертные заключения. Среди свидетелей, на мнения и свидетельства которых судья Оуэн ссылается в докладе особенно часто, перечислены разные люди, негативно настроенные к российскому правительству, такие как, например, олигарх Березовский, Гольдфарб, глава финансированного Березовским Фонда гражданских свобод и супруга погибшего Марина Литвиненко.
Что парадоксально, свидетелей с несколько отличающимися мнениями, например отца убитого, судья Оуэн во внимание особенно не принимал. Если супруга Марина в докладе упоминается 315 раз, а Гольдфаб — 145 раз, и судья часто цитирует их мнения, то Вальтер Литвиненко упоминается всего шесть раз, и то при описании детства Литвиненко. Что удивительно, мнение отца в докладе вообще не цитируется, хотя именно его заявления о роли Березовского в смерти сына в докладе должны были бы появиться. В особенности когда в докладе цитировались разные сомнительные конспиративные теории критиков Путина…
Мотивы убийства
В докладе судьи Оуэна приводится пять мотивов, по которым, «вероятно», был отдан приказ убить Литвиненко российскими спецслужбами и президентом В. Путиным. Вкратце мотивы таковы (9.120 и далее).
1. Литвиненко считали предателем России, потому что он бежал в Великобританию и публиковал там информацию против ФСБ.
2. Литвиненко работал на британские спецслужбы.
3. Литвиненко был соратником Березовского и акаева, «ведущих оппонентов Путина».
4. Литвиненко должен был разоблачить причастность Путина к взрывам домов в Москве, Буйнакске и Волгодонске в сентябре 1999 года, а также его роль в войне в Чечне и связь с организованной преступностью.
5. Между Литвиненко и Путиным была личная конфронтация и вражда (в этой связи судья Оуэн вспомнил и обвинения в педофилии, которые Литвиненко выдвинул в адрес Путина в июле 2006 года).
Я попытаюсь коротко проанализировать эти мотивы. Вообще первые два мотива убийства Литвиненко я считаю вероятными, но что касается мотивов под номером три-пять, они кажутся мне маловероятными.
Мотивы 1-2. Действительно, Литвиненко считался предателем и работал на британские спецслужбы. Поэтому возможно, что это могло стать мотивом для убийства Литвиненко российскими спецслужбами. С другой стороны, тут нужно задаться вопросом, почему убийство произошло только в 2006 году, а не раньше. Ведь если бы Путин хотел убить бежавшего агента, он, вероятно, попытался бы сделать это сразу после побега агента или в 2001 году. Тогда Литвиненко мог быть наиболее опасен. В 2001 году, вероятно, у него было достаточно информации и контактов в спецслужбах, которые он мог передать британцам. И поскольку в 2001 году Литвиненко выступал публично, для российской ФСБ, по всей видимости, не было бы проблемой его убить. Однако в 2006 году для Москвы он уже не был столь опасен, так как с 2000 года в спецслужбах произошло много перемен, так что информация и контакты Литвиненко утратили актуальность.
Мотив 3. Литвиненко действительно был другом Березовского, известного российского олигарха, и Закаева, чеченца, обвиняемого российским государством в терроризме. Однако сам факт дружбы с лицами, которых Россия объявила в международный розыск, и которые получили убежище в Великобритании, ни о чем не говорит. Ведь существует множество других людей, которые были в близких отношениях с этими двумя фигурами. Однако Россия не стремилась убить этих людей.
Мотив 4. Если говорить об обвинениях в адрес Путина в том, что он приказал взорвать дома в российских городах, чтобы начать войну в Чечне, то это не новая теория, которую придумал Литвиненко. Напротив, авторов подобных конспиративны теорий было множество. Лично я считаю эту теорию крайне маловероятной, потому что вторая Чеченская война началась еще шестого августа, а не в сентябре 1999 года, когда взорвались бомбы. Так что для войны в Чечне взрывы не требовались. Но и другие тезисы этой теории я считаю сомнительными. Но самое главное, что заставляет меня отвергнуть мотив номер четыре, это то, что Литвиненко публиковал эти свои теории еще в 2001- 2002 годах и в России, и в ЕС (при финансовой поддержке Березовского). И хотя российское оппозиционное движение пыталось пропагандировать книги Литвиненко в России, особенной популярности они не завоевали.
Личная вражда и педофилия Путина?
Мотив 5. Мнение о личной вражде как о мотиве для убийства А. Литвиненко я также считаю ошибочным. Я полагаю, что фигуру Литвиненко очень переоценивают. С точки зрения президента Путина Литвиненко не был человеком, который заслуживал его личной неприязни. Литвиненко был слишком мелок, чтобы чем-то угрожать Путину, а его антиправительственные книги оказывали лишь небольшое воздействие на российскую общественность.
Я отмечу, что в своем докладе судья Оуэн описал и обстоятельства ареста Литвиненко в марте 1999 года и в качестве одной из причин ареста указал личную неприязнь со стороны ведущих функционеров ФСБ, в том числе Путина (3.68 и далее). Факт в том, что в 1999 году Литвиненко провел более восьми месяцев в российской тюрьме. Однако если бы причиной заключения была бы личная неприязнь со стороны Путина, то Литвиненко вряд ли бы оказался на свободе в декабре 1999 года. Ведь в момент ареста Путин был всего лишь высокопоставленным функционером спецслужб, а в момент освобождения Литвиненко — уже премьер-министром РФ. Если бы причиной ареста была личная неприязнь, то в декабре 1999 года у Путина было несравненно больше возможностей для преследования «врага». Кстати, тот факт, что Литвиненко арестовали в тот момент, когда Путин еще не входил в правительство, в докладе Оуэна стоило бы проанализировать поподробнее.
Очень сомнительным аргументом я считаю и то, что судья Оуэн в связи с мотивом для личной неприязни упомянул и обвинения в педофилии и гомосексуализме, которые в адрес Путина высказал Литвиненко (9.124). Литвиненко сделал много скандальных «разоблачений», и, похоже, чем меньше его «разоблачения» действовали на общественность, тем более скандальными он их делал. Литвиненко пытался обвинить Путина в том, что тот сотрудничает с организованной преступностью и коррумпирован, но ни одно из этих «разоблачений» не поразило российскую общественность. Вероятно, поэтому он опубликовал и информацию о гомосексуализме и педофилии Путина. Некоторые из этих конспиративных выдумок Литвиненко оказались в докладе судьи Оуэна(5.27):
«На одной из больших площадей Кремля Путин остановился, чтобы поговорить с туристами. Среди них был мальчик четырех-пяти лет.
— Как тебя зовут?— спросил Путин.
— Никита, — ответил мальчик. Путин присел на колени, задрал мальчику рубашку и поцеловал его в пупок».
Я не думаю, что публикация подобных обвинений заслуживала того, чтобы судья Оуэн приводил ее в связи с мотивами для личной неприязни Путина к Литвиненко. Ведь если бы Путин ненавидел и отдавал приказ убить тех, кто пишет о нем подобные бульварные истории, то его стоило бы подозревать во многих смертях и пожарах в редакциях западных СМИ.
Мотивы Березовского?
В докладе особенно примечательна та краткость и простота, с которой судья Оуэн отказывается от идеи о причастности других сил к убийству, прежде всего, олигарха Березовского (9.10 и далее). Судья Оуэн исходит из того, что Березовский и Литвиненко были до конца жизни последнего друзьями, и поэтому исключил версию о том, что этот олигарх может быть причастен к убийству.
Другим оправданием Березовского в глазах судьи Оуэна было свидетельство Майкла Котлика, бывшего секретаря Березовского, который рассказал, что он лично убеждал подозреваемого Лугового приехать в Великобританию на уголовный процесс, потому что «он может положиться на британскую судебную систему, и если он невиновен, британский суд это выяснит» (9.15). Судья Оуэн сделал вывод, что если бы убийство заказал Березовский, то уж точно не приглашал бы убийцу на судебный процесс. Что ж, большинству судей подобного свидетельства бывшего секретаря Березовского было бы недостаточно…
Думаю, что при оценке мотивов Березовского судья Оуэн был очень поверхностен. Как нам хорошо известно, Березовский долгое время вел из Великобритании политическую и медиа-полемику с властью. Он даже заявлял, что его цель — подготовка революции в России. Не требуется особенных умственных усилий для того, чтобы понять, что смерть Литвиненко можно было бы легко использовать для дискредитации Путина в СМИ и в среде западных политиков. Мертвый Литвиненко мог бы быть для Березовского полезнее живого.
Просто невероятно, то судья Оуэн не развивает свои гипотезы в этом направлении. Он даже опустил важные заявления о причастности Березовского к убийству. А ведь, как я уже писал, эту теорию развивал Вальтер Литвиненко, отец погибшего. Другим человеком, причастным к убийству, он считал Гольдфарба, одну из ключевых фигур, на заявления которой опирается судья Оуэн. Я не знаю, было ли это просто упущением или чем похуже, но факт в том, что в докладе эта версия не была в достаточной степени рассмотрена. Так что создается впечатление, как будто виновник был заранее назначен, а остальные версии расследование заведомо исключены.
Нежелание российских органов идти на сотрудничество
Довольно много места в докладе судья Оуэн уделяет действиям российских властей после смерти А. Литвиненко. Судья резко критикует действия российских органов, прежде всего, за их отношение к британским следователям (Б. Тэрпи и А. Слэтер), которые приехали в Москву (9.169). Российские власти допустили к допросу Лугового и Ковтуна только одного из прибывших. Судью Оуэна возмутило и то, что россияне не сделали аудиозаписей этих допросов, а предоставили лишь стенографические записи. Были и другие претензии к российской стороне в связи с нежеланием идти на сотрудничество, и хотя из этого факта судья Оуэн не смог вывести никакого конкретного доказательства против российского правительства, ясно, что британским следователям работать в Москве было непросто.
Однако, с другой стороны, нужно отметить, что недостаточная готовность российских органов сотрудничать с британскими следователями были ожидаемой реакцией на британский подход к расследованию в целом. Представители властей Великобритании и британских СМИ «нашли виновного» еще задолго до приезда британских следователей в Москву. Массовую истерию, которая охватила Запад после смерти Литвиненко, конечно же, заметили и российские власти, сделавшие из заявлений британских руководителей вывод о том, что в Лондоне виновников уже нашли. Когда в этой истерической атмосфере Тэрпи и Слэтер прибыли в Москву, им не стоило удивляться, что их расследование российские государственные органы не воспринимали всерьез и дали им это понять.
Британские следователи, вероятно, имели о своей роли иное представление, как и другие британские органы. Они посчитали тот факт, что Москва отказалась выдать им Лугового, проявлением враждебности. Но после того как британские власти отказались выдать подозреваемых в терроризме, таких как Закаев и олигарх Березовский, им не стоило ожидать готовности к сотрудничеству со стороны российских властей при выдаче российских граждан. Более того, Конституция РФ запрещает выдавать российских граждан за рубеж, и эта статья действовала задолго до прихода Путина в Кремль. Однако для объективности картины стоит добавить, что судья Оуэн и Сервис в докладе признали, что выдачи российских граждан в Великобританию ожидать не стоило (9.178).
«Подобные смерти и убийства»
Темами, в которых судья Оуэн не проявил достаточную объективность, были и смерти других лиц, о которых ходили слухи о причастности российского правительства. В докладе этому посвящена отдельная глава под названием «Свидетельства о подобных смертях и убийствах» (9.129 и далее). Судья Оуэн привел здесь множество смертей, но вряд ли можно согласиться с ним, что смерти эти подобны. Общее у них, однако, то, что их комментировал историк Сервис.
Можно констатировать, что это были не похожие, а достаточно отличающиеся друг от друга случаи. С одной стороны, в главе упоминаются смерти людей, о которых можно предполагать, что их убило российское государство. Речь, например, о бывшем так называемом президенте Чеченской Республики Ичкерия Зелимхане Яндарбиеве и лидере боевиков во время войны в Чечне ибн Хаттабе. Эти люди несли ответственность за акты открытого военного насилия и вели войну против российского государства либо в самой Чечне, либо из-за рубежа.
Смерти этих людей не очень похожи на другие случаи, описанные в главе, в том числе смерть Анны Политковской, Юрия Щехочихина и других. Все это были люди невоенные, которые легально работали в регионах, находившихся под полным контролем Москвы. В их случаях версии о причастности российского государства очень проблематичны. Судье Оуэну тоже не удалось найти новые доказательства, так что не ясно, какой смысл связывать эти разнородные случаи в одной главе. Для объяснения судья Оуэн воспользовался туманным понятием «пример событий с контекстным значением».
Но в списке не было одного дела, которое, возможно, пролило бы свет на «контекст». Речь о Егоре Гайдаре, бывшем премьер-министре России, который во время посещения Ирландии в 2006 году заболел и в критическом состоянии попал в больницу. СМИ не ожидали его смерти и тут же начали обвинять Путина в целенаправленной ликвидации Гайдара с помощью отравленного чая — все точно по образцу Литвиненко. Вот примеры заголовков: «Соперник Путина борется за жизнь», «Снова отравление?». Но Гайдар не умер и после выздоровления высказал иную версию событий. Он не стал обвинять Кремль и рассказал, что за попыткой его убить стоят враги России, которые хотят ухудшения отношений между Россией и Западом.
Причастность российского государства?
Наверное, наиболее важной частью доклада Оуэна является часть 9, глава 12, в которой судья Оуэн рассуждает о «вероятной» причастности Патрушева и Путина. Основные свидетели, на которых в этой главе опирается судья, это историк Сервис и антиправительственные активисты Гольдфарб и Швец. В главе приводится множество субъективных мнений этих людей, и достоверность их свидетельств можно легко поставить под сомнение. Сам судья Оуэн пишет: «В формальном судебном процессе выше приведенные мнения господина Швеца и господина Гольдфарба не были бы признаны доказательствами, потому что господа Швец и Гольдфарб не являются независимыми экспертами. Однако в настоящем расследовании я не связан строгими процедурными правилами…» (9.205).
Подтверждением слабости доказательств было и то, что из рассказа А. Гольдфарба судья Оуэн в своем докладе процитировал личное мнение Д. Фрида, американского государственного чиновника. Гольдфарб утверждал, что, согласно материалам Wikileaks Фрид в частной беседе сказал, что знает, какое значение Путин уделяет деталям, поэтому убийство Литвиненко точно заказал он (9.204). Но Фрид не имел никакого отношения к убийству Литвиненко, и из его личных рассуждений не следует никаких новых выводов, пусть даже его слова цитировались на Wikileaks. Цитирование его слов было совершенно бесполезным, однако в условиях недостатка более серьезных доказательств его слова, по-видимому, были необходимы.
Британские и словацкие судьи
О недостатках в докладе судьи Оуэна можно было бы говорить еще долго. А прочитать этот доклад следовало бы и словацким судьям. Ведь их постоянно упрекают в политизации, тенденциозности, сомнительных экспертных оценках, избирательности в работе с доказательной базой и прочем. Конечно, во многом критики словацкой судебной системы во многом правы, но доклад судьи Оуэна подтверждает, что подобные недостатки встречаются и в Великобритании. Однако доклад судьи также демонстрирует, насколько ловко юстицию можно политизировать. Нужно написать длинный текст, полный неопределенных и общих высказываний, набрать предвзятых экспертов и при этом сохранять серьезный вид. С другой стороны, как считают многие так называемые юридические реалисты, важной составляющей судебного процесса является пропаганда!
