Интересная дискуссия развернулась на страницах газеты Haaretz по поводу того, является ли автор этих строк преступником. Дискуссия началась из-за выступления Амиры Хесс на конференции Haaretz в Нью-Йорке, где она, в том числе, сказала, что «иммигрируя в Израиль, человек сознательно становится пособником политики апартеида, которая становится все жестче».
У меня нет разногласий с Амирой Хесс, что, согласно ее идеологическим и моральным нормам, четверть века назад я совершил преступление, репатриировавшись в Израиль. При этом мое преступление семикратно тяжелее, ведь я совершил его по идеологическим соображениям. То есть, желая жить в стране, весь смысл существования которой — в реализации права еврейского народа на самоопределение.
Мой преступный умысел очевиден, так как я отказался от возможности эмигрировать с моей семьей в США и предпочел репатриироваться в Израиль. Конечно, я знал о существовании арабского меньшинства в Израиле. Знал я и о кровопролитном конфликте между двумя национальными движениями.
Хуже того, большую часть жизни в Израиле я прожил, и продолжаю жить сегодня, за пределами того, что принято называть «зеленой чертой» (границы Израиля на 4 июня 1967 года — прим.пер.). Это тоже связано с идеологическими причинами.
Я бы не стал участвовать в споре с Амирой Хесс, потому что нам спорить не о чем, если бы не статья Лизы Розовской «Мы не преступники». Розовская обратилась к Хесс в полуоправдывающемся, полустыдливом тоне и попросила не считать репатриантов из СССР преступниками.
В попытке объяснить читателям Haaretz, что, хотя мы и иммигранты, но хорошие люди (что напомнило мне известное антисемитское высказывание, которое мы часто слышали в СССР:"Ты еврей, но человек хороший«), Розовская объясняет, что страдания, причиненные арабам, были ненамеренными. Мы просто искали немного лучшей жизни, мы не знали о дискриминационной сути Закона о возвращении, а теперь уже поздно. Сделанного не воротишь, мы уже здесь.
Как обвиняемый, которого взялась защищать Розовская, мне остается лишь признать, что эти слова смутили меня. Человек с твердыми моральными принципами не ищет оправданий в «жизненных обстоятельствах» и в «незнании». Если бы я на минуту считал, что есть какое-то иное оправдание еврейскому присутствию в Иудее и Самарии, кроме того, что эти земли принадлежат народу Израиля, ноги моей там бы не было, и, скорее всего, я стал бы активистом «Шалом Ахшав» («Мир сейчас», שלום עכשיו, ультралевое политическое движение). Поиск лучшей жизни не будет принят как аргумент в суде, где председательствует Амира Хесс.
Нельзя сидеть на двух стульях одновременно. С точки зрения универсальных ценностей, сионизм причиняет страдания арабам. С этой точки зрения Закон о возвращении дискриминационный. Я мирюсь с этой дискриминацией, потому это наша страна, я не иммигрант, а репатриант, я вернулся домой, это мое место.
Но я, как известно, преступник и националист. Те же, кто разделяет универсальные ценности, не должны прятаться за рассуждениями о комфорте и поисках лучшей жизни. Пусть сделают надлежащие выводы и уедут, или наберутся достаточно мужества, чтобы встать рядом с Амирой Хесс в ее борьбе за срыв сионистского проекта.
Мое мировоззрение бесконечно далеко от взглядов Амиры Хесс, которая судит меня по обвинению в установлении власти апартеида. Но с точки зрения интеллектуальной честности ее взгляды легко побеждают искусственные попытки Розовской усидеть сразу на двух стульях, стараясь примирить солидарность с арабской палестинской борьбой с тем «страданием», которое причиняет арабам сам факт ее проживания в этой стране.
