Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Взаимодействие стран центральной и восточной Европы происходит в XXI веке на фоне постепенной эволюции международного порядка. Главную роль здесь будут играть три элемента: агрессивная политика России, активность ЕС в сфере экономики и «soft power», а также действия США — как политические в контактах с Брюсселем, Лондоном или Берлином, так и военные в рамках НАТО.
Взаимодействие стран центральной и восточной Европы происходит в XXI веке на фоне постепенной эволюции международного порядка. Главную роль здесь будут играть три элемента: агрессивная политика Российской Федерации, активность Европейского союза в сфере экономики и «soft power», а также действия США — как политические в контактах с Брюсселем, Лондоном или Берлином, так и военные в рамках НАТО. Главным дестабилизирующим и разрушительным фактором будет выступать, конечно, первый из элементов.
Политика Кремля на постсоветском пространстве нарушила динамику международных отношений как в этом регионе Европы, так и шире — на уровне всей Европы и даже Евразии, а, тем самым, в глобальном масштабе. Она ведет к изменению конфигурации временных политических союзов, что оказывает свое влияние на экономику европейских и восходящих постсоветских стран. После аннексии Крыма и поддержки операции в Донбассе закончился период, в котором Россия выступала партнером для Запада. Сейчас она превратилась в главную проблему Европы и вторую после Китая проблему для Соединенных Штатов.
У каждого постсоветского государства есть сейчас два реальных варианта выбора: Восток (то есть российская модель) и Запад (который олицетворяет Евросоюз). Москва сделала своим стратегическим приоритетом разрушение процессов сближения с европейскими структурами. Она предлагает альтернативную ЕС концепцию Евразийского союза, одна из основных целей которого — ограничение двустороннего диалога между его странами-членами (соседями Евросоюза) и переориентацию на контакты с Россией.
Ревизионизм Владимира Путина отличает не только решительность, которая оборачивается значительным экономическим ущербом для его собственного государства, но также гибкость и прагматизм.
Характерным примером может служить здесь проект «Северный поток-2», который стал самым эффективным орудием для инспирирования споров между европейскими странами. Впрочем, в настоящий момент можно сказать, что на трансформации, произошедшей за последние 25 лет в Европе, больше всех выиграла Россия: на территории новых стран-членов НАТО до сих пор не базируются войска Альянса, а несмотря на рост угрозы эффективная концепция предотвращения потенциальной (гибридной или конвенциональной) атаки РФ на страны Балтии так и не была создана.
Как говорят эксперты, самые важные элементы сотрудничества в регионе восточной и центральной Европы — это экономика и безопасность. Дариуш Матерняк (Dariusz Materniak) называет основными приоритетами безопасность, энергетику и торговлю (в отношении постсоветских стран речь идет о переориентации экспорта на ЕС, которая понадобится для отказа от российского рынка сбыта). В свою очередь, Дмитро Борисов представляет следующий список: энергетика (диверсификация источников поставки нефти и газа), торговля, транспорт (в первую очередь железнодорожный), национальная безопасность (в контексте угрозы со стороны России).
Перед государствами региона, входящими в структуры ЕС и НАТО, стоят те же самые основные цели, хотя восприятие угрозы со стороны РФ там варьируется и зависит от позиции политических, предпринимательских и научных элит. В трех этих плоскостях концентрируется также повышенная российская активность в сфере информационной войны (влияние на процессы принятия решений у противника и нарушение их). Основные сложности возникают в направлении углубления и укрепления сотрудничества с не входящими в союзы постсоветскими государствами, которые соседствуют с Европой. Главная проблема лежит в сфере формальной институциональной интеграции. При помощи деятельности в информационной сфере, применения широкого набора инструментов экономического воздействия, а также подковерных влияний России удается затормозить и осложнить эти процессы.
Российская активность направлена не только на разрушение единства стран-членов ЕС. Вмешательство в процесс реформ, внутренняя дестабилизация, экономические атаки, энергетический шантаж, информационные кампании, а также финансирование различных политических сил и групп интересов в странах СНГ, заинтересованных в сближении с Западом, деформирует интеграционные процессы. Прибегая к вышеперечисленным действиям, Москва добивается реальных эффектов, которые находят проявление в пропагандистско-идеологической плоскости: сфера заявлений все дальше отрывается от действительности. На Украине уже два года не удается провести ключевые экономические реформы, уровень коррупции не снижается, а общество все меньше доверяет нынешней власти, однако на словесном уровне все остается идеальным. Российская пропагандистская машина тонко и эффективно играет на этом диссонансе, одновременно подпитывая конфликт на Донбассе, что ставит украинское правительство в еще более сложное положение.
Политика России, преследуя глобальные цели, остается производной реалий, то есть завязана на ее статусе региональной державы, хотя уже не на экономическом уровне. В отличие от других восходящих держав (за вычетом Китая) Москва самостоятельна, что позволяет ей проводить политику в нескольких плоскостях, однако приоритетом Владимира Путина остается ЕС и европейские государства по отдельности. События 2008 года в Грузии и происходящее на Украине в два последних года подтвердили, что РФ не только не чувствует связи с западными ценностями, но стремится к физическому разрушению западного мироустройства в глобальном масштабе. Экономика, развитие и сотрудничество у российских элит уступают место милитаризации, идеологизации и соперничеству. Первая после Второй мировой войны попытка пересмотра границ в Европе требует углубленного пересмотра подхода Запада к России, смены взгляда с теоретического на реалистичный. В свою очередь, европейским структурам необходимо провести основательную модификацию политико-экономических отношений, которую, однако, блокирует Германия.
Но отрицание системы европейских ценностей — это еще не все. Россия наносит удар по привлекательности интеграционной модели Европы, что в соединении с шагами в сфере пропаганды и информации, призвано затормозить политико-экономическую трансформацию на Востоке, ограничить потенциал ЕС, а в дальнейшей перспективе — полностью остановить процесс реформ в постсоветских республиках, чтобы окончательно закрепить выгодный для Москвы статус-кво. Это перечеркнет прежние достижения ЕС на восточном направлении, ослабит Евросоюз в глобальном масштабе и усилит центробежные тенденции в Европе, которые поддерживает Кремль.
Для стран восточной и центральной Европы принципиальное значение таким образом будет иметь укрепление взаимодействия между странами-членами ЕС и НАТО. Со вторым связана необходимость повышения активности и присутствия в Европе США. Важную роль придется сыграть Берлину, позиция которого беспрецедентным образом усилилась, при этом его экономические элиты сосредоточены в большей степени на краткосрочной выгоде, чем на долгосрочных европейских интересах. Именно от отношений между Берлином и Вашингтоном зависит уровень сотрудничества в регионе восточной и центральной Европы, особенно на украинском направлении. Вторым влияющим на них фактором станут решения главных европейских центров (Лондон, Париж, Рим, Мадрид) и взаимодействие между ними на институциональном (ЕС) и международном уровне. Следует отметить, что идущее снизу укрепление двустороннего и многостороннего взаимодействия между государствами восточной и центральной Европы может не только оказать значительное влияние на динамику процессов принятия решений в регионе, но также повлиять на все евразийское пространство. Поэтому Москва усиленно пытается блокировать региональное сотрудничество небольших игроков и вносить раскол в их ряды.
Для воплощения в жизнь российских концепций и будущего режима Путина необходима дестабилизация Украины. Сам конфликт, впрочем, показал, что Европа не способна справиться с военными вызовами, а растянутый процесс принятия решений в такой забюрократизированной структуре, как ЕС, работает на руку противнику. Неизбежными представляются таким образом реформа механизмов принятия решений в Евросоюзе и ускорение трансформации НАТО, которое, впрочем, лучше справляется с российским кризисом, чем ЕС. Трансформация Альянса должна сопровождаться пересмотром роли Европы (и отдельно ее восточно-центрального региона) в доктрине безопасности США.
Агрессивные российские действия в сфере психологической войны или гибридных военных действий — это не просто опасный прецедент. Это также легитимизация позиции России при помощи использования силы, подкрепление ее идеологического послания, цементирование ее политического и социального фундамента, а в дальнейшем — удар по интеграционной и политико-экономической модели ЕС и США. Войны нового поколения (Грузия, Украина) сопровождаются соперничеством нового поколения в сфере IT и киберпреступности. Более того Западу, к его неудовольствию, приходится осознать, что прежнее мироустройство не было ни «исторической необходимостью» или главным приоритетом для всех его участников, ни орудием, ни просто «меньшим из зол». Сейчас нам приходится расплачиваться за два с лишним десятилетия мира, но политические элиты основных держав, которые концентрировались на своих узких интересах, к этому не готовы. Разница в подходе Европы и России к Америке заключается в том, что первая в большей степени настроена на сотрудничество и не обладает собственной «hard power». У американцев есть более богатый набор внешнеполитических инструментов, а экономические вопросы на российском направлении для них не приоритетны. Если вписать в этот контекст восточно-центральную Европу, становится видно, что здесь кроется для нее большой потенциал, но сможет ли она его использовать, зависит главным образом от внешних игроков, хотя прогрессирующая интеграция могла бы внести в ситуацию сильные коррективы. На деле это выглядит нереальным, тем более что Берлин и Москва ставят перед собой в этом плане одни и те же цели.
В настоящий момент единственными столпами для сотрудничества в рамках восточно-центральной Европы остаются Европейский союз и Североатлантический альянс. Однако не стоит забывать, что привлекательность ЕС — это не константа ни для его членов, ни для претендующих на членство стран. Во втором случае наблюдаются опасные центробежные тенденции, которые, конечно, не столько имеют естественную природу, сколько инспирируются извне. Борьба между группами интересов ведет к радикализации и популизму, а они в первую очередь могут отразиться на экономической сфере в тот момент, когда придет время нести расходы на сближение с Европой. И эти расходы могут показаться большинству жителей постсоветских стран неприемлемыми. При одновременном отсутствии сильного, надежного и готового платить политическую цену руководства концепция регионального сближения или интенсификации интеграции может оказаться перед лицом серьезных проблем.
Адам Лелонек — эксперт аналитического центра «Фонд имени Казимежа Пулаского», заместитель главного редактора портала polukr.net.
Как говорят эксперты, самые важные элементы сотрудничества в регионе восточной и центральной Европы — это экономика и безопасность. Дариуш Матерняк (Dariusz Materniak) называет основными приоритетами безопасность, энергетику и торговлю (в отношении постсоветских стран речь идет о переориентации экспорта на ЕС, которая понадобится для отказа от российского рынка сбыта). В свою очередь, Дмитро Борисов представляет следующий список: энергетика (диверсификация источников поставки нефти и газа), торговля, транспорт (в первую очередь железнодорожный), национальная безопасность (в контексте угрозы со стороны России).
Перед государствами региона, входящими в структуры ЕС и НАТО, стоят те же самые основные цели, хотя восприятие угрозы со стороны РФ там варьируется и зависит от позиции политических, предпринимательских и научных элит. В трех этих плоскостях концентрируется также повышенная российская активность в сфере информационной войны (влияние на процессы принятия решений у противника и нарушение их). Основные сложности возникают в направлении углубления и укрепления сотрудничества с не входящими в союзы постсоветскими государствами, которые соседствуют с Европой. Главная проблема лежит в сфере формальной институциональной интеграции. При помощи деятельности в информационной сфере, применения широкого набора инструментов экономического воздействия, а также подковерных влияний России удается затормозить и осложнить эти процессы.
Российская активность направлена не только на разрушение единства стран-членов ЕС. Вмешательство в процесс реформ, внутренняя дестабилизация, экономические атаки, энергетический шантаж, информационные кампании, а также финансирование различных политических сил и групп интересов в странах СНГ, заинтересованных в сближении с Западом, деформирует интеграционные процессы. Прибегая к вышеперечисленным действиям, Москва добивается реальных эффектов, которые находят проявление в пропагандистско-идеологической плоскости: сфера заявлений все дальше отрывается от действительности. На Украине уже два года не удается провести ключевые экономические реформы, уровень коррупции не снижается, а общество все меньше доверяет нынешней власти, однако на словесном уровне все остается идеальным. Российская пропагандистская машина тонко и эффективно играет на этом диссонансе, одновременно подпитывая конфликт на Донбассе, что ставит украинское правительство в еще более сложное положение.
Политика России, преследуя глобальные цели, остается производной реалий, то есть завязана на ее статусе региональной державы, хотя уже не на экономическом уровне. В отличие от других восходящих держав (за вычетом Китая) Москва самостоятельна, что позволяет ей проводить политику в нескольких плоскостях, однако приоритетом Владимира Путина остается ЕС и европейские государства по отдельности. События 2008 года в Грузии и происходящее на Украине в два последних года подтвердили, что РФ не только не чувствует связи с западными ценностями, но стремится к физическому разрушению западного мироустройства в глобальном масштабе. Экономика, развитие и сотрудничество у российских элит уступают место милитаризации, идеологизации и соперничеству. Первая после Второй мировой войны попытка пересмотра границ в Европе требует углубленного пересмотра подхода Запада к России, смены взгляда с теоретического на реалистичный. В свою очередь, европейским структурам необходимо провести основательную модификацию политико-экономических отношений, которую, однако, блокирует Германия.
Но отрицание системы европейских ценностей — это еще не все. Россия наносит удар по привлекательности интеграционной модели Европы, что в соединении с шагами в сфере пропаганды и информации, призвано затормозить политико-экономическую трансформацию на Востоке, ограничить потенциал ЕС, а в дальнейшей перспективе — полностью остановить процесс реформ в постсоветских республиках, чтобы окончательно закрепить выгодный для Москвы статус-кво. Это перечеркнет прежние достижения ЕС на восточном направлении, ослабит Евросоюз в глобальном масштабе и усилит центробежные тенденции в Европе, которые поддерживает Кремль.
Для стран восточной и центральной Европы принципиальное значение таким образом будет иметь укрепление взаимодействия между странами-членами ЕС и НАТО. Со вторым связана необходимость повышения активности и присутствия в Европе США. Важную роль придется сыграть Берлину, позиция которого беспрецедентным образом усилилась, при этом его экономические элиты сосредоточены в большей степени на краткосрочной выгоде, чем на долгосрочных европейских интересах. Именно от отношений между Берлином и Вашингтоном зависит уровень сотрудничества в регионе восточной и центральной Европы, особенно на украинском направлении. Вторым влияющим на них фактором станут решения главных европейских центров (Лондон, Париж, Рим, Мадрид) и взаимодействие между ними на институциональном (ЕС) и международном уровне. Следует отметить, что идущее снизу укрепление двустороннего и многостороннего взаимодействия между государствами восточной и центральной Европы может не только оказать значительное влияние на динамику процессов принятия решений в регионе, но также повлиять на все евразийское пространство. Поэтому Москва усиленно пытается блокировать региональное сотрудничество небольших игроков и вносить раскол в их ряды.
Для воплощения в жизнь российских концепций и будущего режима Путина необходима дестабилизация Украины. Сам конфликт, впрочем, показал, что Европа не способна справиться с военными вызовами, а растянутый процесс принятия решений в такой забюрократизированной структуре, как ЕС, работает на руку противнику. Неизбежными представляются таким образом реформа механизмов принятия решений в Евросоюзе и ускорение трансформации НАТО, которое, впрочем, лучше справляется с российским кризисом, чем ЕС. Трансформация Альянса должна сопровождаться пересмотром роли Европы (и отдельно ее восточно-центрального региона) в доктрине безопасности США.
Агрессивные российские действия в сфере психологической войны или гибридных военных действий — это не просто опасный прецедент. Это также легитимизация позиции России при помощи использования силы, подкрепление ее идеологического послания, цементирование ее политического и социального фундамента, а в дальнейшем — удар по интеграционной и политико-экономической модели ЕС и США. Войны нового поколения (Грузия, Украина) сопровождаются соперничеством нового поколения в сфере IT и киберпреступности. Более того Западу, к его неудовольствию, приходится осознать, что прежнее мироустройство не было ни «исторической необходимостью» или главным приоритетом для всех его участников, ни орудием, ни просто «меньшим из зол». Сейчас нам приходится расплачиваться за два с лишним десятилетия мира, но политические элиты основных держав, которые концентрировались на своих узких интересах, к этому не готовы. Разница в подходе Европы и России к Америке заключается в том, что первая в большей степени настроена на сотрудничество и не обладает собственной «hard power». У американцев есть более богатый набор внешнеполитических инструментов, а экономические вопросы на российском направлении для них не приоритетны. Если вписать в этот контекст восточно-центральную Европу, становится видно, что здесь кроется для нее большой потенциал, но сможет ли она его использовать, зависит главным образом от внешних игроков, хотя прогрессирующая интеграция могла бы внести в ситуацию сильные коррективы. На деле это выглядит нереальным, тем более что Берлин и Москва ставят перед собой в этом плане одни и те же цели.
В настоящий момент единственными столпами для сотрудничества в рамках восточно-центральной Европы остаются Европейский союз и Североатлантический альянс. Однако не стоит забывать, что привлекательность ЕС — это не константа ни для его членов, ни для претендующих на членство стран. Во втором случае наблюдаются опасные центробежные тенденции, которые, конечно, не столько имеют естественную природу, сколько инспирируются извне. Борьба между группами интересов ведет к радикализации и популизму, а они в первую очередь могут отразиться на экономической сфере в тот момент, когда придет время нести расходы на сближение с Европой. И эти расходы могут показаться большинству жителей постсоветских стран неприемлемыми. При одновременном отсутствии сильного, надежного и готового платить политическую цену руководства концепция регионального сближения или интенсификации интеграции может оказаться перед лицом серьезных проблем.
Адам Лелонек — эксперт аналитического центра «Фонд имени Казимежа Пулаского», заместитель главного редактора портала polukr.net.
