Как в Мюнхене Медведев молился

Слова, речевые обороты, смысловые конструкции — все это несет отпечаток не только многих спичрайтеров, но и настроения того, кто эти слова произносит. В итоге получается совершенно не точный прогноз. Политик говорит одно, а делает  совершенно другое. Обещает что-то ужесточить, а сам начинает смягчать. И так до бесконечности.

Что касается ситуации с Медведевым в Мюнхене, то интерпретировать его слова о третьей мировой встряске и прочих кремлевских посылах вдвойне тяжелее, так как это не только не его слова, это и не его роль. На самом деле эти слова должен был говорить Путин. Но, учитывая факт собственной нерукопожатости, он не мог лично приехать в Мюнхен и опять сидеть в сторонке, как это было на G-20 в Австралии.

А раз так, то интерпретировать придется не самого Путина, а воплощение его намерений в виде Медведева.

Что отличает данное выступление Медведева от предыдущих, так это потеря индивидуальности Медведева. Его выступление во многих местах напоминало риторику Путина на 70 сессии ООН. Те же акценты, паузы, даже иногда совершенно путинские интонации в хвостах фраз. Обычно риторика Медведева носит более вальяжный и спокойный характер. А здесь Дмитрий Анатольевич прямо метал молнии, будто где-то в Москве им была получена четкое ЦУ — Димон, задай им жару!

Первое, что бросается в глаза в невербальном поведении российского премьера — высокий уровень театральности. Видно, что и сама речь, и манера ее произнесения были неоднократно отрепетированы. Медведев постоянно читал с листа, но в некоторых моментах бросал куда-то в середину зала долгий и исполненный смысла взгляд. Это шло в некотором диссонансе с общим характером фокусировке взгляда именно на плоскость трибуны.

Второе — скрываемое волнение. Не смотря на агрессивность аргументации невербальная коммуникация выдавала периодические пробои то в виде дергающегося локтя левой руки, то в виде попыток поправить левый микрофон. Медведев трижды пытался наклонить его ниже, чем он был выставлен. Чем была продиктовано такое желание на рациональном уровне остается только догадываться. Но на уровне невербалики это говорит о стремлении стабилизироваться, получить дополнительную точку опоры, ощутить «допинг» уверенности, нехватка которой чувствуется.

Третье и самое интересное — общая рассогласованность вербальной риторики и невербального сопровождения этой речи. На словах Дмитрий Анатольевич говорил о ошибках Европы, о взаимном вреде санкций, об отсутствии европейского единства и пр. То есть выражал гнев, проявлял свою сильную позицию, указывал на собственную значимость. Но на уровне невербалики его поведение выражало, как это ни странно, покаяние. Шесть раз в течение речи в самые ключевые моменты руки Медведева складывались в жест молящего человека. Это жест прошения, а не настаивания, жест потребности в милости, а не жест диктата и угрозы.

Присутствовали в движениях Медведева и резкие, вертикально направленные жесты. Но их амплитуда не выходила за рамки стоящей перед Медведевым трибуны. А не меньшее количество жестов, направленных от себя к зрителям нивелировало тот агрессивный потенциал, который несли в себе рубящие жесты. Что и говорить, Медведев это не Хрущев, угрожающий миру туфлей, грубо, но громогласно доказывающий приоритет СССР над США. Выступление Медведева вряд ли войдет в анналы истории как демонстрация силы.

В сухом остатке от двадцатиминутного выступления имеем разрыв коммуникационного сценария — агрессивная и ультимативная подача материала и очень много дающих, направленных на собеседника жестов, невербальный акцент на жестах смирения. Это признак внутреннего направление на коммуникацию, а не на агрессию. Не знаю верно ли господин Медведев передал заданный ему в Кремле импульс, но он, как премьер-министр РФ, точно не нацелен на проявление гордой и агрессивной позиции. И если он свою передаточную миссию выполнил верно, то и Путин в скором времени начнет реализовывать стратегию красивого и достойного отступления.

И, значит, санкции и нефть возымели свой позитивный эффект. И не только с сфере психологии.