В этом месяце Владимир Путин провел совещание с руководителями крупнейших государственных компаний России, таких, как «Аэрофлот», алмазодобывающая «Алроса», нефтедобывающие «Роснефть» и «Башнефть», и обсудил с ними возможности приватизации.
России необходимо заткнуть дыру в бюджете 2016 года, поскольку она не может сбалансировать его, исходя из средней цены на нефть в пределах 50 долларов за баррель.
Российская экономика по-прежнему очень сильно зависит от нефтяных и газовых доходов, а они заметно снизились, так как нефть сегодня стоит около 30 долларов за баррель.
Экономисты предсказывают России еще один год рецессии, и хотя государство пересматривает свой бюджет и сокращает расходы, запланированная распродажа государственных активов может стать единственным способом получить значительные денежные средства.
Деловые аналитики начали строить предположения, какие российские предприятия могут привлечь наибольшее количество инвесторов. Этот список возглавляет «Алроса», на долю которой приходится четверть общемировой добычи алмазов, и судостроительная компания «Совкомфлот», зарабатывающая большую часть денег за границей.
Финансовые газеты опубликовали собственные оценки того, сколько денег могут принести аукционы, и их прогнозы разнятся в пределах от 500 миллиардов до одного триллиона рублей (4,4-8,8 миллиарда фунтов стерлингов).
Но некоторые эксперты не разделяют такой оптимизм. «Приватизации просто не будет», — утверждает инвестиционный банкир Билл Браудер (Bill Browder), учредивший компанию Hermitage Capital Management и позже ставший политическим активистом. Его доводы просты: «Нет покупателей».
Hermitage Capital Management была самым крупным зарубежным инвестором в России до 2005 года, а ее основатель принимал активное участие в первой волне приватизации в 1990-е годы. Обретенный опыт и факты коррупции, с которыми ему пришлось столкнуться, Браудер описывает в своей книге «Красный циркуляр» (Red Notice), куда также вошла трагическая история убитого в тюрьме российского аудитора Сергея Магнитского, который был юристом Браудера.
Массовые приватизационные реформы объявил первый президент России Борис Ельцин. Но его намерение «сделать россиян капиталистами» утонуло в коррупции. Граждане России получили от государства так называемые ваучеры, которые можно было менять на акции государственных предприятий. На практике же эти ваучеры продавали за деньги (или меняли на водку) вездесущим спекулянтам, и в итоге они оказались в руках «своих людей».
«В то время не было законов о защите миноритарных акционеров; компании почти не раскрывали свою финансовую информацию, и вся система была порочна с самого начала, — говорит Браудер. — У западных инвесторов были равные шансы все потерять или получить баснословные прибыли». Браудер приводит пример того, как в 1996 году ему предлагали акции российской нефтяной компании в 60 раз дешевле цены акций BP, которая в то время владела примерно таким же количеством нефти и газа, как и российская фирма.
Большинство приватизированных предприятий оказались в руках немногочисленной группы людей, которые сформировали новый класс русских олигархов. Часть из них при помощи новообретенного богатства стала покупать политическую власть; но все они продолжали обогащаться.
Фонд Браудера покупал небольшие доли (около 1%) в компаниях, принадлежавших олигархам. Будучи инвестором, Браудер имел доступ к их финансовой отчетности. Он говорит, что обнаружил коррупцию «в промышленных масштабах», которая осуществлялась «всеми возможными способами».
Некоторые предприятия игнорировали принципы коммерческого ценообразования и продавали сырьевые товары связанным с ними юридическим лицам по бросовым ценам. Еще одной популярной уловкой было растаскивание активов.
Когда в 2000 году президентом стал Путин, он казался молодым и суровым технократом, твердо решившим утвердить власть закона и отнять власть у олигархов. Когда Браудер начал бороться с коррупцией, разоблачая факты хищений, дробления акционерного капитала и вывода активов, и делясь с прессой аналитическими материалами своих специалистов, Путин тоже повел наступление на олигархов.
Арест Михаила Ходорковского в октябре 2003 года (в то время ходили слухи, что он самый богатый человек в России) стал мощным сигналом-предупреждением, которым Путин воспользовался для того, чтобы показать олигархам, кто в доме хозяин. В своей книге Браудер размышляет о том, что когда национальное телевидение показало Ходорковского, сидящего в клетке в зале суда, все прочие олигархи на полусогнутых пошли к Путину, который, в свою очередь, тоже начал обогащаться, откусывая кусок от каждой их сделки.
Браудер утверждает, что Путину принадлежит примерно 50% состояния всех олигархов. По его оценкам, состояние Путина составляет примерно 200 миллиардов долларов по прошлогоднему курсу и 100 миллиардов долларов по нынешнему. По мнению Браудера, Путин уже давно не скромный технократ, и вполне может быть самым богатым человеком в мире.
Свое предполагаемое состояние Путин может сберечь только при условии сохранения в своих руках власти. Его авторитет и власть во многом строятся на поддержке народа, которому нравится образ сильного лидера, и который благодарен своему батюшке за возрождение политического влияния России и за повышение благосостояния.
Но для предоставления социальной помощи и проведения зарубежных кампаний нужны деньги. Иностранных инвесторов вряд ли удастся соблазнить российскими активами из-за приватизационной практики 1990-х годов, из-за охлаждения политической атмосферы, санкций, ухудшения экономических условий и непонятных перспектив компаний. А потенциальные российские инвесторы могут предпочесть хранить свои деньги в безопасных и надежных местах, например, вкладывая их в лондонские футбольные клубы. Но возможно, что некоторые олигархи будут вынуждены вкладывать средства в приватизируемые предприятия в рамках «деофшоризации».
Тем не менее, простым россиянам идея приватизации не понравится, так как они хорошо помнят 1990-е, когда все разваливалось. По их мнению, стратегические российские предприятия необходимо сохранить в собственности государства, особенно в связи с тем, что западная альтернатива в виде самоуправляющихся эффективных рынков утратила свою неуязвимость.
Неважно, пообещает ли государство сохранить в своих руках контрольные пакеты «Аэрофлота», «Роснефти» и РЖД. Здесь главное — символизм распродажи активов, а Путин не может себе этого позволить.
