Раньше дела у Сергея Лаврова обстояли иначе.
У этого ветерана российской дипломатии дома до сих пор сохранилось нечто вроде культа личности, став наследием тех дней, когда министр, говоря словами бывшего американского посла, «затыкал нас за пояс по всем статьям». Предметы лавровского китча можно купить до сих пор: футболки с надписью «We LuvRov», футляры для сотовых телефонов, в которых сквозь пелену дыма просматривается силуэт нераскаявшегося заядлого курильщика. Они есть в продаже даже в гламурном торговом центре «Европейский».
Но приехав на прошлой неделе в Мюнхен на конференцию по безопасности, обычно уверенный в себе Лавров чувствовал себя заметно неуютно. Когда министр попытался убедить мир в правильности российской политики на Украине, его даже встретили выкриками неодобрения и насмешками. С Лавровым не впервые обращаются как с боксерской грушей. Главный аналитик по России с «Радио Свободная Европа / Радио Свобода» Брайан Уитмор (Brian Whitmore) презрительно заявил в январе, что учитывая направление дипломатической карьеры Лаврова, можно сказать, что у него всегда была вторая специальность — комедианта и беллетриста. (Так уж получилось, что Лавров действительно пишет стихи, а возможно даже и импровизированные комедии.)
Как могло такое случиться с высокопрофессиональным виртуозом дипломатии? Лавров занимает пост министра иностранных дел с 2004 года, а до этого 10 лет работал представителем Москвы в Организации Объединенных Наций. На протяжении всей карьеры его неизменно хвалили за многочисленные таланты, начиная со знания языков (он даже бегло говорит по-сингальски), и кончая способностью быстро менять настроение от веселого и игривого до угрожающего. Коллеги Лаврова неоднократно отмечали его солидные достоинства. Один сотрудник ООН в 2007 году назвал Лаврова «самой влиятельной личностью в Совете Безопасности… человеком с быстрым умом, всесторонними и точными знаниями происходящего… способным внятно и четко вмешаться и с легкостью изменить направление дебатов». Даже сейчас солидный российский МИД остается его неоспоримым удельным княжеством. Но в Кремле в целом он сегодня в лучшем случае является актером второго плана.
С одной стороны, Лавров просто стал очередной жертвой отношения Кремля к профессионалам в правительстве. Вернувшись в 2012 году на пост президента, Владимир Путин окружил себя плотным кольцом друзей и приятелей, оттолкнув на обочину тех, кто на протяжении многих лет руководил страной. Он даже физически уединился, и сегодня в основном управляет Россией не из Кремля, а из своего дворца в подмосковном Одинцово. Таким образом, сегодня многое говорит о том, что министр обороны Сергей Шойгу не принимал участия в окончательном разговоре о захвате Крыма, главе Центробанка Эльвире Набиуллиной с трудом удается вклиниться в путинский график, а работа Лаврова все чаще сводится не к формированию российской внешней политики, а к ее рекламированию.
Но пока Путин растрачивает по пустякам таланты Лаврова, страдает международная репутация и позиции Москвы. Путинские геополитические амбиции ясны, и другом Запада он становиться не собирается — однако президент часто сокрушается по поводу того, что Россию неправильно понимают. Скажем конкретнее: когда Россия бомбами и ракетами проложила себе путь к столу переговоров по Сирии, она обнаружила, что ее жесткая сила имеет свои пределы. Экономические санкции против нее сохраняются, она на ножах с Турцией, хотя до недавнего времени Анкара была союзницей Москвы, и Россия выясняет, что Китай больше интересует не союз с ней, а дешевые российские энергоресурсы. Между тем, эта страна стала как никогда непопулярной в мире: только во Вьетнаме, Гане и Китае большинство населения придерживается положительного мнения о России.
Так уж получилось, что Лавров лучше всего может проявить свои таланты в сфере формирования общественного мнения, если будет правильно их использовать. Нет, министр иностранных дел не стал образцом дружелюбия по образу и подобию, скажем, иранского президента Хасана Рухани, чья улыбка во многом способствовала улучшению имиджа Ирана. Но он может быть вежливым и учтивым. А вежливость и учтивость стала бы большим шагом вперед по сравнению с нынешней ситуацией. Сегодня тон у мидовских сотрудников и повестка — в равной степени резкие, оскорбительные и грубые, с явным неосоветским привкусом, что даже на российском телевидении смотрится не лучшим образом. Сегодняшняя мидовская команда может рассказывать о лекарстве от рака, но звучать это будет как угроза. А Москве нужны люди, которые объявят об авиаударе по Киеву, но прозвучит это как новость о полезной реконструкции городских кварталов.
Когда-то Лавров был именно таким человеком. Во время первого визита в Москву бывшего министра иностранных дел Австрии Урсулы Плассник (Ursula Plassnik) он устроил настоящее шоу, встретив ее в романтическом «Кафе Пушкин» с букетом желтых роз. Но иногда он демонстрирует и другие стороны своего характера, которые нравятся коллегам и публике в целом, разбавляя резким словцом пресные дипломатические банальности и вежливые коммюнике внешнеполитических кругов. Он заявляет, что в 2008 году просто сказал тогдашнему министру иностранных дел Британии Дэвиду Миллибэнду, чтобы тот не читал ему нотаций, однако Лондон утверждает, что там было гораздо больше ненормативной лексики. Это неудивительно, ведь и во время встречи со своими саудовскими коллегами он тоже пробормотал ставшую знаменитой фразу «Дебилы, бл.. ь». Но для общества и для многих представителей западного дипломатического корпуса — это не недостаток, а просто отличительная черта. Как сказал мне один западный атташе в Москве, «Лавров может быть божественным глотком свежего воздуха, и лучше всего он проявляет себя в моменты, когда ты не знаешь: предложит он тебе выпить или откусит твою голову».
Когда смотришь на него сегодня, он кажется двухмерной карикатурой на прежнего Лаврова. Искорка в глазах замерзла, острые замечания кажутся вспыльчивостью. Когда в ответ на предположение немецкого министра иностранных дел Франка-Вальтера Штайнмайера о том, что шансов на сохранение перемирия в Сирии 51%, он сделал собственную оценку, сказав о 49%, это прозвучало грубо, а не остроумно, как, видимо, предполагалось.
Отчасти это вызвано тем, что по сравнению с прошлым сегодня у Лаврова мало хороших новостей и мало пряников, которые он может предложить. Ему имеет смысл иногда смягчить атмосферу в зале, продемонстрировав видимость уступок (Советы мастерски владели этим приемом) — скажем, выпустить из тюрьмы каких-нибудь диссидентов или ослабить репрессии против гражданского общества. Но понятно, что Кремль не заинтересован даже в элементарных жестах доброй воли. Если хотите, выглядеть жестким и крутым сегодня кажется достоинством, пусть даже это не приносит никаких дивидендов. Это и бомбардировки сирийских больниц, и реакция на обвинения в ООН по поводу российских действий на Украине, состоявшая в заявлении о том, что британцы тоже бомбили йеменский город — в 1946 году.
Но бледный вид сегодняшнего Лаврова также свидетельствует о том, что он, как говорят знающие люди из МИДа, ясно понимает свое положение: он просто вывеска, реклама шоу, которое никто не хочет смотреть. В министерстве хорошо известно, что Лавров и МИД играют все менее заметную роль в принятии политических решений. Вместо того, чтобы вносить свой вклад, направлять, советовать, проводить коллективные обсуждения, они просто рекламируют сегодняшний курс, и при этом вынуждены брать на себя отвратительную работу и говорить абсурдную ложь — а назавтра расхлебывать кашу. Как сказал один информированный сотрудник МИД, «если бы Лаврова раньше подключили к решению вопроса по Крыму, мы бы сделали все гораздо лучше, и наверное, не стали бы лезть на остальную Украину». Почему? «Он знает, что украинцы сами наломают дров. Зачем в таком случае снимать с них ответственность?»
Лавров как всегда деятелен. За время пребывания в должности министра он налетал расстояние, равное 83 кругосветным путешествиям. Но порой кажется, что он даже физически становится меньше. Возможно, это из-за четкого понимания того, что он не имеет реальной власти при принятии решений. Наверное, госсекретарь США Джон Керри понимает Лаврова и может ему посочувствовать. Поражает то, что о потенциальных условиях сделки по Украине на недавних переговорах договаривались подчиненная Керри Виктория Нуланд (формально она лишь заместитель госсекретаря по европейским и евразийским делам, но у нее есть прямая линия с Белым домом) и путинский помощник Владислав Сурков. То обстоятельство, что Лавров более заметен на сирийских переговорах, тоже не говорит об усилении его позиций. Трагическая ирония заключается в том, что это подчеркивает лишь одно: Кремль не ждет от этих переговоров успеха, да и не хочет его. Если бы переговоры действительно были важны, Лавров стал бы простым приложением к делегации переговорщиков.
В лице Сергея Лаврова Кремль имеет колоссальный актив (но не благодаря своим заслугам): одного из самых твердых, умных и опытных министров иностранных дел в мире. Ему было бы нелишне использовать этот актив более целесообразно.
