Недавно исследовательский центр RAND провел военную игру на тему российского наступления в Прибалтике. Это сразу же породило разговоры о «новой холодной войне». Игра наглядно показала, что НАТО будет исключительно трудно помешать российским войскам оккупировать Прибалтику, если альянс станет действовать теми обычными силами, которые у него имеются.
Такие военные игры обладают большой ценностью, ибо они демонстрируют тактическую и оперативную реальность, а это помогает шире мыслить стратегически. Но в данном случае спровоцированные этой игрой заголовки СМИ в большей степени затуманили главные моменты в отношениях России-НАТО, чем раскрыли. Если говорить об этом вкратце, то силы сдерживания НАТО никогда не нацеливались на разгром советской/российской армии на своих рубежах, и не давали таких обещаний. Нет, НАТО подкрепляла свои политические обязательства угрозой расширить конфликт в случае его возникновения до масштабов такой войны, которую Советы не захотят вести. Сегодня, как и в 1949 году, НАТО придерживается концепции сдерживания на основе угрозы эскалации.
Начальные годы
Здесь надо заявить предельно ясно и честно: с момента создания НАТО до 1970-х годов западные военные стратеги считали, что Варшавский договор с легкостью одержит победу в неядерной войне в Европе. Планы ведущих натовских стран по ведению войны с применением обычных средств зачастую сводились практически к тому, чтобы успеть дойти до Ла-Манша быстрее танков Красной Армии. НАТО намеревалась широко использовать тактическое ядерное оружие для замедления темпов советского наступления, что не могло не вызвать ответные действия с советской стороны (Советы тоже готовились к такому развитию событий).
НАТО считала, что проиграет в неядерном конфликте, однако это ни в коей мере не противоречило представлению о том, что альянс может сыграть ценную роль в сдерживании войны. Во-первых, НАТО определенно была в состоянии затруднить жизнь Советскому Союзу. Имевшие подавляющее превосходство британо-германо-американские объединенные силы могли нанести ему гораздо больший урон, чем Западная Германия, если бы она воевала в одиночестве. Более того, спровоцировав расширение масштабов войны, НАТО могла нанести ущерб Советам и в других регионах мира. Подавляющее превосходство НАТО на море и в авиации большой дальности могло очень сильно навредить советским интересам за пределами Евразии, даже если бы Советы победили на центральном фронте.
Самое важное заключается в том, что Франция, Британия и Соединенные Штаты в ответ на успешное советское наступление с применением обычных средств могли нанести по СССР стратегические ядерные удары, и это заставляло Москву призадуматься. Даже если бы американский президент отказался защищать Берлин, Советам пришлось бы думать о силах ядерного сдерживания остальных членов НАТО.
Активная оборона / воздушно-наземное сражение
Надежда на то, что НАТО сможет разгромить Варшавский договор в войне, появилась только после арабо-израильской Октябрьской войны. В том конфликте высокоточные управляемые боеприпасы в обычном снаряжении нанесли настолько мощные потери наступающим (на Голанских высотах и на Синае), что у американских военных стратегов появилась вера в свою способность остановить советское наступление. Организовав оборону таким образом, чтобы направить наступающие советские танки в крупные огневые мешки, натовские войска могли затормозить и сорвать продвижение Советов, а также не допустить разгрома своих позиций в Германии. Такая оборона дала бы альянсу время для переброски дополнительных сил и средств из США в Европу, для нанесения ударов по тыловым объектам и центрам связи Варшавского договора в Восточной Европе, а также для противодействия советским интересам в других частях мира.
После 1982 года концепция воздушно-наземного сражения вернула маневр на поле боя, поскольку у американских военачальников появилась уверенность в том, что они смогут разгромить Красную Армию в ходе стремительных и маневренных боевых действий. Взаимодействие сухопутных войск и ВВС должно было позволить проводить наступление на всю глубину советских позиций, и в таком случае грозная Красная Армия и ее восточноевропейские союзники превратились бы в хаотичную мешанину. В то же время ВМС США должны были подготовиться к нанесению авиаударов по советской периферии и к высадке морского десанта, а также к уничтожению драгоценных бастионов атомного подводного флота и стратегической авиации. Все эти действия никак не зависели от защиты тех или иных натовских территорий, и военные стратеги признавали, что Советы в начале войны при любом сценарии могут захватить некоторые районы.
В таком контексте новость о том, что Россия может одержать победу в локальном неядерном конфликте против небольшой страны НАТО на своей границе, выглядит менее тревожной, чем может показаться на первый взгляд. Если не считать непродолжительного периода слабости России в 1990-е годы, она всегда располагала возможностями для того, чтобы угрожать НАТО своими обычными силами. Следует сказать, что альянс даже не планировал оборонять прибалтийские страны до тех пор, пока они не стали его членами, исходя из того, что вера в НАТО, в ее мощь и в ее способность нанести ответный удар по советским интересам в остальной части Европы, являются достаточным фактором сдерживания и устрашения.
Военная игра RAND показала, что Россия может захватить Прибалтику и даже удерживать ее какое-то время. Но уже на начальном этапе конфликта Москва начнет платить по счетам, поскольку натовские войска пойдут в наступление на Калининград, Приднестровье и прочие российские владения. Российский флот подвергнется мощным ударам натовских подводных лодок и авиации. Удары большой дальности выведут из строя значительную часть российских ВВС и системы ПВО. Короче говоря, Россия может захватить Прибалтику, однако заплатить за такой захват ей придется гораздо более высокую цену, из-за чего оккупация потеряет всякий смысл. Именно так НАТО осуществляла сдерживание в 1949 году, и точно так же она будет осуществлять его сегодня.
Роберт Фарли часто публикует статьи в The National Interest. Он автор книги The Battleship Book. Фарли преподает в Паттерсоновской школе дипломатии и международной торговли (Patterson School of Diplomacy and International Commerce) при Университете Кентукки. Его сфера специализации включает военную доктрину, национальную безопасность и морские дела.
