Несмотря на пропагандистскую войну с Россией, дипломатия все еще дает нам повод для надежды.

Сколько раз мы уже сталкивались с подобной ситуацией — и не только в Сирии? Перемирие навязывается внешними силами, группа представителей воюющих сторон неохотно его принимает, но после этого оно либо не вступает в силу в назначенный день, либо не вступает в силу вообще. Но несмотря на вялый пессимизм, которым оно было встречено, перемирие — или точнее приостановка «боевых операций» — которое Барак Обама и Владимир Путин обсудили в воскресенье, 21 февраля, условия которого были обнародованы в понедельник, 22 февраля, и которое было принято большинством сторон вчера, 23 февраля, заслуживает более оптимистичной оценки со стороны международного сообщества, чем оно к настоящему моменту получило.

Одна причина, по которой пессимизм стоит по крайней мере немного сдержать, заключается в том, что мы добрались до этого этапа в Сирии впервые. Это соглашение стало фактическим продолжением договоренности о перемирии, которая была достигнута госсекретарем США Джоном Керри и его российским коллегой Сергеем Лавровым 10 дней назад. Тогда стороны сочли, что сроки — боевые действия нужно было прекратить в течение недели — были слишком амбициозными. Так оно и оказалось.

Теперь же, когда было получено дополнительное согласие президентов Обамы и Путина, процесс продолжился. Сирийскому правительству и зонтичной группе оппозиции потребовалось всего несколько часов на то, чтобы обсудить и принять условия соглашения. Если перемирие, каким бы несовершенным оно ни было, вступит в силу в конце этой недели, это будет довольно неплохо. В конце концов это стало первой серьезной попыткой остановить бои между войсками, верными правительству Башара аль-Асада, и разношерстными группировками, выступающими против него. Этому соглашению о перемирии, как говорится, стоит дать шанс.

Рамки этого соглашения оказались более узкими, чем обсуждалось на переговорах в Вене в прошлом году. Главная — и пока единственная — цель — приостановить бои в определенных районах на достаточно длительное время, чтобы туда можно было доставить гуманитарную помощь и, возможно, вывезти оттуда раненых и больных из числа мирных граждан.

Это перемирие (если оно все же будет установлено) продемонстрирует наличие или отсутствие командной структуры, которая необходима для заключения дальнейших соглашений — возможно, соглашений с более выраженной политической составляющей. Даже если условия соглашения будут соблюдаться не всеми и не всегда, это станет существенным прогрессом для Сирии. Это перемирие может также продемонстрировать наличие условий для создания одной или нескольких бесполетных зон или безопасных районов, где лишившиеся жилья мирные граждане смогут почувствовать себя в безопасности.

Сейчас широко распространено мнение, что военная интервенция России, начавшаяся осенью прошлого года, перечеркнула все планы по созданию бесполетных зон, поскольку российские самолеты вели наиболее активные операции как раз над теми участками, где предполагалось создать безопасные зоны. Однако российские чиновники никогда не исключали такую возможность, поэтому безопасная зона, выбранная совместно США и Россией, в нынешних обстоятельствах продержится гораздо дольше, чем зона, выбранная США и их непосредственными союзниками.

Сейчас часто звучит мнение, что число воюющих сторон и их покровителей, замешанных в сирийском конфликте, а также множество различных и зачастую противоречивых интересов будут препятствовать заключению какого-либо соглашения в течение многих лет. Те причины, которые привели к выступлениям против режима Асада и к гражданской войне, пока никуда не исчезли. Ни одна из сторон пока не исчерпала свои финансовые, человеческие и политические ресурсы.

США и западные чиновники называют вмешательство России особенно разрушительным. На Западе считается, что та поддержка, которую оказывает российская военная авиация войскам Асада, лишь продлила сроки существования этого режима и войну. На прошлой неделе США и Соединенное Королевство обвинили Россию в том, что она наносит удары по школам и больницам в районах, которые контролируют оппозиционные силы. Теперь ко всему добавились еще и обвинения Запада в том, что Россия рассматривает миграционный кризис как способ ослабления или даже уничтожения Евросоюза.

Стоит отметить, что в России те же самые события воспринимаются совершенно иначе: авиаудары по Алеппо, к примеру, считаются теми мерами, которые ускоряют освобождение, а не подрывают достижения справедливой революции. Однако существует огромный разрыв между громогласным осуждение России, скажем, в Вашингтоне и Лондоне и теми переговорами, которые ведутся на высочайшем уровне, а также их результатами, которые время от времени появляются в публичных заявлениях. Скоро вы услышите, как высокопоставленные американские чиновники начнут признавать, что требования администрации США об уходе Асада были большой ошибкой.

Из всего этого можно сделать три вывода. Во-первых, США и Соединенному Королевству требуется словесное прикрытие, чтобы замаскировать резкий поворот их политики на 180 градусов, который пока не завершился. Во-вторых, Россия, вероятно, не настолько сильно заинтересована в длительной интервенции, как принято считать: она уже понесла потери, и со временем их масштаб будет расти. В-третьих, ни Москва, ни Вашингтон не хотят третьей мировой войны, которая может начаться из-за конфронтации между Россией и Турцией.

Пока остается неясным, смогут ли все эти факторы способствовать заключению прочного мирного соглашения в Сирии. Несмотря на все разговоры о новой холодной войне, эпоха биполярного мира подошла к концу — даже вместе Россия и США, возможно, уже не смогут навязать свою волю другим странам. Тем не менее, новое соглашение по Сирии может стать основой для первой скоординированной попытки урегулирования ситуации. Не стоит списывать его со счетов, пока оно не вступило в силу.