25 февраля исполнилось 60 лет со дня выступления Никиты Хрущева на ХХ съезде КПСС с докладом «О культе личности и его последствиях». В докладе перечислялись преступления сталинского режима, однако оценка им давалась с точки зрения коммунистической идеологии: «Эти и многие подобные факты свидетельствуют о том, что всякие нормы правильного партийного решения вопросов были ликвидированы, все было подчинено произволу одного лица».
Реабилитация политических заключенных началось после смерти Сталина, но к 1956 году из ГУЛАГа вернулось лишь около 10 тысяч человек. Более быстрыми темпами этот процесс пошел после ХХ съезда, и уже к концу лета 1956 года из ссылок и лагерей освободилось несколько миллионов человек.
Развенчание культа личности Сталина продолжилось после XXII съезда КПСС, прошедшего в октябре 1961 года. Тогда из Мавзолея было вынесено тело Сталина, переименованы города и улицы, названные в его честь, демонтированы многочисленные памятники.
С началом 70-х годов в советских фильмах вновь стал появляться образ Сталина в положительном контексте. Эта тенденция была изменена во второй половине 80-х годов, когда на волне горбачевской «гласности» в СССР были опубликованы художественные и документальные произведения, развенчивающие Сталина и как «гениального стратега» времен войны, и как лидера государства, осуществившего массовые репрессии против своего народа.
А с приходом к власти Владимира Путина началась вторая реабилитация Сталина и сталинизма. Эта политика дала свои результаты: согласно проведенному в марте 2015 года опросу «Левада-центра», 45% россиян считают сталинские репрессии оправданными, и 24% оценивают его смерть как «утрату великого вождя и учителя».
А в канун 60-летия выступления Хрущева на ХХ съезде КПСС в военно-историческом музее-заповеднике Псковской области был установлен бюст Иосифа Сталина. Ранее памятники Сталину были установлены в Северной Осетии, Пензе, Чите, Тамбове. В Санкт-Петербурге бюст Сталина, установленный его сторонниками на фасаде одного из домов, был демонтирован уже через несколько часов.
Корреспондент «Голоса Америки» попросила российских экспертов поразмышлять, почему попытки десталинизации в России не были доведены до конца.
«Мы так и не доросли до того, чтобы стать свободными людьми»
Историк Никита Петров отметил, что для своего времени прочитанный Хрущевым доклад был откровением, поскольку до этого никто не решался открыто критиковать Сталина. С другой стороны, доклад «не обозначал новые тенденции в советской политике, а закреплял те, которые уже состоялись». Кроме того, напоминает Никита Петров, «страна уже знала о том, что при Сталине люди страдали невинно, что были массовые репрессии, которые затронули очень многих, и в том числе — видных руководителей партии и страны».
Кроме того, к февралю 1956-го года, когда проходил ХХ съезд КПСС, уже понемногу начался процесс реабилитации репрессированных в сталинские годы, а в литературу возвращались имена ранее запрещенных авторов. «И это нужно было как-то объяснять», — продолжает заместитель председателя совета общества «Мемориал».
Никита Петров считает, что предпринятая в середине 50-х годов попытка «десталинизации сверху» была велением времени, поскольку «ни один из членов советского руководства, включая президиум ЦК, не был готов продолжать те же злодейства, что были при Сталине». А внутреннее послабление режима сопровождалось изменениями и во внешней политике, включая вывод советских войск из Австрии и налаживание отношений с Югославией. «Это было движением в сторону новой политики, в сторону разрядки международной напряженности и, в каком-то смысле, хрущевский доклад был закреплением этих позиций», — полагает эксперт.
При этом Никита Петров не согласен с точкой зрения некоторых российских историков, заявляющих, что ХХ съезд стал началом конца СССР. «Наоборот, хрущевский доклад продлил жизнь Советскому Союзу, потому что строй стал несколько гуманнее, и, вдобавок, были успокоены некоторые национальные окраины», — напоминает историк.
Многие из документов, свидетельствующих о масштабе сталинского террора, были опубликованы после 1991 года. Предложение сделать доступными все архивные документы поступило в конце президентства Дмитрия Медведева. «И вот здесь было проявлено сопротивление со стороны тех структур, которые содержат архивы госбезопасности — НКВД, ОГПУ. И многие документы до сих пор содержатся в секрете, что абсолютно ненормально, в том числе, и с точки зрения современного российского законодательства, которое ограничивает максимальный срок секретности тридцатью годами», — замечает Никита Петров.
И подытоживает: «Выясняется, что люди, которые сегодня в России находятся у власти, настолько свыклись с советскими тоталитарными методами управления, что считают их универсальными. Не демократические свободы, не гласность, не самоуправление, а жестокая “вертикаль власти”, как об этом стали говорить в начале нулевых годов. Поэтому пафосу нынешней власти какая-либо десталинизация и вообще любое честное рассмотрение преступлений советского строя абсолютно чужды. А сегодня мы видим, что властная практика государственной политики тоже опирается либо на обман, либо на принуждение. То есть, получается, что мы так и не доросли до того, чтобы стать свободными людьми и демократическим государством. И это торможение — системное. Оно выводит легитимность нынешней российской власти из советского периода. А с этим, конечно же, нужно было порвать решительно и бесповоротно еще в начале 90-х», — убежден историк Никита Петров.
На местах оставались свои «маленькие Сталины»
Президент Фонда защиты гласности Алексей Симонов вспоминает реакцию своих близких на доклад Хрущева: «У мамы очень сильно изменилось настроение, именно тогда я был, наконец, допущен к семейной тайне, что моя тетушка, мамина старшая сестра находится вовсе не в длительной командировке, а сидит в Воркуте в лагере», — свидетельствует он. И добавляет, что непосредственно с текстом доклада «О культе личности и его последствиях» он познакомился позже.
В целом же, по мнению Симонова, десталинизация в России не только не была доведена до конца, а просто — провалена. «Потому что десталинизация должна была, в первую очередь, касаться людей, которые все это допустили. Но, поскольку сама по себе идея перемен пришла именно к этим людям, они, натерпевшись страха за предыдущую жизнь, были готовы яростно и отчаянно взяться за десталинизацию, но при этом оставались маленькими Сталиными на местах», — считает президент Фонда защиты гласности.
И заключает, что для проведения полной десталинизации нужно чтобы население страны не только полностью почувствовало себя свободными людьми, но и могло сравнить свою жизнь, с тем, как живут другие народы. «Все познается в сравнении, а у большинства граждан России этой возможности не было. Откуда взялись декабристы? Почему Сталин в 1946 году стал снова скручивать в бараний рог офицеров-победителей? Потому что это были те немногие люди, которые увидели иностранную жизнь и поняли, что жизнь в советской державе далеко не так хороша, как ей хотелось бы это изобразить», — отмечает Алексей Симонов.
«За Сталиным нет будущего, но его инструментарий востребован»
Правозащитник и политзаключенный советских времен Александр Подрабинек начал с того, и доклад Хрущева на ХХ съезде КПСС, и постановление ЦК КПСС «О преодолении культа личности и его последствий» от 30 июня 1956 года устанавливали идеологические рамки, в соответствии с которыми разрешалось критиковать сталинизм, но не социализм. «Доклад о развенчании сталинизма был воспринят в интеллигентной части советского общества, которая поверила в “оттепель”, как нечто большее, чем он был на самом деле. То есть, Хрущев критиковал Сталина, а людям виделось, что критикуется отсутствие свободы, нарушение прав человека, репрессии и многое из того, что было в (советской — А.П.) истории», — отмечает собеседник «Голоса Америки».
На самом же деле, доклад «О культе личности и его последствиях» давал негативную оценку, преимущественно, так называемым «Московским процессам» 1936-38гг, когда репрессиям подверглись ответственные партийные работники и члены их семей. При этом, в докладе не упоминались ни «красный террор», ни коллективизация, ни деятельность «СМЕРШ» во время Второй мировой войны, ни положение вернувшихся из плена, ни многие другие преступления советского режима.
»Я помню свои первые детские впечатления начала 60-х годов, когда людям казалось, что доклад на ХХ съезде был лишь первым шагом, что сейчас начнется настоящее разоблачение системы. Но это были иллюзии, и очень скоро они были развеяны и самим Хрущевым, и после его ухода брежневским правлением, да и всей дальнейшей советской историей, которую все мы знаем», — рассказывает Подрабинек.
По его словам, хрущевская десталинизация «не была рассчитана на что-то большее — на осуждение социализма. И сегодня власти не считают нужным это критиковать, потому что, насколько я понимаю, планируют возврат к ценностям советского режима», — полагает правозащитник.
При этом Александр Подрабинек подчеркивает, что десталинизацией, и шире — декоммунизацией — должны заниматься не власти страны, а граждане. «По крайне мере, общество должно подготовить почву для того, чтобы состоялись какие-то юридически значимые решения по этой проблеме. И атмосфера свободы очень способствовала бы этому. Но, к сожалению, вопрос не решается в течение нескольких месяцев и даже лет, это должен быть более длительный процесс, чтобы состоялась декоммунизация России. Но этого не произошло. В 90-е годы отрезок свободы оказался слишком маленьким, а потом начался откат к прежнему», — констатирует он.
Подытоживая сказанное, Александр Подрабинек отмечает: «Я думаю, что за Сталиным и за коммунизмом будущего нет. Но инструментарий, который использовался, в том числе, в самые лихие сталинские годы, мне кажется, востребован сегодняшней российской властью и уже применяется с большим или меньшим успехом. Мы чуть ли не каждый день видим свидетельства возвращения политических репрессий, когда людей осуждают по сфабрикованным обвинениям или за высказывания в интернете, по пресловутой 282-й статье “за разжигание социальной розни” и так далее. То есть, место, которое занимала в сталинские годы 58-я статья, а в позднесоветские — 70-я и 190-я — сегодня не пустует, и это место занимают другие статьи Уголовного кодекса, под которые подгоняются по необходимости любые политические репрессии. Поэтому мой прогноз в этом смысле довольно мрачный, потому что, можно, конечно, сказать, что все мы надеемся на то, что в стране расцветет свобода и демократия, но пока мы видим движение в совершенно обратную сторону», — заключает Александр Подрабинек.
