Третья мировая война: в командном центре

За кадром: Российская военная техника продвигается через российскую границу в Южную Осетию — мятежный грузинский анклав.

Надпись: Шесть месяцев спустя Россия вторгается в Грузию.

Надпись: В 2014 году война разгорается на Украине.

За кадром: Украинские правительственные силы заявляют, что на востоке страны присутствует множество российских солдат и это позволяет сепаратистам продвигаться вперед.

Надпись: Россия аннексирует Крым.

За кадром: Украина истекает кровью, Украина рыдает, а Европа не обращает внимания на эту трагедию.

За кадром: Владимир Путин завершил молниеносную и в целом бескровную аннексию Крыма одним росчерком пера.

Надпись: Аналитики опасаются, что Россия может проверить на прочность решимость НАТО…

За кадром: По-моему, это очень прямолинейный политический комментарий, который фактически рассматривает Россию как нового противника НАТО или как вернувшегося старого противника.

Надпись:…вторгнувшись в Прибалтику.

Надпись: Согласно 5-й статье, мы обязаны их защищать.

Обама: У нас — как у членов НАТО — есть предусмотренные 5-й статьей обязательства в области коллективной обороны.

Надпись: НАТО проводит десятки «командно-штабных игр» по этому сценарию.

За кадром:…в своем интервью, что Латвия, Литва и Эстония находятся под угрозой, и НАТО должна быть готова отразить российскую агрессию.

Надпись: Обычно они засекречены.

Обама: Я прибыл сюда, прежде всего, чтобы подтвердить, что Соединенные Штаты обязуются обеспечивать безопасность Эстонии. Это обязательство нерушимо, неколебимо, вечно. Эстония никогда не останется одна.

Надпись: В фильме отставным высокопоставленным военным и дипломатам предлагается решить, как Британия будет реагировать на такой кризис.

Третья мировая война: в командном центре



Надпись: «Командно-штабная игра» была подготовлена при участии видных военных аналитиков. Она обрисовывает гипотетическое столкновение с Россией. Чтобы воплотить в жизнь события за стенами командного центра мы использовали постановочные эпизоды и архивные материалы.

Мейер: Всем доброе утро.

Ширефф: Доброе утро, председатель.

Мейер: Как и следовало ожидать, на повестке дня Эстония.

Надпись: Сэр Кристофер Мейер, посол Британии в Соединенных Штатах (1997-2003).

Мейер: Сегодня дела обстоят следующим образом: ситуация в Прибалтике ухудшается.

За кадром: Ночью в столице Эстонии Таллинне продолжались сильные беспорядки. Начало им положила драка у советского военного мемориала.

За кадром: Они говорят, что это была мирная акция в память о русских погибших в боях с нацистами. Свидетели утверждают, что на них напали люди в масках и с эстонскими флагами.

За кадром: В числе обвиняемых в разжигании насилия шесть российских граждан.

За кадром: Русские составляют почти четверть населения Эстонии и многие из них выступили против действий эстонской полиции, которые они называют дискриминационными и жестокими. Министр внутренних дел Эстонии в своем сегодняшнем заявлении в открытую обвинил Кремль в организации беспорядков

За кадром: Президент Путин назвал обращение с этническими русскими в Эстонии позорным и потребовал…

За кадром: НАТО опасается, что Путин продолжит использовать этнически русское население для дальнейшей дестабилизации обстановки.

За кадром: Протесты, вызванные арестом в Таллинне шести русских, распространились на соседнюю Латвию.

За кадром: В этой области проживает много этнических русских, и она считается одним из самых бедных регионов в Европейском Союзе.

Женщина на митинге: Если ты из Латгалии или если ты русский, ты никто. Гражданин второго сорта, понимаете? Я здесь живу всю жизнь, но не имею права голосовать. У меня нет паспорта. Это пора изменить.

За кадром: Мэр города Дмитрий Ворслав призвал к спокойствию и пообещал прислушаться к призывам о референдуме.

Представитель Латвии: Этот референдум будет незаконным и нелегитимным. Мы считаем, что г-н Ворслав подкуплен Кремлем. Мы не смиримся с таким вмешательством в наши дела и предпримем необходимые шаги, чтобы восстановить в Даугавпилсе закон и порядок.

Мейер: Сейчас мы установим видеосвязь с нашим представителем в НАТО и Брюсселе. Дэвид?

Дэвид: С любой точки зрения, очевидно, что это серьезнее, чем последние события в Эстонии.

Мейер: Какие факты были предъявлены — официально или неофициально?

Дэвид: Они много говорят о происходящем на границе. По их словам, ополчение взяло под контроль изрядную ее часть и из России идет поток людей и оружия.

Мейер: Вы выяснили мнение представителей других стран НАТО?

Дэвид: Да, я думаю, восточные страны нас поддержат, если речь пойдет о 5-й статье, но насчет немцев я не уверен. Полагаю, они будут против. К ним примкнут еще несколько стран — Испания, Италия. Позицию Франции пока не понял.

Мейер: Спасибо большое, Дэвид. Мы, несомненно, еще будем обращаться к вам за информацией и советом.

Дэвид: Спасибо. До связи.

Мейер: Спасибо. Вопрос в том, нужно ли применить 5-ю статью и как нам следует действовать в связи с этим? Генерал?

Ширефф: В 5-й статье речь идет о реакции на вооруженное нападение.

Надпись: Генерал Ричард Ширефф, заместитель главнокомандующего силами в Европе (2011-2014).

Ширефф: Судя по всему, это, определенно, вооруженное нападение. Дальше будут, как мы видели в Крыму, подрыв целостности страны изнутри, манипуляция меньшинствами, пропаганда, возможно, использование спецназа и вторжения через границу. Я считаю, что НАТО захочет максимально прояснить ситуацию. Для этого потребуется усилить наблюдение и направить дополнительные силы на патрулирование балтийского воздушного пространства. Также НАТО почти наверняка захочет, чтобы ее корабли присутствовали на балтийском море и, возможно, начнет переброску в Латвию подразделений Объединенной оперативной группы повышенной готовности.

Мейер: Кишвер?

Фолкнер: Я считаю, что мы можем помочь им разведданными, но если мы перебросим в страну войска, русские сочтут это эскалацией — а такие вещи, по-моему, очень опасны.

Надпись: Баронесса Фолкнер, официальный представитель либерал-демократов по вопросам внешней политики.

Фолкнер: Может случиться непонимание. Русские могут не понять, что это просто демонстрация солидарности — и сделать совсем другие выводы.

Мейер: Простите, Кишвер, но мы не можем постоянно заботиться о чувствах Путина.

Фолкнер: Мы можем, как сомнамбулы, дойти до войны с Россией — просто потому, что не собираемся беречь чужие чувства.

Мейер: Не знаю, как вы, я не сплю.

Фолкнер: Ничего себе…

Мейер: Я не считаю, что мы — сомнамбулы.

Невилл-Джонс: Я считаю, что в первую очередь необходимо перебросить в страну солдат. В бой вступать при этом не обязательно.

Надпись: Баронесса Невилл-Джонс, бывший министр по вопросам безопасности и противодействия терроризму (2010-2011).

Невилл-Джонс: По-моему, нужно своего рода присутствие, как предупреждение для русских. Это проверка на солидарность для альянса.

Уэст: Мы видим то же самое, что он устроил на Украине — гибридную войну.

Надпись: Адмирал лорд Уэст, первый морской лорд и начальник штаба ВМС (2002-2006).

Уэст: Мы его напрямую предупреждали не делать таких вещей в Прибалтике. Считаю, что нам необходимо направить туда наземные силы НАТО. Если мы срочно этого не сделаем, то допустим ужасную ошибку.

Брентон: Прошу прощения, но мы слишком торопимся. Задумайтесь, в какое положение вы поставите Путина, наращивая военное присутствие.

Надпись Сэр Тони Брентон, британский посол в России (2004-2008).

Брентон: Чтобы сохранять власть в России, нужно выглядеть сильным. Столкнувшись с таким вызовом со стороны НАТО и пойдя на уступки, он политически проиграет внутри страны. Предупреждайте их, подавайте им любые сигналы, но переброска войск — это, по-моему, слишком

Уэст: Мы начинаем не с нуля. Мы уже отправляли туда войска на учения, чтобы предупредить русских после Украины, и они уже оттуда вернулись. Если бы мы начинали с нуля…

Фолкнер: Это не Крым, это не Украина.

Уэст: Я бы полностью с вами согласился, если бы мы начинали с нуля, но это не так.

Фолкнер: Это не Украина, это страна НАТО, что прекрасно известно Путину.

Арбетнот: По-моему, начать отправлять войска, как будто ситуация обязательно будет усугубляться, — не лучшая идея.

Надпись: Лорд Арбетнот, председатель Специального комитета по обороне (2005-2014).

Арбетнот: Необходимо сделать все возможное для деэскалации обстановки. На мой взгляд, необходимо жесткое заявление.

Кирнс: На этой стадии кризиса русские не признают, что они напрямую причастны к происходящему.

Надпись: д-р Иэн Кирнс, специальный советник по стратегии национальной безопасности.

Кирнс: По-моему для нас это потенциально полезно. Если мы доведем дело до прямой конфронтации между НАТО и Россией, мы встанем на скользкий путь.

За кадром: Здесь происходили удивительные вещи. Мэра, объявившего, что он намерен провести референдум, полиция не пускала в его собственную мэрию. Потом толпа разоружила полицейских.

За кадром: Рига заявила, что в воскресенье был выдан ордер на арест г-на Ворслава после того, как тот пообещал провести референдум о расширении автономии.

За кадром: Пророссийские группировки захватывают государственные учреждения в городах на Востоке Латвии.

За кадром: В ходе беспорядков в районе мэрии Даугавпилса был убит латвийский полицейский. Еще несколько полицейских были ранены. Восстанавливать порядок были направлены армейские подразделения…

За кадром: Рига утверждает, что сепаратисты контролируют 20 километров границы с Россией. Выступая сегодня перед журналистами, министр внутренних дел Латвии Эрик Юрдз откровенно дал понять, кто, по мнению правительства, вооружает и поддерживает сепаратистов.

Юрдз: Наши спецслужбы засекли переход через границу большого количества вооруженных русских.

Брентон: «Доказательств российской причастности пока слишком мало. У нас есть данные латвийской разведки — не слишком компетентной и не слишком беспристрастной — о проникновении через границу. Пока мы знаем одно — в Латвии происходят серьезные нарушения общественного порядка, но отвечать на это отправкой войск — непропорциональная реакция».

Уэст: Если посмотреть на весь континуум — Украина, Эстония, теперь Латвия, — это немного напоминает о конце 30-х годов, не правда ли? Таким людям нужно противостоять быстро — и для этого есть все поводы.

Арбетнот: Давайте организуем удар по России, в котором нас невозможно будет обвинить, — то есть кибератаку. Это даст России сигнал, нанеся ей, например, серьезный финансовый урон.

Уэст: Центр правительственной связи умеет организовывать неотслеживаемые кибератаки, так что этот вариант можно рассмотреть.

Фолкнер: Мы 50 лет убеждали Россию, что мы — оборонительный альянс, а теперь собираемся по ней ударить.

Кирнс: Никто не говорил об ударе по России, мы обсуждаем отправку солдат в Латвию.

Фолкнер: Кибератака, кибератака!

Мейер: Я ожидаю соединения с советником по национальной безопасности Лорел Файнстейн. Лорел, что у вас происходит?

Файнстейн: Президент выступает за отправку в Латвию Объединенной оперативной группы повышенной готовности. По его мнению, хотя доказательств поступления техники через границу мало, мы должны там присутствовать, чтобы отпугнуть русских. Необходимо укрепить границы и остановить этот процесс.

Мейер: Насколько близко это подталкивает нас к войне?

Файнстейн: Сейчас мы говорим о предоставлении оружия и поддержки латвийцам. Солдаты НАТО будут там в чисто оборонительной роли — исключая самих латвийцев.

Мейер: Хорошо, спасибо. Полагаю, это не последний наш разговор.

Кирнс: Меня волнует, что будет, если, подтолкнув Латвию апеллировать к 5-й статье, мы ничего не сделаем. Вопрос в том, как это воспримут русские. Полагаю, они могут счесть, что НАТО расколота и не может ответить.

Мьюирхед: Именно.

Ширефф: 5-я статья — основа НАТО. Именно мощь коллективной обороны позволяет НАТО проводить четкие ограничительные линии, и именно она предотвращает войны — в отличие от слабости, которая ведет к войнам.

Мейер: Хорошо. Не могу сказать, что мы пришли к консенсусу, поэтому нам придется голосовать. Вопрос: поддерживаем ли мы американское предложение направить в Латвию Объединенную группу в оборонительной роли. Пойдем по часовой стрелке. На этой стороне стола четверо. А что на той стороне?

Арбетнот: Только если это одобрит парламент.

Мейер: Пять голосов за, один, два, три — против. А вашу позицию не совсем понял…

Мьюрхед: Я против — в данный момент.

Мейер: Наше решение поддержать американцев будет передано Североатлантическому совету.

За кадром: Североатлантический совет решил послать в Латвию Объединенную оперативную группу повышенной готовности. Британия направила в состав группы более 1000 солдат.

Дэвид Кэмерон: В ближайшие месяцы мы собираемся направить британских военнослужащих в качестве советников и инструкторов в областях тактической разведки…

За кадром: Тем временем Россия объявила о «плановых военных учениях» у латвийской границы.

Обама: У границы под прикрытием учений собираются войска для снижения напряженности необходимо, чтобы Россия отвела своих солдат от границы.

За кадром: Перед рассветом латвийская армия начала свою злополучную попытку отбить Международный аэропорт Даугавпилса. Она столкнулась с ожесточенным сопротивлением пророссийских сепаратистов, в числе которых, как мне сообщил латвийский офицер, явно были хорошо обученные профессиональные военные.

За кадром: Нам только что сообщили о захвате четырех британских солдат пророссийскими ополченцами в городе Вандани.

За кадром: Предположительно, эти военные помогали латвийской армии с обучением и разведкой.

Пленный солдат: Нам говорили, что мы будем в Латвии миротворцами, но потом приказали сражаться вместе с латвийской армией. Мы делали это, хотя НАТО отрицает, что в Латвии она убивает русских. Мне очень жаль, что британским солдатам приказывают делать вещи, которые вредят русским в Латвии. Я считаю, что так поступать неправильно и надеюсь, что британское правительство это остановит.

Мейер: Сегодня мы должны решить, попытаемся ли мы спасти наших ребят, захваченных пророссийскими ополченцами, или оставим их в плену.

Фолкнер: Мы говорили с генсеком ООН?

Мейер: Он вряд ли сумеет их спасти.

Фолкнер: Но мы с ним говорили? Мы вывели ситуацию на международный уровень?

Мейер: Вряд ли что-то может быть хуже, чем вывести эту ситуацию на международный уровень. То есть…

Фолкнер: НАТО использует 5-ю статью, которая как раз и переводит проблемы на международный уровень. В соответствии с Уставом ООН…

Мейер: Мы уже действуем согласно 5-й статье.

Фолкнер: Мне очень странно, что мы не используем для решения проблемы с заложниками добрые услуги генсека ООН.

Мейер: Я ни разу не слышал, чтобы эти добрые услуги помогали. А сейчас я хотел бы услышать генерала. Мы справимся? Если мы все-таки решим отправить за солдатами спасательную команду, а не Пан Ги Муна, как предлагает Кишвер, у нас получится?

Ширефф: Нужно будет присмотреться к обстановке, оценить ситуацию. Однако если вы спрашиваете, получится ли у нас, отвечу: «Может получиться».

Мейер: Тогда продолжим, есть ли у нас успешный опыт? Можете предположить, какие у нас шансы?

Уэст: Высокие.

Ширефф: Высокие.

Уэст: Все операции, в которых я участвовал, были успешными. У нас там много источников. Благодаря отправившимся туда силам, у нас там будет много источников разведданных. У нас будет хорошая картина ситуации, поэтому я уверен, можно будет выработать план и провести его в жизнь. Если там только местные, все абсолютно точно пройдет успешно. Впрочем, я считаю, что русские тоже в этом участвуют. Будет очень интересно посмотреть, сделают ли они что-нибудь, чтобы этому помешать и выдадут ли свою причастность.

Мьюрхед: Я согласна.

Надпись: Уна Мьюрхед, директор департамента по связям с общественностью Министерства обороны (1997-2000).

Мьюрхед: По-моему, вопрос в том, верим ли мы русским, что это не они и что они будут рады освобождению наших ребят. И предупредим ли мы их за 30 секунд о наших планах, чтобы избежать эскалации и ограничить военную часть операции.

Кирнс: По-моему, нам не следует делиться планом или информацией с русскими, потому что они могут предупредить людей на месте.

Мейер: Если мы не предупредим русских, но они увидят, что происходит, они это допустят?

Брентон: Полагаю, да, потому что они не хотят… Им приказано не показываться, поэтому я полностью поддерживаю Алана и других — ребят надо вытаскивать.

За кадром: Четверо солдат, захваченных сепаратистами на востоке Латвии, были спасены.

За кадром: Министерство обороны назвало операцию «полным успехом». Спасенные, предположительно, находятся на пути домой.

За кадром: Добрый день. Российский истребитель разбился в нескольких сотнях метров от латвийской границы, на российской территории. Президент Путин назвал случившееся «чудовищной провокацией» и потребовал от НАТО объяснений. Пресс-секретарь НАТО уверяет, что альянс не сбивал самолет и предполагает ошибку пилота.

За кадром: Вертолет был сбит во время перевозки солдат на военную базу. Латвийская армия подтвердила гибель 15 своих военнослужащих.

За кадром: Источники в НАТО сообщили мне, что вертолет, по их мнению, был сбит ракетой «земля-воздух», запущенной из России.

Дэвид: Они убеждены, что вертолет сбила ракета С-400, выпущенная с российской территории. Это соответствует вашим сведениям?

Мейер: Да, полностью. Но что об этом думают остальные члены совета?

Дэвид: Мы можем ожидать, что американцы займут очень жесткую позицию — как и Польша, и Прибалтика. Германия колеблется. Существуют серьезные опасения, что, если будет наноситься удар, он должен быть очень масштабным — иначе он будет неэффективен. Таким образом, мы легко можем соскользнуть в «горячую» войну. Какова позиция Британии?

Мейер: Именно это мы сейчас и будем обсуждать. Спасибо, Дэвид, я свяжусь с вами, как только смогу. А теперь простой вопрос со сложными последствиями: ответим ли мы на уничтожение латвийского вертолета ударом по ракетному комплексу на российской территории? Да или нет? Джеймс?

Арбетнот: Да.

Мейер: Не хотите ответить первым?

Арбетнот: Ответ прост — да. Они сбили вертолет НАТО. Если мы не ответим, мы позволим России продолжать в том же духе. Агрессии не будет конца — а это плохо.

Брентон: Во-первых, я согласен с тем, что ответить нужно. Во-вторых, ответ должен быть пропорциональным — мы не будем сбрасывать атомную бомбу на Москву. В-третьих, если это возможно, я предпочел бы выбрать цель в Латвии, а не в России. Но если это невозможно, значит, невозможно — тогда нужно действовать в России.

Уэст: По-моему, С-400 могли уже передвинуться на другое место. Поэтому, я считаю, что мы должны — хотя для меня такой подход непривычен, потому что обычно я предпочитаю отвечать ударом на удар — абсолютно ясно дать русским понять через неофициальные и официальные каналы, что мы знаем, откуда была выпущена ракета, и вводим новые правила, по которым, если что-то будет запущено в воздушное пространство Латвии, Эстонии или Литвы, мы отреагируем незамедлительно — даже если объект будет на российской территории.

Ширефф: С-400 — часть исключительно сложной интегрированной системы противовоздушной обороны. Невозможно выделить конкретный комплекс и его уничтожить. Для этого придется подавить всю систему. Это крупная операция. Вдобавок речь идет о нападении на российскую суверенную территорию, и русские могут сказать: «Вы напали на нашу Родину, мы будем отвечать любыми средствами». После этого они с удовольствием применят один из своих многочисленных «Искандеров», базирующихся в Калининграде. Более того, если вы посмотрите…

Мейер: Что такое «Искандер»?

Ширефф: «Искандер» — это ядерная ракета с дальностью примерно в 400 километров — таким образом, Варшава, Берлин, Стокгольм будут в пределах досягаемости.

Уэст: В том, что касается системы противовоздушной обороны, он абсолютно прав. Для воздушной операции в России, систему придется подавить — а это уже полномасштабный акт войны.

Мейер: Наш комитет должен сегодня принять решение, будем ли мы наносить удар по ракетному комплексу на российской территории. Да или нет?

Мьюирхед: Нет, только не на российской территории.

Мейер: Мы не пришли к консенсусу, поэтому данную меру рекомендовать не можем.

Уэст: Согласен.

Мейер: Мы можем только ясно дать им понять, что в следующий раз при малейшем намеке на нечто подобное мы засунем ракету им в глотку и что мы понимаем, кто виноват в случившемся.

За кадром: Проснувшись этим утром, жители расположенного на востоке Латвии Даугавпилса, увидели колонну из 300 российских грузовиков. Президент Путин утверждает, что речь идет о гуманитарной миссии…

Юрдз: Это вторжение российской армии на территорию Латвии, с целью поддержать российских диверсантов, в открытую действующих в Латгалии. Если русские не уйдут, латвийская армия выступит против них.

За кадром: Мэр Даугавпилса Дмитрий Ворслав, ярый сторонник Москвы, приветствовал прибывших в составе конвоя российских солдат как героев. Независимых данных о грузе 300 машин, составляющих колонну, нет, но Рига утверждает, что они привезли оружие и боеприпасы.

Мейер: На связи советник президента России по национальной безопасности. Григорий Иванович, вместе с конвоем в Латвию прибыло одно из элитных боевых подразделений, гвардейское десантное подразделение, плюс груз, который трудно не счесть военным.

Григорий: Этот груз — генераторы, продовольствие, детское питание и медикаменты. Это мирная гуманитарная миссия. Мы надеемся на урегулирование кризиса. Президент Путин уверен, что он может добиться перемирия. Он послал Риге свои предложения, которые могли бы послужить основой для переговоров.

Мейер: Что ж посмотрим на эти предложения. Вот их основные идеи. Во-первых, все иностранные державы должны уйти с латвийской территории. Во-вторых, контроль над гуманитарными и миротворческими операциями в Латгалии должен перейти к ООН. В-третьих, все стороны должны уважать право латгальского народа на проведение свободного и честного референдума о расширении автономии от Риги. Наконец, в-четвертых, Нато должно подтвердить свое обязательство не размещать войска в Латвии и других бывших советских республиках на постоянной основе. Тони, дайте, пожалуйста, этим предложениям экспертную оценку. Совсем коротко.

Брентон: Если совсем коротко это можно обсуждать. С референдумом об автономии, разумеется, будут сложности, так как это — приговор латвийскому правительству. Но как способ предотвратить большую войну в Европе, может быть, и имеет смысл. Ну а четвертый пункт требует, чтобы мы подтвердили решение, которое давно приняли.

Уэст: Нет, не приняли. Это полная чушь. Путин именно этого и добивался. Пусть он дальше то же самое устроит в Польше? Понимаете, речь идет о территории НАТО, и мы не можем согласиться на такие вещи — это просто невероятно. Нельзя позволить ему считать, что у него все получилось, как он хотел.

Мейер: Вашингтон на связи.

Файнстейн: Всем привет. Там слишком много солдат, чтобы это колонна была тем, о чем они говорят. Президент считает, что мы достигли момента истины в вопросе о силовой реакции. Мы хотели бы установить 72-часовой крайний срок для вывода из Латвии всех российских военных. Латвийскую территориальную целостность необходимо полностью восстановить.

Мейер: Большое спасибо, что нас об этом проинформировали, Лорел. Мы скоро с вами свяжемся.

Файнстейн: Хорошо, до связи.

Мейер: Сделаем ли мы, как предлагает Лорел, то, чего требуют американцы — то есть, предъявит ли НАТО ультиматум о выводе конвоя, а если русские его не выполнят, будет ли альянс готов прибегнуть к силе? Другими словами, если позволите мне высказаться в стиле «желтой прессы», готовы ли мы умирать за Даугавпилс?

Уэст: Я считаю, что ультиматум абсолютно необходим, нужно проследить, чтобы у НАТО на месте было достаточно сил для военной операции. Нужно также не забывать, что — как это ни ужасно — российская военная доктрина предусматривает использование в серьезных случаях тактического ядерного оружия. Для них в этом нет ничего странного, и поэтому нам следует хорошенько подумать о том, что такое готовность и каков уровень готовности у ядерных сил НАТО.

Мейер: Генерал, предположим, ультиматум установил срок в 72 часа, начиная с сегодняшнего полудня. Что мы можем сделать, если срок истечет, а русские не уйдут?

Ширефф: Нато может предпринять военную операцию, но она должна подразумевать силовое преобладание, чтобы можно было быстро подавить любую потенциальную реакцию. Нужно принимать во внимание и то, как мы будем выглядеть, если поддержим Латвию против якобы гуманитарной миссии — впрочем, гуманитарная ли она? Если, как мы думаем, там находятся бойцы 76-й дивизии ВДВ, то нам потребуется силовое превосходство, а для этого нужно будет перебросить значительные силы.

Мейер: То есть вы полагаете, что Объединенная оперативная группа и латвийская армия должны атаковать бойцов гвардейской десантной дивизии и одолеть их?

Ширефф: Такие операции лучше не поручать потенциально ненадежным международным силам. Я предпочел бы видеть единую, сплоченную группировку, возможно американскую, которая просто потушит этот пожар как огнетушитель.

Мейер: Меня тревожат ваши слова, так как они предполагают, что Объединенная оперативная группа НАТО не сможет в 72 часа осуществить эту угрозу.

Фолкнер: Латвия… если я правильно помню, в Латвии живет чуть меньше двух миллионов человек. Неужели мы всерьез собираемся начать Третью мировую, из-за нескольких городских районов? То есть, по-моему, очень странно, что мы это делаем, хотя получили мирные предложения.

Уэст: Эти предложения уничтожают НАТО.

Фолкнер: Нам предлагают…

Уэст: Это мирное предложение полностью уничтожает идею НАТО. Абсолютно уничтожает.

Фолкнер: Я бы напомнила, что 100 лет назад тоже считали, что альянсы важнее, чем безопасность жителей этого континента. Давайте не будем превращать союзы в смирительные рубашки.

Бонд: Я считаю, что нужно сохранить международный характер..

Надпись: Иэн Бонд, посол в Латвии (2005-2007).

Бонд: Мне не нравится, как будет выглядеть, если американцы станут спасать европейцев, а европейцы совсем не примут в этом участия.

Уэст: Согласен. Полностью согласен.

Брентон: Первый русский гуманитарный конвой на Украине привел нас в истерику. Мы были неправы — это был гуманитарный конвой, хотя тогда тоже говорили о российских заговорах и так далее. Я не хочу начинать Третью мировую со стрельбы по гуманитарному конвою. Мы будем неправы с любой точки зрения — и в британском общественном мнении, и в мировом. Это будет катастрофа.

Кирнс: Эти грузовики вообще не имеют значения. У нас есть мирные предложения — хорошо. На них надо официально ответить. Мы должны их полностью отвергнуть, но нам нужно установить крайний срок, и этот крайний срок должен быть привязан к нашим собственным военным планам. Представитель России сказал, что Путин считает возможным добиться перемирия. Это от него и требуется.

Мейер: Я хочу поставить перед комитетом простой вопрос, на который вы должны будете ответить да или нет: поддерживаете ли вы, при условии парламентского одобрения, предложенный американцами ультиматум, который предоставляет русским 72 часа на вывод солдат и угрожает применением силы, если они это не сделают?

Уэст: Да.

Мейер: Пожалуйста, голосуйте.

Уэст: Да.

Мейер: Кто за? Четыре, пять…

Арбетнот: Нет. Я против.

Мейер: Пять.

Мьюирхед: Ошибочная тактика. Это безумие.

Мейер: Пятеро за, четверо против. Понятно. Предложение принято.

За кадром: Только что парламентарии проголосовали за то, чтобы Британия применила военную силу, если это потребуется для восстановления территориальной целостности Латвии и выполнения обязательств, предусмотренных 5-й статьей.

За кадром: Сегодня в Балтийском море началось напряженное противостояние. Морская группировка НАТО продвинулась на восток и подошла на расстояние двух миль к кораблям российского Балтийского флота…

За кадром: Наш военный корреспондент Джонатан Бил (Jonathan Beale) сообщает с борта вертолетоносца «Оушен»:

Бил: Это доказывает, что Британия расширяет наступательную операцию. С корабля готовы взлететь четыре вертолета «Апач»…

За кадром: Президент Путин заявил о развертывании в Калининграде тактического ядерного оружия и предупредил, что Москва готова отразить любую агрессию против российской территории и российского народа.

Мейер: Из Москвы — и лично от Путина — звучит много заявлений о российских ядерных силах. Вопрос в том, как нам реагировать на эту ядерную браваду? Генерал?

Ширефф: Ответом на ядерную браваду должно послужить сдерживание. Мы должны поднять планку так высоко, чтобы Путин понял, что не стоит пытаться ее преодолеть. Это подразумевает неядерный потенциал наравне с ядерным. Суть сдерживания — именно в потенциале, в убедительности и в способности продемонстрировать потенциал.

Мейер: Можем ли мы направить еще одну подлодку, ядерную подлодку? Чтобы это было заметно, чтобы мы могли сообщить русским…

Уэст: Они поймут, если мы задействуем еще одну подлодку. Еще один фактор: критериям Москвы, подразумевающим уничтожение Москвы, командования, правительства — в общем, всего, — одна лодка, вероятно, не соответствует. Если мы направим вторую, это само по себе будет сигналом. Одна лодка может запустить одну ракету — то есть это, в каком-то смысле, тактический инструмент. Ну да, опасный, но…

Мейер: Простой вопрос: Нацелены ли сейчас ракеты на Россию?

Уэст: Мы подаем пример миру, не нацеливая свои ракеты, период предупреждения о запуске также продлен, но сейчас…

Мейер: То есть, они не нацелены. Сколько времени понадобится…

Уэст: В данный момент не нацелены. Это можно сделать очень быстро.

Мейер: Кишвер?

Фолкнер: Дело в том, что мы поставили очень жесткий крайний срок и потребовали унизительного отступления. Я не уверена… сейчас речь пошла о ядерном оружии… Я не уверена, что мы понимаем, что делаем. Мне все это совсем не нравится. По-моему, нам пора искать способ продлить крайний срок без потери лица.

Брентон: Этот крайний срок был глупым решением — чтобы не сказать катастрофическим. Нам нужно найти способ от него отказаться, выдвинуть мирное предложение… как угодно… публично и начать переговоры.

Бонд: Меня тревожит эта идея. По-моему, это даст понять Путину, что ядерное сдерживание носит односторонний характер.

Брентон: Вы предпочли бы обмен ядерными ударами?

Бонд: Но смысл демонстрации готовности к такому обмену именно в том, чтобы его предотвратить, в то время как, если вы даете понять, что вы пытаетесь отступить…

Брентон: Иэн, вы все ближе подталкиваете нас к Армагеддону.

Фолкнер: Именно так.

Бонд: К Армагеддону нас подталкивает Путин.

Фолкнер: У нас есть выбор.

Бонд: У него тоже.

Фолкнер: Нам нужно сделать выбор, и вы нам рекомендуете выбрать Армагеддон.

Уэст: Я убежден, что надо сохранить 72-часовой срок, но при этом сообщить по неофициальным каналам: «Ребята, все это становится очень опасным. Мы сейчас исправляем ситуацию в Латвии. Давайте не будем ни до чего доводить дело. Мы не нападаем на Россию».

Мейер: Но все же, на конкретном и оперативном уровне, как мы отреагируем?

Уэст: Мы переведем наши силы на 15-минутную готовность, как было во время холодной войны.

Мейер: А мы им об этом скажем?

Уэст: Да, я думаю. Я это и хотел обсудить. Я думаю, нам следует им сказать.

Мейер: По-моему, все согласны с тем, что нам нужны интенсивные дипломатические усилия, чтобы не получить ядерные облака. Но в то же время мы должны ответить на ядерный шантаж и сообщить о некоторых ключевых вещах — таких, как нацеливание ракет, — чтобы он знал: если он намерен так действовать, мы будем настроены серьезно.

За кадром: Североатлантический совет уже шесть часов проводит закрытое заседание, обсуждая как поступить в связи с окончанием поставленного для ухода русских из Латвии срока. Выступая в Брюсселе, канцлер Германии Ангела Меркель заявила, что ситуацию еще можно совместно урегулировать и что она будет добиваться продления крайнего срока.

Мейер: Доброе утро, леди и джентльмены.

Все: Доброе утро.

Мейер: По очевидным причинам, адмирал Уэст не может быть с нами этим утром.

Представитель Германии: Канцлер не готова начинать наступательную операцию. Наш очевидный приоритет — добиваться перемирия. Мы не хотим эскалации и Третьей мировой войны.

Дэвид: Кристофер, так говорят не только немцы. Боюсь, у меня нет для вас хороших новостей. Бельгийцы, датчане, испанцы, греки, итальянцы — все хотят продлить крайний срок и усилить дипломатическое давление.

Файнстейн: Хочу заметить, что если президент Путин хотел, чтобы НАТО не прошла проверку на прочность, он может радоваться. Комитет начальников штабов полагает, что возвращение Даугавпилса и окрестностей займет сравнительно немного времени, но действовать надо прямо сейчас. Таким образом, в настоящий момент мы говорим о коалиции желающих.

Мейер: Итак, НАТО раскололась у нас на глазах. Если мы решим действовать, то окажемся в компании не только Соединенных Штатов, но и Франции, трех прибалтийских государств и Польши. Это работоспособная коалиция?

Ширефф: Вполне.

Мейер: Это реально?

Ширефф: Вполне работоспособная.

Мейер: Вполне работоспособная?

Невилл-Джонс: Я за присоединение к американской коалиции желающих. Я считаю, что это даст нам право на консультации и дипломатию. Другими словами, мы не будем просто получать от кого-то приказы.

Кирнс: Нужно рассмотреть идею канцлера Меркель о продлении крайнего срока. Она уже дала понять, что она не готова применять никакую военную силу — даже в самой Латвии, и в этом — ее фундаментальная ошибка. Это можно было понять в контексте Украины, но невозможно понять применительно к стране НАТО.

Брентон: Есть только один западный политик, к которому прислушивается Путин.

Кирнс: Это так.

Брентон: Дайте Меркель соответствующие полномочия — у нее есть серьезный стимул добиться дипломатического урегулирования.

Невилл-Джонс: Но у нее нет рычагов — ей отказали в рычагах.

Брентон: Нет-нет-нет, пусть действует от лица Запада. Смысл в том, чтобы вернуться к двойному подходу: да, мы с коалицией желающих, но при условии, что будет время…

Невилл-Джонс: На Украине у нее рычаги были.

Брентон: Если позволите, если позволите… Меркель пора попробовать найти другой выход.

Бонд: Путин — хороший ленинец, или был им, пока не стал хорошим капиталистом. Он понимает: если ты воткнул штык и тот не встретил сопротивления, нужно втыкать его дальше. Из такой дискуссии, как эта, он, по-моему, сделает вывод, что на Западе он не скоро встретит сопротивление.

Мьюрхед: Мы можем продемонстрировать, что наш ультиматум что-то значит, начав наращивать силы. Это не означает, что мы должны сразу же браться за оружие и начинать стрельбу. Мы можем наращивать силы и при этом делать все прочее, о чем только что говорили.

Ширефф: Чем дальше, тем труднее будет расколоть этот орешек. В Латвии потенциально будет достаточно американцев, британцев, французов, сил остальных прибалтийских стран — то есть коалиции желающих. В этом случае можно будет сделать все необходимое очень быстро.

Мейер: Голосуем. Кто за предложение присоединиться к возглавляемой Америкой коалиции?

Брентон: Но это при условии предварительных дипломатических…

Мейер: Это предусмотрено.

Брентон: Хорошо, на таких условиях я — за.

Фолкнер: Какой смысл в дипломатии, если вы все заранее решили?

Мейер: В нашем деле это называется двойным решением.

Фолкнер: Это не двойное решение, а упреждающий удар.

Мейер: Большинством голосов — один голос, два, три, четыре, пять… Семью голосами против одного мы высказались за присоединение к возглавляемой Америкой коалиции, а ваше возражение будет занесено в протокол.

За кадром: Британские и американские солдаты начали ночью наступление на город Даугавпилс. В операции, начавшейся в первые часы нового дня, предположительно участвуют несколько тысяч человек.

За кадром: Сразу после полуночи США начали перебрасывать на эти поля множество вертолетов. Затем несколько тысяч морских пехотинцев выступили на Даугавпилс.

За кадром: Коалиционные силы взяли под контроль центр Даугавпилса. Пророссийские сепаратисты, предположительно, несут тяжелые потери.

За кадром: Эти утром на дороге, ведущей к Вандани, я видел тела двух британских пехотинцев. Они лежали там, где их убили, когда их отряд прошлой ночью попал в засаду. Министерство обороны подтвердило гибель четырех солдат и ранение еще двух.

За кадром: Нам сообщают о предполагаемом ядерном взрыве в Балтийском море. Свидетели говорят об ослепительной вспышке белого света.

За кадром: По-видимому, примерно в километре над британским кораблем «Оушен» и американским кораблем «Америка» взорвалась ракета «Искандер» с ядерной боеголовкой. В результате взрыва оба корабля погибли. Предположительно, были убиты более 800 британских морских пехотинцев и 400 членов экипажа.

Григорий: Это был непреднамеренный удар. Командир превысил свои полномочия и будет наказан. Президент Путин хотел бы сообщить Британии, что Россия не хочет ядерной войны. Все тактические и стратегические вооружения были сняты с высочайшего уровня готовности. Президент глубоко сожалеет о гибели моряков с кораблей.

Мейер: Григорий, благодарю вас за информацию и за соболезнования. Нам необходимо кое-что обсудить.

Ширефф: Ситуация, определенно, очень серьезная. Погибло множество американцев и британцев. Мир находится на грани ядерной войны.

Мейер: Вопрос в том, принимать ли эти извинения всерьез.

Невилл-Джонс: По-моему, они говорят: «Пожалуйста, не мстите». То есть пытаются предотвратить наш ответ. Я полагаю…

Мейер: Как вы считаете, это была ошибка?

Невилл-Джонс: Я не уверена, что меня это интересует. Я ничего не исключаю, но, на мой взгляд, тот факт, что они решили пойти на такие — довольно унизительные — шаги, показывает, что взорвать весь мир они не хотят.

Бонд: Снижение готовности.

Невилл-Джонс: Да. Я считаю, это нужно проконтролировать. Я бы сказала, что мы не должны прекращать наземную операцию — это, по-моему, важно. Пока считаю, что нам стоит продолжать ее, сохраняя при этом сухим политический и дипломатический порох. Наша цель — выгнать русских из Латвии.

Мейер: Учтите, «Сан» и «Дейли Мейл» заявят: «Мы спускаем им с рук убийство 1200 британских военных! Почему мы ничего не делаем в связи с этим?» Что мы ответим? Как насчет этого?

Кирнс: Именно поэтому важно публично пригрозить ответом в случае, если произойдет что-то еще. Вот одна из причин, почему это важно. Многие сейчас думают, что мир может погибнуть уже сегодня или завтра.

Фолкнер: Нет, я считаю, что это опасно, заявлять, что мы будем наготове и чуть что — нанесем ответный удар. Они утверждают, что совершили ошибку. Это одна из тех случайностей, о которых в этой комнате говорили не одну неделю. И я уверена, что нам не стоит отвечать: «Еще раз это допустите, мы сразу же отомстим».

Кирнс: Интересно, сколько у них еще своевольных командиров?

Мейер: Кишвер, минутку. Лорел, привет, как дела?

Файнстейн: Привет. Я хочу сообщить, что после долгих раздумий президент высказался за аналогичный… ограниченный ядерный удар по сугубо военной цели. Мы хотели бы знать, что вы об этом думаете.

Мейер: Мы должны это обсудить.

Файнстейн: Oк.

Мейер: Спасибо большое.

Файнстейн: Спасибо.

Брентон: Я считаю, что мы должны сделать все возможное, чтобы отговорить американцев от такого шага.

Фолкнер: Да.

Мейер: Это общее мнение?

Ширефф: Это дает нам возможность сказать русским: «Если вы не лукавите, уходите из Латвии прямо сейчас. Спускайте флаги, поднимайте белый флаг и убирайтесь из Латвии».

Брентон: По-моему, так далеко заходить не следует.

Фолкнер: Это не позволит им отступить.

Ширефф: Хорошо, пусть они поставят военные ядерные объекты под контроль инспекторов ООН и дадут безоговорочные гарантии того, что они больше не будут угрожать территориальной целостности соседей.

Кирнс: Я полагаю, мы должны пригрозить, что ответим в том случае, если это произойдет снова. Если мы будем считать, что президента Путина обязательно нужно унизить, а русские должны поднять белый флаг, мы не найдем выхода. Мы просто уничтожим и себя, и других. Нужно дать им возможность для отхода.

Мейер: Полин, вы с этим согласны? Или вы за ответ той же монетой?

Невилл-Джонс: Должна признать, что меня все это тревожит. Однако я считаю, что наши угрозы принять меры должны выглядеть, так сказать, достоверно, поэтому мы должны быть готовы нанести удар. Впрочем, замечу, что в этом случае предварительно поспорила бы с американцами.

Арбетнот: С нашей стороны было бы крайне некрасиво говорить американцам, что им следует делать после того, как они потеряли корабль.

Брентон: Мы тоже потеряли корабль.

Арбетнот: Мы потеряли корабль, но мы вправе решать за себя, а Соединенные Штаты — за себя. Но я согласен с генералом: русские могут доказать свою искренность, уйдя из Латвии. Если они не уйдут, значит, это очередная maskirovka. В таком случае, говорить здесь уже не о чем, и нам следует всерьез готовиться к ядерному удару.

Фолкнер: Мне казалось, что пару заседаний назад, когда мы — то есть вы — решили поддержать американцев, речь шла о том, что мы будем равноправными партнерами. Что к нам будут прислушиваться, а не относиться к нам как к своим собачкам. Теперь нам говорят, что мы некрасиво себя ведем. Думаю, британское общество будет шокировано идеей о том, что призвать американцев к сдержанности — некрасиво.

Мейер: Это были слова Джеймса. Кишвер, не стоит переходить на личности.

Невилл-Джонс: Мы должны признать, что американцы могут принимать решения самостоятельно.

Мейер: Именно.

Бонд: Ну, по-моему, русские вполне могут продолжать воевать в Латвии, искренне сожалея при этом, что ракета была запущена.

Арбетнот: Возможно, но они должны как-то загладить вину.

Бонд: Да, конечно. Я имею в виду, что Путину не нужно было бы извиняться, если он целенаправленно применил ядерное оружие, поэтому наносить ответный удар будет, по-моему, для Америки большой ошибкой, подпитывающей логику эскалации.

Невидлл-Джонс: Если мы сразу ответим, это сгладит тот факт, что он нарушил правила, если вы понимаете, о чем я.

Брентон: Не имеет значения, врет Путин или нет. Это не имеет никакого значения.

Невилл-Джонс: Да, это не важно.

Брентон: Имеет значение только одно: как нам выйти из этой ситуации, наилучшим образом защитив британский народ и интересы Британии.

Ширефф: В каком-то смысле, я согласен с Тони. Сейчас мы можем избежать худшего возможного варианта — взаимного гарантированного уничтожения, но при этом, с другой стороны, продемонстрировать силу. Вот почему я требую безоговорочной капитуляции в Латвии.

Мейер: Так нельзя.

Ширефф: Почему?

Мейер: Безоговорочная капитуляция — это… это… Мы не можем использовать такие выражения — все собравшиеся здесь против этого.

Ширефф: Ладно, как хотите. Пусть русские уходят из Латвии и даже не надеются, что угроза… Мы нажмем кнопку при малейшем намеке на повторение.

Мейер: Хорошо. Итак, я резюмирую, что в вопросе об эквивалентном ответе мы не поддерживаем американцев, что мы продолжаем наземную операцию в Латвии против российских войск, а русских предупреждаем — если такое еще раз случится, ответим всей мощью.

Мейер: Американцы не приняли наш совет и нанесли удар по цели в России тактическим ядерным оружием. Российские МБР готовы к запуску. Если они взлетят, у нас будет несколько минут, чтобы принять решение. Если исходить из того, что минимум одна из этих ракет нацелена на Лондон, будем мы наносить ответный удар? Или, точнее говоря, какие указания мы оставим командирам вооруженных «Трайдентами» подводных лодок? Генерал?

Ширефф: Что ж, с военной точки зрения, могу сказать, что мы должны подготовить «Трайденты», сократить процедуру приказа о запуске и осуществить нацеливание — на случай если будет решение, политическое решение запустить ракеты.

Кирнс: Я считаю, что мы должны публично подчеркнуть: наше оружие готово к использованию и нацелено.

Мейер: Хорошо, я сейчас буду опрашивать вас по кругу, одного за другим. Вопрос: если мы узнаем, что ракеты запущены и нацелены на Лондон, запускаем мы свои или нет?

Ширефф: Я против запуска.

Бонд: Я за запуск.

Невилл-Джонс: Так, Британия нацеливает свои ракеты на военные объекты, а не на населенные пункты. Поэтому я говорю — запускаем.

Кирнс: Нет. Нет, ни в коем случае. Весь смысл постоянно находящихся в море средств сдерживания в том, что мы неуязвимы и у нас есть гарантированная возможность ответного удара.

Мейер: Но если целью первого удара станут города в Британии…

Кирнс: Решение запустить ракеты с подлодок в Атлантике — будь то до или после — все равно не спасет наши города. Мой ответ — нет.

Мейер: Хорошо, нет. Джеймс?

Арбетнот: Мой ответ — да.

Фолкнер: Так как вся концепция сдерживания, ядерного сдерживания основана на страхе перед ответным ударом, я считаю, что мы должны всеми средствами демонстрировать, что мы нанесем этот удар.

Мейер: Вы уходите от ответа.

Фолкнер: Ну да, ну да.

Мейер: Отвечайте, пожалуйста.

Фолкнер: Об этом слишком страшно думать.

Мейер: Вам трудно ответить?

Фолкнер: Я неделями твердила, что этим все кончится…

Мейер: Мне нужен ответ.

Фолкнер: Сдерживание…

Мейер: Я настаиваю.

Фолкнер: Хорошо, сдерживание основано на реальной угрозе ответного удара.

Мейер: То есть вы за ответный удар?

Фолкнер: Ничего больше не скажу.

Брентон: Если мы предполагаем, что сдерживание не сработало и миллионы британцев все равно погибнут, перед правительством будет стоять выбор: нужна нам бессмысленная — так как наше оружие уже не подействовало — смерть миллионов русских или нет? Ответ… По-моему, ответ очевиден — нет.

Мейер: Полин подтвердила, что наши ракеты нацелены не на населенные пункты, а на военные объекты.

Брентон: Убить несколько десятков тысяч русских — это ладно. Но если мы говорим о полномасштабном запуске «Трайдентов» — без всякого смысла, потому что наши средства сдерживания не подействовали — то этого делать нельзя.

Мьюрхед: Не думаю, что я готова прибегнуть к этому, не будучи уверена…

Невилл-Джонс:…что ракета уже прилетела.

Мьюрхед: Что ракета уже прилетела!

Мейер: Все-таки, да или нет?

Мьюрхед: Нет, пока она не прилетит.

Мейер: Кто за то, чтобы приказать командирам подводных лодок запустить ракеты, если запуск ракет русскими подтвердится? Кто за удар «Трайдентами»? Трое. Кто за то, чтобы не приказывать подлодкам атаковать? Что ж, раз «нет», значит, «нет».