Die Welt: Г-н министр иностранных дел, что может сделать Германия для того, чтобы поддержать процесс реформ в Грузии?
Михаил Джанелидзе: Германия — один из наших важнейших партнеров с тех пор, как мы приобрели независимость 25 лет назад. Она поддерживала нас в том, что касается всех демократических реформ, создания институтов, развития экономики и стремления к европейскому будущему. Мы будем рады продолжить сотрудничество и добиваться лучших результатов, необходимых для продолжения нашей европейской интеграции.
— Грузия желает вступить в ЕС и НАТО, но украинский кризис не является содействием на этом пути. Насколько реалистичны надежды Грузии в настоящее время?
— Сейчас мы концентрируемся на реализации Соглашения об ассоциации с ЕС, которое было подписано в сентябре 2014 года. Документ содержит многочисленные положения об упрощении взаимной торговли и создает предпосылки для экономической интеграции Грузии и ЕС. Благодаря соглашению становится легче достигнуть политического сближения, наши институты приблизились по своему уровню к европейским структурам. Мы разделяем ценности Европейского Союза, поскольку это ценности свободного общества. Мы полны решимости добиться большего благосостояния для нашей страны и граждан, поэтому мы приняли масштабную программу реформ с целью имплементировать европейские стандарты. Мы уже ведем свободную торговлю с ЕС, но для этого нам необходима и возможность свободно въезжать в страны Евросоюза.
— Насколько сильным является влияние украинского кризиса на развитие Грузии?
— С тех пор как мы подписали Соглашение об ассоциации, объем торговли со странами ЕС заметно растет, тогда как торговый оборот с бывшими советскими республиками резко сократился. Но на сегодняшний день ЕС — самый крупный инвестор в Грузии. Мы стремимся сделать так, чтобы количество немецких компаний-инвесторов в Грузию увеличилось, и они имели возможность — отсюда, из Грузии — вести торговлю в регионе. Исторически Грузия всегда была мостом между Азией и Европой. Поэтому мы работаем и над восстановлением Шелкового пути. Это создаст дополнительные рабочие места и откроет инвестиционные возможности. Мы — европейская страна на восточной границе Европы, которая приветствует также азиатский капитал и азиатские компании, и которая может облегчить обмен между Азией и Европой.
— В 2008 году произошел конфликт между вашей страной и Россией. Вы видите, что происходит на Украине. Какие сигналы вы слышите из Москвы? Там никого не раздражает то, что вы так сильно ориентируетесь на ЕС?
— Мы пытаемся добиться успеха в том, что касается деэскалации в отношениях с Россией. Мы проводим прагматичную политику, и с 2012 года налажен формат спонтанного диалога между представителем нашего премьер-министра и заместителем министра иностранных дел России. В рамках такого формата мы обсуждаем такие темы, как торговля, транспорт, культурные отношения. Это делается, чтобы обезопасить себя и убедиться в том, что удастся избежать очередного периода напряженности. Ведь нам необходима свобода действий, чтобы продолжить курс на сближение с Европейским Союзом, так как речь идет о решающем факторе нашего экономического развития. К сожалению, относительно другой спорной темы какие-либо подвижки отсутствуют: имеется в виду оккупации наших территорий.
— Вы имеете в виду Абхазию и Южную Осетию, которые после грузинского конфликта в 2008 году находятся под контролем России?
— Дело в том, что российские войска все еще находятся на нашей государственной территории и оккупировали эти регионы. Мы видим, что там каждый день нарушаются права человека, мы видим, что с оккупационными режимами подписываются интеграционные соглашения, которые могут вылиться в аннексию. Такое положение вызывает у нас беспокойство, но мы все равно пытаемся как можно сильнее разрядить отношения с помощью прагматичного подхода.
— Другие европейские государства также проявляют озабоченность, в особенности страны Прибалтики предостерегают от жесткой внешней политики Москвы. Вы разделяете их опасения? Или прагматичный диалог с Москвой способствует укреплению доверия?
— Мы настроены достаточно критично, и спорные темы выявляем вместе с Россией и международным сообществом, например, на Женевских переговорах. Мы там пытаемся найти мирные решения вопроса оккупированных территорий, формировать международные механизмы безопасности и способствовать возвращению лиц, которые были изгнаны. Важнейшая цель нашего правительства состоит в том, чтобы впредь в отношении Грузии не предпринимались какие-либо агрессивные действия, которые препятствовали бы ее развитию.
— Если вы сравните положение дел в Грузии и ситуацию на Украине, вы смогли бы себе представить, что там поступят аналогично с целью урегулирования конфликта?
— Мы ни в коем случае не хотим нового «горячего конфликта» — это наша главная цель, призванная разрядить обстановку. Это ключевой фактор для развития нашей страны. Мы поддерживаем европейские надежды Украины; я думаю, что тесное партнерство Украины, Грузии и Молдавии поможет сблизиться с Евросоюзом. И ЕС следует поддержать их, и таким образом способствовать интеграционному процессу. Что касается последнего, то Грузия в деле реформ добилась — сравнительно — больших успехов.
— Стала ли ситуация на Украине причиной того, что Германия или ЕС более сдержанно реагируют на грузинский интерес к сближению с Европой?
— Мы не замечаем никакого скептицизма со стороны ЕС в отношении наших надежд. Мы шаг за шагом идем вперед в деле реализации наших реформ. Мы улучшили многое в том, что касается правовой системы, свободы слова и прав человека. Но работы осталось много. Грузия все еще несовершенна, но грузинская демократия развивается. В октябре у нас пройдут парламентские выборы. Я думаю, что Грузия вновь сможет показать всему миру, что мы в состоянии провести свободные и честные выборы.
— Россия пытается оказать влияние на политику Грузии?
— Мы замечаем, что в нашей стране имеет место усиление антизападной пропаганды.
— Российские телеканалы?
— Существуют и некоторые политические партии, которые заявляют, что они, скорее, пророссийские, и которые хотят извлечь выгоду из антизападной пропаганды. Они утверждают, что ЕС, мол, не оправдает ожиданий, и перспективы были бы лучше, если бы мы сблизились с Россией. Тем не менее у них мало шансов в парламенте, потому что грузинский народ — очень проевропейский. Но это вызов, с которым столкнулись и другие европейские страны, где мы замечаем влияние антизападной пропаганды. Она не столько пророссийская — пропаганда главным образом направлена против Запада. Поэтому наше правительство хочет добиться устойчивого укрепленич проевропейских сил. А для этого мы должны продолжить нашу политику реформ.
— Бывший президент Грузии Михаил Саакащвили — губернатор Одесской области на Украине. Вы верите в то, что там его деятельность будет успешнее, чем в Грузии?
— Я не могу ничего сказать о перспективах его деятельности на Украине. Мы концентрируемся на событиях в Грузии. Конечно, мы заинтересованы в позитивных переменах и стабильности Украины, но я не могу оценить работу, которую там выполняет отдельно взятая личность.
— Опыт Грузии, ее уроки могли бы помочь Украине? Какие ошибки ей следует избежать?
— Я думаю, Грузия показала, что в некотором отношении может служить примером. Наши реформы привели к тому, что у нас меньше бюрократии, меньше коррупции. Действия правительства — прозрачные и последовательные — ориентированы на европейскую интеграцию. Мы сотрудничаем с Украиной и поддерживаем ее там, где мы можем, с тем чтобы она могла добиться аналогичных результатов.
