Focus Online: Спустя две недели после Конференции по безопасности — где мы находимся в диалоге с Россией?
Штефан Майстер: Риторика сблизилась, а агрессивный язык с российской стороны стал немного более сдержанным.
— С чем это связано, по вашему мнению, и имеет ли нынешний статус перспективы?
— Москва явно заинтересована в том, чтобы вступить в диалог, однако она не готова достичь компромисса по центральным вопросам. Кроме того, потеря доверия является столь фундаментальной, что уже существует мало доверия ко всем договоренностям с Россией. Сирия показывает, что договоры подписываются, однако вскоре их положения вновь ставятся под сомнение.
— Вы рисуете мрачную картину относительно будущих отношений с Россией.
— Мы все заинтересованы в том, чтобы найти способ сосуществования (modus vivendi). Однако обе стороны не знают, как это сделать. Медведев выступил в качестве символа: он хороший полицейский (good cop), которого послали в Мюнхен, где он произнес речь в стиле Путина. В этом предложении есть лазейка. И мы должны подумать, стоит ли нам на это соглашаться.
— В чем состоит нынешняя стратегия России?
— Главная цель Москвы состоит в следующем: разговаривать с Соединенными Штатами на равных и добиться того, чтобы Россия воспринималась как центральный игрок в международных отношениях. Речь идет все время о престиже, а также о признании самопровозглашенного лидерства России на постсоветском пространстве. Из-за Сирии Россия вышла из изоляции, в которой она оказалась в результате украинского кризиса, и она заставила Соединенные Штаты разговаривать с Путиным, поскольку он является частью разрешения конфликта.
— А в чем состоит внутриевропейская стратегия?
— Это направление мы недооценили — ведь для Москвы речь идет об ослаблении Европейского Союза и наших обществ. Это делается за счет использования слабых мест в нашей системе. Поэтому Москва пытается работать с популистскими и антидемократическими группировками и организациями — как на правом фланге, так и на левом. Средства массовой информации ставятся под сомнение, разрабатываются фейковые истории, а плюрализм и теории заговора направляются против нас.
— Это новая стратегия?
— Нет, нам она известна еще со времен холодной войны. Однако мы сегодня к этому не готовы. Россия сначала защитила саму себя, а теперь она переходит в наступление для того, чтобы ослабить Евросоюз, Германию и особенно федерального канцлера, а также для того, чтобы получить внешнеполитическое пространство для маневра.
— Какое внешнеполитическое пространство вы имеете в виду?
— Москва только тогда соглашается на компромисс, когда она вынуждена это делать. Роль Германии должна быть ослаблена, а федеральному правительству нужно нанести ущерб с помощью таких вопросов как кризис с беженцами, и все это делается для того, чтобы нельзя было интенсивно заниматься украинским кризисом, а также санкциями против России.
— Считаете ли вы, что события в Баутцене и в Клауснице связаны с влиянием России на Германию?
— Так далеко я бы не стал заходить. Но Россия использует разломы, которые возникают в нашем обществе, и способствует их образованию. Москва работает с такими группами и организациями как ПЕГИДА, Альтернатива для Германии (АдГ) и Национально-демократическая партия Германии (НДПГ). Они поддерживаются с помощью хороших контактов, а также с помощью внимания со стороны средств массовой информации. Расчет сделан на оказание помощи тем силам, которые ослабляют систему, но (пока) сама Москва их еще не создает. Потоки беженцев, финансовая проблематика в Евросоюзе, конфликт в Сирии — все это, по сути, стресс-тесты для нашей системы.
— Насколько высок уровень влияния?
— Я думаю, что мы недооцениваем этот уровень. Мнимое изнасилование Лизы впервые заставило политическое сознание обратить внимание на то, что Россия пытается использовать в своих целях русских немцев. Кроме того, стало ясно, какую роль в этом играют российские средства массовой информации и какие существуют финансовые потоки. Однако это влияние может стать настолько сильным, насколько мы как общество и наша политика это допустим.
— Какие возможности есть у Германии для того, чтобы положить конец подобному влиянию?
— Секретные службы и другие правоохранительные органы должны работать более активно. Мы должны сделать прозрачными источники, структуру и носителей этого влияния. И мы, конечно же, должны разрешать кризисные ситуации, поскольку именно они ослабляют Европу и Германию.
В отношениях с Россией важно демонстрировать силу. Поэтому правильно сделал Штайнмайер, когда он после обвинений Лаврова относительно нежелания Германии расследовать случай с Лизой сделал в адрес Москвы ясное предупреждение. Было бы неправильно ради сохранения дипломатического мира не давать ответ. В разговоре с Кремлем надо называть вещи своими именами, и делать это надо на всех уровнях, одновременно сохраняя готовность к диалогу.
Штефан Майстер является программным директором по России, Восточной Европе и Центральной Азии Центра Роберта Боша по изучению Средней и Восточной Европы Немецкого общества внешней политики (DGAP).
