Могла ли история пойти иначе?
Люди в Севастополе постояли на площади и разошлись. Демонстранты в Симферополе потолкались у крымской верховной рады и тоже разошлись. Да, кто-то вывесил над зданием российский флаг, но приехала милиция, флаг сняла, флагоносца не поймала.
Сослагательное наклонение
Российские телеканалы показывают Аксенова, Чалого — они что-то говорят патетическое, но с каждым днем их слушать все менее интересно. Крым успокаивается, и вся Украина тоже приходит в себя. Хедлайнеры контрреволюции, харьковские Кернес и Добкин сначала робко, потом в полный голос переприсягают новой власти. Хозяин Донбасса Ринат Ахметов что-то говорит о том, что надо услышать Донбасс, но что имеет в виду — непонятно. В Донецке тоже все спокойно. В огромном красивом аэропорту приземляются редкие самолеты, люди едут в гости к родным или на матчи «Шахтера» — так-то Донбасс не самое популярное туристическое направление.
Еще одна существенная деталь — все живы. Список погибших ограничен февральской киевской «небесной сотней», и те люди, которые теперь известны как киборги или герои АТО, в живых остались все и больше времени проводят на Майдане, требуя к ответу уже новые власти.
Если так фантазировать, то вообразить такую весну 2014 года несложно. На уровне риторики все могло бы быть как сейчас — в Москве бы пугали повторением майдана в России, рассказывали бы об украинских радикалах, которые вот-вот начнут всех резать, а на Украине ловили бы российских агентов, запрещали бы российское кино и устраивали обструкции певице Ани Лорак, потому что она была за Януковича. Параллельно, конечно, торговались бы по газу, обсуждали аренду военной базы в Севастополе и судьбу кредита, который Янукович успел взять перед бегством. Обо всем бы договорились, но нервы бы друг другу потрепали.
Неизбежность под видом случайности
Да, это все очень легко нафантазировать. Вот только есть какие-то вещи, которые некуда деть. И постмайданную энергию Украины, и российское желание реванша за «крупнейшую геополитическую катастрофу» 1991 года, желание и народное, массовое и личное Путина. Он, только что отпраздновавший свою Олимпиаду, вышел к той весне на свойственную всем вождям его типа финишную прямую, когда уже хочется думать только о том, как бы вписать свое имя в историю.
Самая банальная метафора — про ружье, висящее на сцене в первом акте. Если бы оно не выстрелило так, как это случилось весной 2014 года, оно выстрелило бы иначе. Неизбежность любит и умеет маскироваться под случайность или череду случайностей, и всегда есть те, кто верит, что если бы Гаврила Принцип тогда не выстрелил, все пошло бы иначе. Не пошло бы, не надо иллюзий.
И бывшая РСФСР, и бывшая УССР слишком полны внутренних противоречий, системообразующего лицемерия, замороженных конфликтов и прочих вещей того же порядка. Та легкость, с которой эти государства в 1991 году появились на политической карте мира, была слишком обманчива — ружье так и осталось висеть, и все подумали, что Чехов насчет ружья ошибался, но нет, просто это был не последний акт.
Противоречия нуждались в том, чтобы их разрешить, и весна 2014 года открыла путь обеим странам, одной — к превращению в европейское национальное государство, другой — к избавлению от имперской судьбы (и, вероятно, в эпилоге — тоже к превращению в европейское национальное государство). Через несколько поколений все забудется, и, может быть, две страны даже подружатся — соседи все-таки.
Могло ли все обойтись мирно — это вечный вопрос, сопровождающий все войны. И каждый раз ответ один — да, конечно, могло, но почему-то не обошлось. Почему-то ружье выстреливает каждый раз. Заколдованное, наверное, и тут уже нужен не Чехов, а Гоголь, он больше понимал в заколдованном. И еще он, в отличие от Крыма, общий, и его ни Россия у Украины не отберет, ни Украина у России.
