Александр Дугин, крайне правый представитель академического мира и автор причудливых идеологических трактатов, поддерживает Дональда Трампа. Текст с выражением поддержки Дональда Трампа появился на веб-сайте Katehon несколько недель назад, однако он привлек к себе больше внимания в Соединенных Штатах только сегодня, после того как его перепечатал еженедельник Weekly Standard.
«Трамп является лидером, — подчеркнул Дугин (цитирую по английскому переводу с сайта Katehon). — Все-таки хочется верить в Дональда Трампа. Выбираем Трампа, и смотрим, что получится».
Однако все это, вероятно, больше свидетельствует о Трампе, чем о России. Многие видят в словах Дугина продолжение поддержки Трампа российским президентом Владимиром Путиным, однако, на самом деле, Дугин говорит от лица периферийного и все более маргинального сегмента российских крайне правых.
Несколько лет назад сочинения Дугина, а также его крайне правая неоимпериалистическая идеология «евразийства» считались основой мировоззрения Владимира Путина и его повестки. В статье, опубликованной в марте 2014 года в журнале Foreign Affairs, Дугин был назван «интеллектом Путина».
Вот краткое и упрощенное изложение философии Дугина: Россия должна возглавлять великую евразийскую империю, основанную на ультраортодоксальном православном христианстве, а также консервативных общинных ценностях. Эта империя должна защищаться от декадентской западной цивилизации, с которой она неизбежно вступит в конфликт.
В 2014 году, когда Россия дважды вторглась на территорию Украины — сначала она аннексировала Крым, а затем инспирировала сепаратистское движение на востоке Украины, — складывалось впечатление, что путинские провокации вдохновляются идеями неоимпериализма Дугина. Путин использовал язык, напоминавший дугинизм, российский президент говорил о необходимости защищать русскоговорящее население, об украинцах как части России и даже использовал модное среди неоимпериалистов название «Новороссия», относящееся к тому региону Украины, который раньше был частью Российской империи.
Идеологическая связь между Дугиным и Путиным стала казаться еще более вероятной, когда Кремль в 2014 году пытался получить поддержку среди крайне правых националистов и неоимпериалистов, тайно склоняя их к тому, чтобы они поехали воевать на восток Украины. Более того, с момента начала его третьего президентского срока в 2012 году Путин пытался установить ограничения личной свободы, а также поддерживал консервативные православные социальные ценности, что также совпадало с мировоззрением Дугина.
Именно поэтому еженедельник Weekly Standard, перепечатавший статью, в которой Дугин поддерживает Трампа, называет этого российского автора «главным теоретиком идеологических основ путинизма». В статье, опубликованной в Weekly Standard, подчеркивается, что Дугин выполняет роль, связанную с «организацией евразийской пятой колонны, поддерживающий путинский режим в западных странах».
Но когда я прошлой осенью встретился с союзниками Дугина в Москве, я обнаружил, что они изолированы и подавлены и больше не считают Путина своим союзником — скорее рассматривают его как врага. Оказалось, что Дугин был отвержен российским истеблишментом в 2014 году, когда его полезность была исчерпана. Путин отказался от открытого вторжения на Украину, что привело в ярость Дугина и других крайне правых лидеров, которые хотели, чтобы Россия захватила часть Украины или даже всю эту страну. Когда крайне правые лидеры стали проводить агитационную работу в поддержку эскалации, используя при этом вновь обретенное общественное влияние для оказания давления на Путина, Кремль поставил их на место.
В июне 2014 года Путин формально отменил принятое ранее постановление, предоставлявшее России юридическое основание для агрессии против Украины, — тем самым российский президент дал понять, что он не будет прибегать к открытому вторжению. Через неделю в рамках более широкой кампании, направленной против представителей крайне правых активистов, Дугин был лишен престижной работы в Московском университете.
Однако весной 2015 года, когда я находился в Москве, я обнаружил, что торжествовавшие когда-то дугинисты и ультранационалисты больше не видят в Путине союзника и даже считают его предателем. Некоторые из них подверглись давлению со стороны секретных служб, что было воспринято ими как признак того, что с их взглядами власти больше не намерены мириться. Тем временем сам Путин отказался от своей высокопарной евразийской риторики.
Если посмотреть назад, то, судя по всему, можно сделать вывод о том, что кратковременное сближение с дугинизмом было конъюнктурным и поверхностным. Другими словами, Путин решил вторгнуться на Украину, руководствуясь узкими политическими причинами, а затем обратился к евразийству и неоимпериализму для того, чтобы оправдать свои действия и добиться общественной поддержки.
Но когда путинский проект относительно Новороссии забуксовал — его действия в восточной Украине позволили ему дестабилизировать страну, но не подчинить ее полностью, — российский президент поменял стратегию, пытаясь поддержать, скорее, конфликт низкого уровня, а не эскалацию. Неоимпериалистическое идеологическое оправдание больше не вписывалось в принятую стратегию. А крайне правые движения, опираясь на вновь обретенную поддержку в обществе, пытались заставить Путина пойти дальше, чем он того хотел. И тогда Путин резко им ответил.
Оказалось, что предполагаемая важность Дугина для идеологии Кремля была преувеличена. Это не означает, что мы подвергаем критике тех, кто считал Дугина важным — это было разумное в то время заключение, — мы просто говорим о том, что нам теперь известно: идеи Дугина никогда не были особенно важными, а в настоящее время его влияние находится на самом низком уровне.
Поэтому, нам, вероятно, не следует делать вывод о том, что поддержка Дугиным Трампа может дать нам что-то полезное относительно взглядов Кремля на президентскую гонку в Соединенных Штатах. Трамп, действительно, хвалит Путина, а Путин отвечает ему взаимностью, однако Трамп, вероятно, нравится этим двум русским по разным мотивам и по разным причинам (Вот уж, действительно, человек на все времена).
Так что же все это говорит нам о Трампе? Этот лидирующий кандидат от Республиканской партии получает слова одобрения от большого количества других ультранационалистов и бескомпромиссных фанатиков, в том числе от бывшего главы Ку-Клукс-Клана Дэвида Дюка (David Duke) и лидера организации Нация ислама (Nation of Islam) Луиса Фаррахана (Louis Farrakhan), а также от тех людей, которые выступают против политической системы в том ее виду, в котором она в настоящее время существует. Дугин, возможно, просто является очередным крайне правым радикалом, который видит надежду в Трампе.
И можно заметить определенные параллели в этой поддержке со стороны Дугина:
«Вот Дональд Трамп — он, грубый, неотесанный, говорит, что думает, он жесткий, эмоциональный, и, видимо, искренний. То, что он миллиардер, не имеет принципиального значения. Он — другой. Он чрезвычайно успешный, но, все же, средний американец. Он — это „сырая“ Америка — без лоска глобалистской элиты. Он и есть истинная Америка…
Ему хочется верить: если чернокожий миротворец, обещавший все изменить, не смог поменять ровным счетом ничего — вообще ничего, а Хиллари Клинтон с каменным, стремительно стареющим лицом даже не обещает ничего изменить, то, может быть, Трампу удастся вернуть Америку в ее органичные границы».
Во всяком случае, все это, судя по всему, выстраивается в одну линию с общим принятием сектантской политики, а также тех тенденций, которые описывает Аманда Тауб (Amanda Taub) в своей пространной и весьма интересной статье на тему о том, что привлекает людей в авторитаризме: страх перед социальными изменениями, внешние угрозы, а также «другое», и все это в конечном итоге выливается в желание иметь сильного политического лидера, способного сокрушить угрозы и сохранить статус-кво.
Подобно комментаторам и говорящим головам в пределах окружной дороги в Вашингтоне, фетишизирующим «силу» Владимира Путина и его «лидерство» и выражающим таким образом свое разочарование по поводу президента Обамы, Дугин, вероятно, проецирует на Трампа то, что он наделся увидеть у Путина, но так этого и не дождался.
