Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
В мае исполнится сто лет договору Сайкса-Пико, с помощью которого Запад определил облик региона и, в конечном счете, провал Ирака. Этого должно быть достаточно, чтобы Запад и Ирак поняли, почему ту карту начертили карандашом. Создание независимого Курдистана на иракских руинах спасет следующее поколение курдов от необходимости спасаться от преследований арабского Ирака.
Слишком долго на мой народ нападали, убивали и предавали. Мы больше не можем верить обещаниям Вашингтона или надеяться, что Багдад поможет нам.
Это был холодный, мрачный день зимы 1991 года. Мне было четыре года, но я все еще помню, как мы пробирались по горным тропам на высоте двух километров в районе иракско-турецкой границы. В шести метрах впереди меня сквозь снежную пургу брела моя мать, несшая моего двухлетнего брата на спине. После двух суток на ногах она была истощена.
Я тащился позади, и отец подбадривал меня, говоря, что осталась всего одна вершина.
Папа обманывал. Я шел по следам матери, и она снова упала на землю. Я стоял рядом с ней и плакал.
Мы были частью тысяч курдских беженцев, бежавших от армии Саддама Хусейна, начавшего против курдов войну на уничтожение.
Чтобы добраться до импровизированного лагеря беженцев на иракско-турецкой границе, нам потребовалось пять жутких дней. Погодные условия были суровыми. О гигиене никто и не думал. Воды и пищи было очень мало. Каждый день борьба за выживание начиналась заново: глоток воды из бутылочной крышки, кусок черствого хлеба и несколько мороженых фиников. Мужчины тащили сумки с нехитрыми пожитками, женщины несли плачущих детей. Массовый исход, бегство двух миллионов курдов стало еще одним эпизодом в борьбе курдского народа со сменявшими друг друга иракскими правительствами.
У каждого есть своя история. Вот моя.
Мой дед был одним из воинов-революционеров, известных как «Пешмерга» — «Ловчие смерти». Он сражался за автономию с 1960-х годов и принял участие в восстании с целью изгнать иракскую армию в конце 1991 года, когда войска Саддама Хусейна были ослаблены из-за поражения в первой войне в Персидском заливе. Курдам придало силы восстание шиитов на юге. Но восставшие не получили поддержки США, и иракская армия отвоевывала земли, устраивая карательные акции. Санкционированное американскими военными применение боевых вертолетов Хусейном привело к поражению курдов и вынудило их бежать.
Мы смогли добраться до лагеря Белехе, но спасения там не было. Лагерь напоминал кладбище. В нашей семье было девять человек, но выжили трое. Я помню, как ночью ветер трепал ветхие палатки, я слышал, как плакала пожилая женщина, потерявшая родных. Мать дала мне кусочек хлеба, чтобы я отнес ей. Утром оказалось, что ночной холод убил сотни детей, в том числе, нескольких моих родственников. Та женщина замерзла, так и не увидев свою семью.
Таково мое первое детское воспоминание об Ираке: вынужденное бегство из дома в горы от иракского правительства. В последующие годы я видел, как иракские власти убили шестерых моих близких родственников и похитили еще нескольких, за преступление в виде отстаивания курдских прав.
Курды борются за самоуправление со времен распада Османской империи после Первой мировой войны. Борьба достигла пика в 1979 году, когда пришел к власти Саддам Хусейн. Затем его войска убили 182 тысячи курдов, отравили тысячи людей химическим оружием и разрушили более 4,5 тысячи деревень.
Как и многие другие курды, я напрасно пытался забыть о горьком прошлом после того, как в 2003 году режим Хусейна был свергнут. Установленная США бесполетная зона позволила нам вернуться из гор в города на равнинах и предоставила возможность для строительства фактического государства в северном районе Ирака.
Свергнув Саддама Хусейна, США предложили нам вернуться в Багдад и попытаться стать частью нового федеративного Ирака. Как и многие другие курды, я не хотел быть частью нового Ирака, но считал, что у нас нет иного выбора, кроме как попытаться обеспечить свои права за счет участия в демократическом процессе.
Запад был убежден, что устранение Саддама Хусейна и появление в Багдаде сильной курдской партии способны открыть новую главу и привести к примирению курдов с арабами. Запад уговаривал нас остаться частью Ирака и не требовать независимости Курдистана. В некоторые моменты я считал, что они правы.
Но они ошибались в своих предположениях. Я тоже ошибался.
Сейчас президент Курдистана Масуд Барзани, потеряв терпение по отношению к Багдаду, пообещал провести всенародный референдум о независимости в одном из немногих либеральных и демократических анклавов на Ближнем Востоке. Курдский регион светский и проамериканский, и обретение независимости станет шагом на пути к устранению исторической несправедливости. С учетом кровавой истории Ирака наивно думать, что эта страна станет стабильным домом для арабов и курдов, суннитов и шиитов.
Позвольте мне объяснить вам, почему я буду голосовать за независимость на референдуме.
Для меня курдский эксперимент в Ираке закончился в августе 2014 года, когда «Исламское государство» развернуло кровавую бойню против йезидов в Синджаре, убив пять тысяч человек и похитив тысячи женщин, которых превратили в секс-рабынь. После убийств и порабощения столь многих йезидов, этнического курдского религиозного меньшинства мне осталось только заключить, что курды испробовали уже все способы существования внутри иракского государства — монархию, диктатуру, республику, автономию и федерализм.
В прошлом веке иракские режимы систематически преследовали курдов каждое десятилетие. С учетом этого опыта неудивительно, что курды редко идентифицируют себя с Ираком.
Даже без учета преследования курдов Ирак сегодня представляет собой разобщенную и несостоявшуюся страну. Конфликт между суннитами и шиитами, усиленный авторитарным курсом бывшего премьер-министра Нури аль-Малики и переходом суннитов на сторону «Исламского государства», привел к образованию обособленных общин по всей стране. За пределами Багдада правительство Ирака практически ничего не контролирует, так как на юге вошли в силу шиитские формирования, ИГ контролирует суннитские районы, а на севере усилились курды, стремящиеся к обретению независимого государства.
Не следует обвинять курдов за распад Ирака. Иракский проект после 2003 года оказался нежизнеспособен из-за исторической ненависти между суннитскими и шиитскими арабскими общинами. Эта вражда имела более катастрофические последствия для Ирака, чем разногласия между курдами и арабами по поводу нефти, земли и правительственных доходов.
Для курдов недавние нападения боевиков «Исламского государства» и растущий суннитский мятеж в Ираке служат еще одним примером умышленной резни в арабском Ираке. Не стоит удивляться, что создание так называемого «халифата» для многих курдов стало последней каплей, переполнившей чашу терпения в отношении Ирака. Иракское правительство в Багдаде и курдское правительство в Арбиле проводят независимую друг от друга внешнюю политику, в том числе, в отношении Сирии, и располагают самостоятельными вооруженными силами. Курдское ополчение «Пешмерга» остается самой эффективной сухопутной армией в Ираке. При поддержке самолетов западной коалиции и ограниченной помощи Багдада оно сумело освободить от боевиков примерно 20 тысяч квадратных километров.
Недавние разногласия между курдским региональным правительством и иракским правительством о распределении доходов от продажи нефти только увеличили разрыв между сторонами. В течение минувших двух лет Багдад не переводил деньги в Курдистан, и курдское правительство потеряло возможность выплачивать зарплаты госслужащим, покрывать военные расходы на борьбу с ИГ и поддерживать два миллиона иракских и сирийских беженцев. Это также затронуло обычных людей, породив глубокое недовольство. Падение цен на нефть угрожало как курдской, так и иракской экономике и делало непопулярным соглашение о распределении доходов от экспорта сырья.
Запад несет большую долю ответственности за провал Ирака, и не в последнюю очередь из-за того, как были прочерчены границы на Ближнем Востоке. Устранение авторитарного режима Ирака немедленно поставило под сомнение искусственные границы этого государства. США и Европа также настаивали на сохранении статуса кво, вынуждая курдских лидеров вернуться в Багдад, а не продвигать идею независимости.
«Это последний шанс Ирака», — часто говорили западные дипломаты. Признание провала «объединенного Ирака» было их страшным кошмаром, из-за чего погибли сотни тысяч человек — йезидов, христиан, курдов, арабов, евреев и других, а миллионы людей лишились крова. Они ошибочно воспринимали надежды и устремления курдов через призму Ирака в период после 2003 года.
Сближение Багдада и Арбиля не избавит от неизбежного провозглашения независимости Курдистана. Борьба за создание курдского дома представляет собой выбор лучшего будущего для курдов, страдавших от несправедливого отношения в Ираке, Иране, Турции и Сирии. Для курдов это не просто война с ИГ, это война за независимость. Багдад не должен считать, что курды вернутся в единый Ирак после жертв, понесенных «Пешмерга» — 1,4 тысячи убитых и 7 тысяч раненых — в борьбе за границы, отделяющие Курдистан от других частей Ирака.
За борьбой Барзани — сотни лет восстаний курдов против османских, британских и иракских властей. Для него это и личный вопрос, его отец, Мустафа Барзани, возглавлял национально-освободительное движение курдов в Ираке. Сегодня он как президент Курдистана оказался лидером самого многочисленного народа без государства в мире.
Барзани также признает, что разгром «Исламского государства» усилит Багдад с политической и военной точек зрения и ослабит международную поддержку курдского дела. К тому же, следующая американская администрация вряд ли поддержит раздел Ирака, опасаясь спровоцировать такие же процессы в Сирии, Турции и Иране. Поэтому референдум можно провести только в этом году, до наступления на Мосул и Ракку и выборов президента США.
В мае исполнится сто лет договору Сайкса-Пико, с помощью которого Запад определил облик региона. На тот момент мы будем свидетелями столетнего провала Ирака в результате этого договора. Этого должно быть достаточно, чтобы Запад и Ирак поняли, почему ту карту начертили карандашом.
Создание независимого Курдистана на иракских руинах спасет следующее поколение курдов от необходимости спасаться от преследований арабского Ирака.
Мы смогли добраться до лагеря Белехе, но спасения там не было. Лагерь напоминал кладбище. В нашей семье было девять человек, но выжили трое. Я помню, как ночью ветер трепал ветхие палатки, я слышал, как плакала пожилая женщина, потерявшая родных. Мать дала мне кусочек хлеба, чтобы я отнес ей. Утром оказалось, что ночной холод убил сотни детей, в том числе, нескольких моих родственников. Та женщина замерзла, так и не увидев свою семью.
Таково мое первое детское воспоминание об Ираке: вынужденное бегство из дома в горы от иракского правительства. В последующие годы я видел, как иракские власти убили шестерых моих близких родственников и похитили еще нескольких, за преступление в виде отстаивания курдских прав.
Курды борются за самоуправление со времен распада Османской империи после Первой мировой войны. Борьба достигла пика в 1979 году, когда пришел к власти Саддам Хусейн. Затем его войска убили 182 тысячи курдов, отравили тысячи людей химическим оружием и разрушили более 4,5 тысячи деревень.
Как и многие другие курды, я напрасно пытался забыть о горьком прошлом после того, как в 2003 году режим Хусейна был свергнут. Установленная США бесполетная зона позволила нам вернуться из гор в города на равнинах и предоставила возможность для строительства фактического государства в северном районе Ирака.
Свергнув Саддама Хусейна, США предложили нам вернуться в Багдад и попытаться стать частью нового федеративного Ирака. Как и многие другие курды, я не хотел быть частью нового Ирака, но считал, что у нас нет иного выбора, кроме как попытаться обеспечить свои права за счет участия в демократическом процессе.
Запад был убежден, что устранение Саддама Хусейна и появление в Багдаде сильной курдской партии способны открыть новую главу и привести к примирению курдов с арабами. Запад уговаривал нас остаться частью Ирака и не требовать независимости Курдистана. В некоторые моменты я считал, что они правы.
Но они ошибались в своих предположениях. Я тоже ошибался.
Сейчас президент Курдистана Масуд Барзани, потеряв терпение по отношению к Багдаду, пообещал провести всенародный референдум о независимости в одном из немногих либеральных и демократических анклавов на Ближнем Востоке. Курдский регион светский и проамериканский, и обретение независимости станет шагом на пути к устранению исторической несправедливости. С учетом кровавой истории Ирака наивно думать, что эта страна станет стабильным домом для арабов и курдов, суннитов и шиитов.
Позвольте мне объяснить вам, почему я буду голосовать за независимость на референдуме.
Для меня курдский эксперимент в Ираке закончился в августе 2014 года, когда «Исламское государство» развернуло кровавую бойню против йезидов в Синджаре, убив пять тысяч человек и похитив тысячи женщин, которых превратили в секс-рабынь. После убийств и порабощения столь многих йезидов, этнического курдского религиозного меньшинства мне осталось только заключить, что курды испробовали уже все способы существования внутри иракского государства — монархию, диктатуру, республику, автономию и федерализм.
В прошлом веке иракские режимы систематически преследовали курдов каждое десятилетие. С учетом этого опыта неудивительно, что курды редко идентифицируют себя с Ираком.
Даже без учета преследования курдов Ирак сегодня представляет собой разобщенную и несостоявшуюся страну. Конфликт между суннитами и шиитами, усиленный авторитарным курсом бывшего премьер-министра Нури аль-Малики и переходом суннитов на сторону «Исламского государства», привел к образованию обособленных общин по всей стране. За пределами Багдада правительство Ирака практически ничего не контролирует, так как на юге вошли в силу шиитские формирования, ИГ контролирует суннитские районы, а на севере усилились курды, стремящиеся к обретению независимого государства.
Не следует обвинять курдов за распад Ирака. Иракский проект после 2003 года оказался нежизнеспособен из-за исторической ненависти между суннитскими и шиитскими арабскими общинами. Эта вражда имела более катастрофические последствия для Ирака, чем разногласия между курдами и арабами по поводу нефти, земли и правительственных доходов.
Для курдов недавние нападения боевиков «Исламского государства» и растущий суннитский мятеж в Ираке служат еще одним примером умышленной резни в арабском Ираке. Не стоит удивляться, что создание так называемого «халифата» для многих курдов стало последней каплей, переполнившей чашу терпения в отношении Ирака. Иракское правительство в Багдаде и курдское правительство в Арбиле проводят независимую друг от друга внешнюю политику, в том числе, в отношении Сирии, и располагают самостоятельными вооруженными силами. Курдское ополчение «Пешмерга» остается самой эффективной сухопутной армией в Ираке. При поддержке самолетов западной коалиции и ограниченной помощи Багдада оно сумело освободить от боевиков примерно 20 тысяч квадратных километров.
Недавние разногласия между курдским региональным правительством и иракским правительством о распределении доходов от продажи нефти только увеличили разрыв между сторонами. В течение минувших двух лет Багдад не переводил деньги в Курдистан, и курдское правительство потеряло возможность выплачивать зарплаты госслужащим, покрывать военные расходы на борьбу с ИГ и поддерживать два миллиона иракских и сирийских беженцев. Это также затронуло обычных людей, породив глубокое недовольство. Падение цен на нефть угрожало как курдской, так и иракской экономике и делало непопулярным соглашение о распределении доходов от экспорта сырья.
Запад несет большую долю ответственности за провал Ирака, и не в последнюю очередь из-за того, как были прочерчены границы на Ближнем Востоке. Устранение авторитарного режима Ирака немедленно поставило под сомнение искусственные границы этого государства. США и Европа также настаивали на сохранении статуса кво, вынуждая курдских лидеров вернуться в Багдад, а не продвигать идею независимости.
«Это последний шанс Ирака», — часто говорили западные дипломаты. Признание провала «объединенного Ирака» было их страшным кошмаром, из-за чего погибли сотни тысяч человек — йезидов, христиан, курдов, арабов, евреев и других, а миллионы людей лишились крова. Они ошибочно воспринимали надежды и устремления курдов через призму Ирака в период после 2003 года.
Сближение Багдада и Арбиля не избавит от неизбежного провозглашения независимости Курдистана. Борьба за создание курдского дома представляет собой выбор лучшего будущего для курдов, страдавших от несправедливого отношения в Ираке, Иране, Турции и Сирии. Для курдов это не просто война с ИГ, это война за независимость. Багдад не должен считать, что курды вернутся в единый Ирак после жертв, понесенных «Пешмерга» — 1,4 тысячи убитых и 7 тысяч раненых — в борьбе за границы, отделяющие Курдистан от других частей Ирака.
За борьбой Барзани — сотни лет восстаний курдов против османских, британских и иракских властей. Для него это и личный вопрос, его отец, Мустафа Барзани, возглавлял национально-освободительное движение курдов в Ираке. Сегодня он как президент Курдистана оказался лидером самого многочисленного народа без государства в мире.
Барзани также признает, что разгром «Исламского государства» усилит Багдад с политической и военной точек зрения и ослабит международную поддержку курдского дела. К тому же, следующая американская администрация вряд ли поддержит раздел Ирака, опасаясь спровоцировать такие же процессы в Сирии, Турции и Иране. Поэтому референдум можно провести только в этом году, до наступления на Мосул и Ракку и выборов президента США.
В мае исполнится сто лет договору Сайкса-Пико, с помощью которого Запад определил облик региона. На тот момент мы будем свидетелями столетнего провала Ирака в результате этого договора. Этого должно быть достаточно, чтобы Запад и Ирак поняли, почему ту карту начертили карандашом.
Создание независимого Курдистана на иракских руинах спасет следующее поколение курдов от необходимости спасаться от преследований арабского Ирака.
