Подготовка нового поколения экспертов по России

Проведенная недавно Пентагоном переоценка, в соответствии с которой Россия теперь является главной угрозой для национальной безопасности страны, была сделана вскоре после проведения публичной дискуссии по поводу нехватки экспертов по России в правительстве Соединенных Штатов, а также по поводу сокращения направляемого на изучение России финансирования. Будучи научным сотрудником, приближающимся к своему среднему возрасту, я часто замечаю, что при проведении панельных дискуссий по поводу России или Евразии я являюсь самым молодым экспертом, и поэтому меня не удивили появившиеся сообщения, которые, к сожалению, лишь привлекли внимание в нынешнему кризису в отношениях между Москвой и Западом. Сокращающийся интерес к России отмечается уже давно, и эту проблему нельзя будет решить в краткосрочной перспективе, поскольку потребуются десятилетия, а не годы для того, чтобы подготовить экспертов по этому региону.

Сокращение количества специалистов и финансирования в области сфокусированных на определенных регионах исследований свидетельствует о существовании более глубокой проблемы, потому что академическое сообщество и исследовательские центры являются поставщиками человеческого капитала для вашингтонских ведомств, занимающихся внешней политикой и вопросами национальной безопасности. Таким образом, любое сокращение в сфере научных исследований снижает уровень компетенции в области политики, и это будет ограничивать будущие возможности Вашингтона в том, что касается формулирования и реализации долгосрочной стратегии в отношении России, Европы, Евразии, НАТО, а также других проблем.

Нынешнее состояние в этой области вызвано многочисленными причинами. Окончание холодной войны и возникшее тогда ощущение триумфа демократии и капитализма привели к падению интереса к России как в Вашингтоне, так и в научном сообществе. Расширение НАТО и Евросоюза в направлении Восточной Европы, начавшееся в 1990-х годах, казалось, усилило оптимизм, тогда как события 11 сентября (2001 года) и последовавшая за этим глобальная война против терроризма сфокусировали внимание на Ближнем Востоке.

В результате финансирование языковой и региональной научной подготовки со стороны правительства и частных фондов резко сократилось. Так, например, с конца 1990-х годов такие организации как RAND Corp., Фонд Рокфеллера, а недавно Фонд Форда и Фонд Макартуров отказались от своих программ, направленных на подготовку специалистов по постсоветскому периоду и по России. Количество выпускников университетов в Соединенных Штатах по специальности русский язык и литература в период с 1971 года по 2011 год уменьшилось более чем наполовину. То же самое можно сказать о расположенном по ту сторону Атлантики Соединенном Королевстве, хотя там в 2000-е годы, когда я завершала свою работу над докторской диссертацией в Оксфорде, правительство еще предоставляло гранты на изучение различных регионов, но затем финансирование в этой области было прекращено.    

В результате подготовка нового поколения экспертов по России было ограничена, тогда как бывшие советологи эпохи холодной войны стали во все большем количестве уходить на заслуженный отдых. Это препятствовало изучению недавно появившихся независимых государств из числа бывших республик Советского Союза и, прежде всего, их отношений с Москвой. Существующие сегодня проблемы также связаны с более широкими тенденциями в американской школе политических наук и международных отношений. С 1960-х годов внимание американского академического сообщества начало смещаться в сторону более «научного» анализа межгосударственных отношений. Подобный подход отдавал предпочтение теоретическим дебатам, статистическому моделированию и квантификации различных переменных, а не качественному, основанному на экспертном знании региона анализу, для которого необходимо владение языками, а также глубокие знания в области культуры и истории соответствующих стран.

В результате система была настроена в большей степени на подготовку специалистов общего профиля в области международных отношений, которые — по крайне мере теоретически — должны были одинаково хорошо анализировать Россию, Афганистан или Китай. И хотя за последние 25 лет появилось некоторое количество великолепных экспертов по России, можно говорить о том, что, в целом, существующие в академической области тенденции привели к сокращению числа специалистов по отдельным регионам. Это можно было заметить как в отношении Ближнего Востока после событий 11 сентября (2001 года), так и в отношении России после ее аннексии Крыма.

Решение проблемы уменьшения числа экспертов по России потребует переоценки как в академических башнях из слоновой кости, так и в политических ведомствах в Вашингтоне. Что касается академической сферы, то компетенции для информирования ведомств, занимающихся вопросами национальной безопасности и международной политикой, создаются не в течение нескольких лет, а, скорее, в течение нескольких десятилетий, и все это зависит от целого ряда предварительных условий.

Стипендии для тех, кто хочет получить степень бакалавра или доктора, являются необходимыми, поскольку академическая область все больше страдает от недостатка финансирования, а постоянные профессорские места становятся еще более редкими. Поддержка научных исследований, языковой подготовки (и не только по русскому языку, по и по других языкам Евразии), а также глубокое проникновение в культуру и историю этого региона необходимы для формирования экспертов по отдельным регионам.

Опыт сотрудничества с правительственными ведомствами также весьма полезен, в чем я смогла убедиться, работая советником министра иностранных дел Литвы, и даже во время летней практики в администрации президента Грузии, когда я была студенткой Колумбийского университета.

Однако сегодня изучение России связано с дополнительными проблемами. Все больше возникает барьеров для иностранцев, которые хотят работать или заниматься исследованиями в этой стране, поскольку Кремль ограничивает деятельность неправительственных организаций и академических программ, и иногда даже называет их участников «иностранными агентами». Экспертам часто не остается ничего другого, как принимать участие в таких спонсируемых Кремлем мероприятиях, как Валдайский клуб, где они, по крайней мере, могут вести диалог и устанавливать контакты со своими российскими коллегами. Учитывая существующие условия, необходима дополнительная поддержка от правительства и частных фондов для изучения России и постсоветских государств, а не сокращение финансирования.

Без долгосрочных инвестиций в образование и поддержание компетенций в отношении таких стран, как Россия, американская внешняя политика рискует превратиться в инстанцию, способную лишь реагировать на внешние события. Аннексия Крыма, а также растущее давление на прибалтийские страны, во многом, застали врасплох Вашингтон и европейские столицы.
Быстрое развитие мировых событий делает сложным проведение даже реактивной политики в течение продолжительного периода времени. Существующий разрыв в долгосрочном стратегическом мышлении и планировании может быть заполнен представителями академического мира и исследовательских центров, но это возможно лишь в том случае, если они также получат рассчитанную на долгий срок подготовку и соответствующую поддержку.

Григас является приглашенным старшим научным сотрудником Атлантического совета (Atlantic Council), стипендиатом программы организации Truman National Security, а также и автором книги «После Крыма: Новая российская империя» (Beyond Crimea: The New Russian Empire).