Действительно ли американская экономика сильнее, чем мы думаем? Возможно. Мощный контраст между ростом занятости в стране (который оказался неожиданно динамичным) и ростом выпуска продукции (который оказался неожиданно слабым) стал неразрешимой загадкой. Как испытывающая затруднения экономика может создавать столько рабочих мест? Но загадка разрешится сама собой, если понять, что объем выпускаемой продукции в экономике постоянно недооценивается.
Именно так и обстоят дела, утверждают критики. В государственной статистике отсутствуют многие доходы от интернета, заявляют они. Дело в том, что некоторые «бесплатные» сервисы, такие, как Facebook, Google и Twitter, не учитываются непосредственно в объеме экономического производства и в валовом внутреннем продукте. Но это противоречит здравому смыслу, если учитывать, какое огромное распространение получили данные сервисы. (По последним подсчетам, у Facebook в мире 1,6 миллиарда подписчиков, а у Twitter 320 миллионов.) Другие же экономисты отрицают, что налицо недооценка.
Это важные дебаты. Стремительный рост занятости и медленный рост экономики обуславливают низкую производительность труда. (Производительность — это модное словечко, означающее экономическую эффективность.) Действительно, рост производительности в бизнесе пошел на спад. С 1995 по 2004 годы он составлял в среднем 3,25 процента за год, а сейчас этот показатель равен полутора процентам. Таковы данные нового исследования. Если бы темпы 1995-2004 годов сохранились, ВВП в 2015 году был бы на три триллиона долларов больше. Это шестая часть сегодняшнего ВВП (18 триллионов долларов).
Итак, экономисты ведут по этому поводу яростные дебаты. Куда делись три триллиона долларов? Может, они есть, но их не заметили, потому что экономическая статистика отстает от реального мира? Или же на спад пошла экономическая жизнеспособность? В таком случае эти три триллиона пропали навсегда, а надежд на более существенный рост больше нет.
Авторы нового исследования отвергают аргументы о недооценке. «Мы не находим доказательств ошибок в измерениях», — пишут в отчете для Института Брукингса экономисты Дэвид Бирн (David Byrne) из Федеральной резервной системы и Маршалл Рейнсдорф (Marshall Reinsdorf) из Международного валютного фонда. По всеобщему признанию, эти дебаты носят технический характер, однако их стоит изучить, поскольку ставки здесь необычайно высоки.
Для ВВП важен конечный продукт, который покупают потребители и компании. Например, сталь, которая используется для изготовления автомашин. Непосредственно в ВВП ее не учитывают, потому что конечный продукт — это автомобиль. Если считать сталь, которую называют «промежуточным товаром», то счет будет двойным.
Но как это влияет на интернет?
Некоторые сервисы в интернете (например, загрузка музыки с ежемесячной оплатой) являются традиционным потребительским товаром, который так и учитывается. Соответственно, некоторые интернет-сервисы для других областей бизнеса являются промежуточными продуктами. Если Google дает возможность автопроизводителям работать эффективнее, это положительно скажется на производительности труда в автомобилестроении.
В основном споры ведутся о тех услугах (примеры: электронная почта и Facebook), которые на первый взгляд являются бесплатными для потребителя. Эти бесплатные сервисы очень сильно недооценены в показателях ВВП, говорят критики. В новом исследовании есть три главных довода по этому поводу.
Во-первых, во многом деятельность в интернете — это частное «надомное производство» сродни ведению домашнего хозяйства, приготовлению еды и игре в футбол с детьми. Эта деятельность может быть важной и даже приятной, но она не является составной частью рыночной экономики, где товары и услуги продают и покупают за деньги. Именно это стремится измерить ВВП. Следовательно, те преимущества и выгоды, которые дает интернет, пусть и важны, но из ВВП их неизменно исключают.
Во-вторых, хотя эти интернет-сервисы не прибавляются напрямую к ВВП, они учитываются опосредованно. Во многом интернет живет за счет платной рекламы, а следовательно, эти интернет-сервисы оцениваются по стоимости такой рекламы. Это не новость. Такая же логика действовала и действует в отношении так называемого бесплатного телевидения — эфирного вещания. Считается, что стоимость всех этих рекламных объявлений включается в цены конечной продукции.
В-третьих, авторы исследования признают, что цифровая экономика плохо поддается учету и измерениям, однако не считают, что ошибки со временем очень сильно увеличиваются. Спад производительности наверняка вызван чем-то другим.
Может быть, стоит пересмотреть определение и составные части ВВП, чтобы он отражал повседневное пользование интернетом? Правда, это чревато сложными техническими проблемами. Как, например, давать стоимостную оценку «бесплатным» сервисам, если не по рекламе? Но экономисты в своем исследовании отвечали на другой вопрос. Не создал ли интернет теневую экономику, которая все реже и хуже оценивается в официальных цифрах? Их вывод однозначен: не создал.
Кое-что о спаде производительности нам известно. Он начался до Великой рецессии; он отразился на многих странах и отраслях; сегодняшний рост производительности напоминает период 1970-х и 1980-х годов. Эти выводы реабилитируют интернет, слагая с него ответственность. Но надо честно ответить на вопрос, в чем причина спада: мы не знаем.
