Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Европейские лидеры отказались от своей изначальной концепции «открытых дверей» для мигрантов. К сожалению, за одобрением принципа об оказании помощи на месте последовали лишь показные и неверные действия. Это особенно хорошо видно на примере договора Европейского Союза с Турцией. Если Европа не поймет, что договор с турками не ведет к решению миграционного кризиса, ее ждет катастрофа.
Европейские лидеры отказались от своей изначальной концепции «открытых дверей» для мигрантов. К сожалению, за одобрением принципа об оказании помощи на месте последовали лишь показные и неверные действия. Это особенно хорошо видно на примере договора Европейского Союза с Турцией.
Конец 2015 года показал, что все аргументы противников политики «открытых дверей» в отношении мигрантов и беженцев оказались верными. По данным агентства Frontex и Управления Верховного комиссара Организации Объединенных Наций по делам беженцев, количество людей, прибывших в 2015 году в Европу, составило почти миллион, и миграция на этом не остановилась. В течение двух первых месяцев 2016 года в Европу попали еще как минимум 141 тысяча мигрантов. Сирийские паспорта есть лишь у 45% из них, хотя это тоже не говорит, что они являются сирийскими беженцами. Уже подтвержден факт массовой подделки и торговли сирийскими документами. Кроме того значительная часть сирийцев прибывает в Европу не из регионов, охваченных войной, например, Латакии или Рожавы.
Некоторые иммигранты (это касается в основном иракцев, которые составляют сейчас около 15%) начали даже возвращаться, разочаровавшись из-за того, что предлагаемые им условия отличаются в худшую сторону от тех, которые были у них дома. Как сказал мне Абдулла аль-Заиди, директор отдела связей с общественностью Верховного исламского совета Ирака (одной из основных шиитских партий в Ираке), в Европу едут в первую очередь богатые иракцы, у которых есть на это деньги, а бедняки, которые потеряли в войне дом и имущество, остаются в стране и ждут помощи, которая не приходит. Заиди подчеркивает, что если Европа хочет нести помощь, ей следует направлять ее непосредственно этим людям, но она этого не делает.
Тезис о том, что в ряды иммигрантов проникнут террористы ИГИЛ, тоже полностью подтвердился. В феврале этого года немецкая разведка признала, что среди беженцев есть террористы «Исламского государства», и такие случае не единичны. Эти люди, впрочем, принимали участие в терактах в Париже в 2015 году. Ясно, что с ростом неконтролируемого наплыва мигрантов, эта угроза будет усиливаться.
Речь, впрочем, идет не только о людях, которые попали в Европу, уже будучи джихадистами. Большинство иммигрантов обрели не зажиточную жизнь, на которую они надеялись, а оказались в лагерях, их материальный статус стал ниже, чем на родине. Такое разочарование, как показывает, в частности, опыт России, приводит к тому, что эти люди становятся податливыми на пропаганду эмиссаров ИГИЛ. А многие из них находятся также в Польше.
В плане России стоит отметить, что большинство жителей постсоветских среднеазиатских республик (в первую очередь узбеки и таджики) уезжают не из собственной страны, а вербуются в Москве или Петербурге, где находятся в качестве гастарбайтеров. Потенциальную угрозу представляют, между тем, не только джихадисты: в Европу направляются также шиитские боевики ополчения (Popular Mobilization Units). Некоторые из них чувствуют себя разочарованными после многомесячных боев в Ираке, особенно притом, что их близкие не получают государственной помощи в случае их смерти. Эти люди происходят преимущественно из бедных и фанатически религиозных семей и уверены, что ИГИЛ пользуется поддержкой широко понимаемого Запада. В этой убежденности их укрепляет то, что США и Европа игнорируют преступления против шиитов, особенно совершаемые Саудовской Аравией в Йемене. Поэтому можно легко представить, что если они обманутся в своих ожиданиях от Европы, не обретя там благосостояния, они решат отомстить тем, кого считают виновным в разрушении их страны (речь о современной ситуации, а не об операции 2003 года).
Заявление Германии (в особенности Ангелы Меркель), что она готова принять практически неограниченное количество мигрантов, исходили не из гуманитарных побуждений. Дело было, конечно, в попытке заткнуть дыру на рынке труда, что одновременно влекло за собой привлечение из пострадавших от войны государств (Сирии и Ирака) специалистов, которые были нужны там для восстановления своих стран.
Однако Германия не смогла предвидеть масштаб явления и того, что турецкие спецслужбы станут подстегивать миграционную волну. Спустя много месяцев некоторые лидеры ЕС, в том числе Дональд Туск, признали, что роль Турции в стимулировании миграционного кризиса была разрушительной. К сожалению, выводов из этого сделано не было.
Берлин, который несет основную ответственность за возникновение миграционного кризиса, пытался переложить ее на другие страны, которые, как, например, Венгрия, пытались защищать европейские границы, следуя в этом плане законам ЕС. Несмотря на это их обвинили в отходе от европейской солидарности, поскольку они не хотели принимать мигрантов, пришедших в Европу в какой-то степени по немецкому приглашению. Если бы эти государства (в том числе Польша) поддались немецкому давлению, Берлин не изменил бы своей позиции или изменил ее значительно позже. Лишь внутренние немецкие проблемы, возникшие из-за того, что немцы не смогли справиться с таким наплывом мигрантов, привели к изменению политики. Тем не менее эта страна отказалась взять на себя ответственность за свой предыдущий близорукий курс.
Одной из проблем, которая появилась в Германии (и не только там) и склонила эту страну сменить подход, стал рост ультраправых настроений. В арсенале критиков политики «открытых дверей» этот аргумент тоже был. Сторонники лозунга «refugee welcome» говорят, что если не обсуждать проблемы, связанные с миграционным кризисом, то есть, в частности, с присутствием среди беженцев террористов, криминальными инцидентами, сложностями с интеграцией, наконец, с экономической мотивацией приезжающих людей (которые не всегда бегут, опасаясь за свою жизнь), то проблемы исчезнут сами собой.
Это, разумеется, абсурд, который проистекает из навязываемой политики политкорректности. Шельмование всех людей, которые видят эти проблемы и говорят о них, навешивание на них ярлыка расистов и ксенофобов ведет к усилению фрустрации европейцев и росту уровня их агрессии к настоящим беженцам и иностранцам, приехавшим Европу в рамках естественной миграции (в связи с обучением, браком, инвестициями). Однако рост поддержки ультраправых политических сил стал фактом (в частности, партии «Альтернатива для Германии»). Так происходит потому, что в странах, где эти партии наращивают свою популярность, лишь они реагируют на связанные с наплывом мигрантов проблемы, тогда как остальные политические силы считают всех говорящих о сложностях расистами, которыми должна заняться прокуратура.
Эти наблюдения подтверждает тот факт, что в странах, где у власти находятся партии, которые занимают твердую позицию в отношении бесконтрольного наплыва мигрантов, но не обращатся к ксенофобской риторике (Венгрия, Польша) у партий крайне правого фланга не наблюдается резкого роста популярности, а ксенофобские настроения остаются умеренными.
В поддержании миграционного кризиса заинтересована также Россия. В отличие от Турции у нее, однако, пока нет механизмов для непосредственного стимулирования наплыва беженцев в Европу. Ее роль сводится к тому, что российская пропаганда обнародует (как правдивые, так и фальшивые) сообщения об инцидентах с участием мигрантов, подпитывая конфликт в Европе и помогая обретать популярность партиям крайне правого толка, которые преимущественно стоят на пророссийских позициях (например, «Национальный фронт» во Франции). Этой пропаганде способствует то, что ведущие СМИ чаще всего игнорируют такие инциденты и злоупотребляют обвинениями в расизме, утрачивая свою репутацию и работая тем самым на имидж таких компаний, как Russia Today (этот канал один из немногих, кто поднимает такие темы).
Страной, которая непосредственно отвечает за миграционный кризис в Европе, выступает Турция. Нет ни малейших сомнений, что турецкие спецслужбы помогают переправлять мигрантов на границу с ЕС и сотрудничают с мафией контрабандистов. Согласно официальным данным, по меньшей мере, 500 тысяч человек, прибывших в Европу из Турции — не сирийцы. Значит, такая огромная масса людей сумела нелегально перейти восточную границу Турции и без проблем (в полицейском государстве) попала к ее западной границе. Это, конечно, абсурдно.
Однако большая часть СМИ и европейских политиков последовательно искажает правду о роли Турции. Пресса сообщает, что эта страна взвалила на себя огромную ношу помощи беженцам, которых на ее территории находится 2,7 миллиона. О дополнительных обстоятельствах уже не говорится. Во-первых, Турция помогает только некоторым беженцам (среди которых нет, например, сирийских курдов), не 2,7 миллионам, а 300 тысяч: столько находится в турецких лагерях. Остальные поддержки от властей не получают. Во-вторых, значительной части сирийцев, находящихся в Турции, пришлось покинуть свои дома из-за турецкой внешней политики: из-за того, что она поддерживает джихадистские группировки в Сирии и ведет экономическую блокаду Рожавы (то есть Сирийского Курдистана).
До ноября 2014 года в Турции находился миллион беженцев, после чего в декабре произошел скачок еще на 500 тысяч. Это было связано с атакой ИГИЛ на курдский город Кобани. Турция не хотела принимать его жителей, но ее заставили это сделать турецкие курды. Единственная помощь, которую получили беженцы этой волны, поступала от курдских органов местного самоуправления, члены которых постоянно становятся целью для преследований в Турции. Правительство Эрдогана также не скрывало, что оно рассчитывает на поражение защитников Кобани, но произошло иначе: город отстояли, а наступательная акция ИГИЛ провалилась.
Анализ данных прироста числа беженцев из Турции в 2015 году выглядит неожиданно. Следует отметить, что в этот период ни в одной из стран, которые принимают сирийских беженцев (особенно в Иордании и Ливане) значительного роста не наблюдалось. В первом полугодии 2015 года число сирийских беженцев в Турции значительно не увеличилось (только на 200 тысяч), во втором же — оно выросло на 750 тысяч человек. Нужно добавить, что к середине 2015 года курдские подразделения Отрядов народной самообороны в Сирии взяли под свой контроль почти всю турецко-сирийскую границу, а также выдавили террористов настолько далеко от основных городов северной Сирии (Рожавы), что беженцы (по меньшей мере, 800 тысяч) с этих территорий могли вернуться домой. К сожалению, Анкара ведет экономическую блокаду Рожавы, что мешает восстанавливать жилье и осложняет жизнь местному населению (например, электричество могло поставляться из Турции), а это отбивает у людей желание возвращаться в родные края. Между тем значительную часть сирийцев, оказавшихся в Европе, составляют именно курды. Европа тоже не предприняла ничего, чтобы помочь жителям Рожавы и помочь возвращению беженцев, в частности, не выделила никаких средств на восстановление Кобани, хотя с момента освобождения этого города прошло больше года.
Несмотря на это в 2015 году в Рожаву вернулись 200 тысяч человек. В этот период не было отмечено ни одной значительной волны беженцев, которая бы пересекла сирийско-турецкую границу. Было одно исключение: в июне курские подразделения выдавили ИГИЛ из Эт-Телль-Эль-Абьяда, но местные жители быстро вернулись в свои дома, а статистика Управления Верховного комиссара Организации Объединенных Наций по делам беженцев показывает, что число беженцев в Турции увеличилось тогда на 30 тысяч.
Если суммировать все данные, то есть 200 тысяч вернувшихся в Сирию, 500 тысяч прибывших в Европу и 750 тысяч (настолько увеличилось число беженцев в Турции), получается, что турецко-сирийскую границу за второе полугодие 2015 года должны было пересечь 1,5 миллиона человек, то есть 60 тысяч в неделю. Между тем, когда во время наступления на Аазаз сирийской армии при поддержке России, а затем связанных с курдами Демократических сил Сирии у турецкой границы оказалось 30 тысяч беженцев, СМИ всего мира заявили о малой гуманитарной катастрофе. Почему же тогда никто не замечал 60 000 сирийцев, каждую неделю переходящих границу?
Есть основания полагать, что Турция могла фальсифицировать данные, чтобы поднять ставку на переговорах с ЕС. Дело также в турецкой демографической инженерии. Напомню, что в 2015 году раскрылась история с выдачей посольством Турции в Таиланде поддельных турецких паспортов уйгурам (тюркоязычное мусульманское меньшинство в Китае). Затем этих людей переселяли в Турцию и северную Сирию. Сопоставляя скандал с выдачей поддельных паспортов и политику ЕС, который дал зеленый свет на приезд в Европу только сирийцам, можно предположить, что сейчас запущена массовая выдача сирийских документов мигрантам несирийского происхождения.
Об аспекте турецкой демографической инженерии в анализе миграционного кризиса совершенно забывают. Между тем Анкара хочет изменить этнический состав как юго-восточной Турции (Турецкого Курдистана), так и северной Сирии. Действия турецкой армии в Турецком Курдистане уже привели к тому, что тысячам людей пришлось оставить свои дома (этих людей никто не регистрирует, они не получают помощи, однако можно предположить, что речь идет минимум о полумиллионе человек). Договор Турции с ЕС предполагает, что в июне для турецких граждан будет отменен визовый режим. Значит, эти беженцы хлынут в Европу, в чем заинтересовано турецкое руководство. Анкара хочет выдавить из своей страны также сирийских курдов, но не обратно на родину, а в Европу, чтобы изменить этническую обстановку на севере Сирии и создать подходящую почву для ее оккупации или аннексии. Договор с ЕС способствует воплощению в жизнь этих намерений, так как предполагает создание на севере Сирии «зон безопасности». Проблема в том, что весь этот регион контролируют курды, с которыми никто переговоров на эту тему не ведет. Остальные северные территории этой страны контролирует ИГИЛ и (в меньшей степени) другие джихадисты и сирийское правительство.
Так что договор может стать для Анкары предлогом, чтобы начать вторжение в Сирию, а такое развитие событий лишь увеличит поток сирийских беженцев (курдов), которые будут спасаться от турецкой армии. Тогда под прикрытием создания «зон безопасности» Турция сможет начать колонизацию северной Сирии.
Следующий аспект турецкой демографической инженерии — это привлечение в Турцию сирийских суннитов. По информации, которую мне удалось получить по время моего последнего визита в эту страну осенью 2015 года, речь идет о приглашении нескольких миллионов сирийцев-исламистов и предоставлении им турецкого гражданства. Эти люди, несомненно, проголосуют на следующих выборах за Эрдогана и его Партию справедливости и развития. Без такой поддержки, как показали выборы 2015 года, остаться у власти ей будет сложно.
Договор Европейского союза с Турцией по миграционному кризису выглядит таким образом абсурдным: он лишь ухудшит ситуацию. Одним из его элементов должна стать передача Анкаре 6 миллиардов евро. Теоретически они предназначены на помощь беженцам, но фактически контроля над распределением этих средств не будет. А Турции нужны деньги на создание рабочих мест и квартиры для тех сирийских иммигрантов, которым она хочет дать гражданство. Скорее всего эти средства не попадут к тем 2,4 миллионам беженцев (из 2,7, если предположить что эта цифра правдива), которые по большей части пока не получали от турецкого правительства никакой помощи. Эта сумма несопоставима с крайне скромной помощью, которую получает Ирак, где находится 4,5 миллиона беженцев (в том числе внутренних), в том числе переживающий финансовый кризис Иракский Курдистан. Туда помощь поступает в непропорционально меньшем объеме, хотя там на 8 миллионов жителей приходится 2 миллиона беженцев. В Рожаву никакая международная помощь не приходит вообще.
Главный пункт плана ЕС и Турции — разворачивание мигрантов. При этом за одного отправленного на родину мигранта турки смогут выслать в Европу одного сирийца из своих лагерей. Такое соглашение не имеет смысла. Во-первых, активизируется изготовление фальшивых паспортов. Во-вторых, Турция может начать отбор людей, которых она отправляет в Европу. Поскольку она сама подпитывает этот кризис, такое решение будет способствовать турецкой демографической инженерии: Анкара сможет избавиться от нежелательного демографического элемента и получить взамен средства на свои колонизационные проекты.
Также вполне вероятно, что Турция не начнет выполнять свои обязательства, пока не получит денег. А после того, как их переведут, план быстро перестанет работать, поскольку он содержит элементы, которые невозможно воплотить в жизнь. Речь, в частности, об ускорении интеграции Турции с ЕС и создании «зон безопасности» в Сирии (Турция, опасаясь российского контрудара, сможет потребовать у Евросоюза оказать военную поддержку в ее планах по наступлению на Рожаву). Если эти условия не будут выполнены, Эрдоган может решить, что Европа нарушила договор и перестанет принимать мигрантов несирийского происхождения.
Если Европа не поймет, что договор с турками не ведет к решению миграционного кризиса, ее ждет катастрофа. Турция проводит в отношении ЕС политику, которая ухудшает его положение, и ответом на это должны быть не уступки, а санкции против Анкары. Европе следует опираться в решение миграционного кризиса на два пункта. Во-первых, это помощь беженцам на месте: но не передача денег государственным органам, а прямое финансирование поддержки посредством международных организаций, чьи расходы тщательно контролируются. Приоритетом должна стать при этом помощь в возвращении мигрантов домой (то есть восстановление жилья, в Кобани, Синджаре или иракском Анбаре). Во-вторых, это жесткая охрана границ. А между тем никто даже не разворачивает лодки, которые плывут из Турции в Грецию.
Витольд Репетович — эксперт по международным отношениям, журналист-репортажник, обозреватель издания Defence 24.
Заявление Германии (в особенности Ангелы Меркель), что она готова принять практически неограниченное количество мигрантов, исходили не из гуманитарных побуждений. Дело было, конечно, в попытке заткнуть дыру на рынке труда, что одновременно влекло за собой привлечение из пострадавших от войны государств (Сирии и Ирака) специалистов, которые были нужны там для восстановления своих стран.
Однако Германия не смогла предвидеть масштаб явления и того, что турецкие спецслужбы станут подстегивать миграционную волну. Спустя много месяцев некоторые лидеры ЕС, в том числе Дональд Туск, признали, что роль Турции в стимулировании миграционного кризиса была разрушительной. К сожалению, выводов из этого сделано не было.
Берлин, который несет основную ответственность за возникновение миграционного кризиса, пытался переложить ее на другие страны, которые, как, например, Венгрия, пытались защищать европейские границы, следуя в этом плане законам ЕС. Несмотря на это их обвинили в отходе от европейской солидарности, поскольку они не хотели принимать мигрантов, пришедших в Европу в какой-то степени по немецкому приглашению. Если бы эти государства (в том числе Польша) поддались немецкому давлению, Берлин не изменил бы своей позиции или изменил ее значительно позже. Лишь внутренние немецкие проблемы, возникшие из-за того, что немцы не смогли справиться с таким наплывом мигрантов, привели к изменению политики. Тем не менее эта страна отказалась взять на себя ответственность за свой предыдущий близорукий курс.
Одной из проблем, которая появилась в Германии (и не только там) и склонила эту страну сменить подход, стал рост ультраправых настроений. В арсенале критиков политики «открытых дверей» этот аргумент тоже был. Сторонники лозунга «refugee welcome» говорят, что если не обсуждать проблемы, связанные с миграционным кризисом, то есть, в частности, с присутствием среди беженцев террористов, криминальными инцидентами, сложностями с интеграцией, наконец, с экономической мотивацией приезжающих людей (которые не всегда бегут, опасаясь за свою жизнь), то проблемы исчезнут сами собой.
Это, разумеется, абсурд, который проистекает из навязываемой политики политкорректности. Шельмование всех людей, которые видят эти проблемы и говорят о них, навешивание на них ярлыка расистов и ксенофобов ведет к усилению фрустрации европейцев и росту уровня их агрессии к настоящим беженцам и иностранцам, приехавшим Европу в рамках естественной миграции (в связи с обучением, браком, инвестициями). Однако рост поддержки ультраправых политических сил стал фактом (в частности, партии «Альтернатива для Германии»). Так происходит потому, что в странах, где эти партии наращивают свою популярность, лишь они реагируют на связанные с наплывом мигрантов проблемы, тогда как остальные политические силы считают всех говорящих о сложностях расистами, которыми должна заняться прокуратура.
Эти наблюдения подтверждает тот факт, что в странах, где у власти находятся партии, которые занимают твердую позицию в отношении бесконтрольного наплыва мигрантов, но не обращатся к ксенофобской риторике (Венгрия, Польша) у партий крайне правого фланга не наблюдается резкого роста популярности, а ксенофобские настроения остаются умеренными.
В поддержании миграционного кризиса заинтересована также Россия. В отличие от Турции у нее, однако, пока нет механизмов для непосредственного стимулирования наплыва беженцев в Европу. Ее роль сводится к тому, что российская пропаганда обнародует (как правдивые, так и фальшивые) сообщения об инцидентах с участием мигрантов, подпитывая конфликт в Европе и помогая обретать популярность партиям крайне правого толка, которые преимущественно стоят на пророссийских позициях (например, «Национальный фронт» во Франции). Этой пропаганде способствует то, что ведущие СМИ чаще всего игнорируют такие инциденты и злоупотребляют обвинениями в расизме, утрачивая свою репутацию и работая тем самым на имидж таких компаний, как Russia Today (этот канал один из немногих, кто поднимает такие темы).
Страной, которая непосредственно отвечает за миграционный кризис в Европе, выступает Турция. Нет ни малейших сомнений, что турецкие спецслужбы помогают переправлять мигрантов на границу с ЕС и сотрудничают с мафией контрабандистов. Согласно официальным данным, по меньшей мере, 500 тысяч человек, прибывших в Европу из Турции — не сирийцы. Значит, такая огромная масса людей сумела нелегально перейти восточную границу Турции и без проблем (в полицейском государстве) попала к ее западной границе. Это, конечно, абсурдно.
Однако большая часть СМИ и европейских политиков последовательно искажает правду о роли Турции. Пресса сообщает, что эта страна взвалила на себя огромную ношу помощи беженцам, которых на ее территории находится 2,7 миллиона. О дополнительных обстоятельствах уже не говорится. Во-первых, Турция помогает только некоторым беженцам (среди которых нет, например, сирийских курдов), не 2,7 миллионам, а 300 тысяч: столько находится в турецких лагерях. Остальные поддержки от властей не получают. Во-вторых, значительной части сирийцев, находящихся в Турции, пришлось покинуть свои дома из-за турецкой внешней политики: из-за того, что она поддерживает джихадистские группировки в Сирии и ведет экономическую блокаду Рожавы (то есть Сирийского Курдистана).
До ноября 2014 года в Турции находился миллион беженцев, после чего в декабре произошел скачок еще на 500 тысяч. Это было связано с атакой ИГИЛ на курдский город Кобани. Турция не хотела принимать его жителей, но ее заставили это сделать турецкие курды. Единственная помощь, которую получили беженцы этой волны, поступала от курдских органов местного самоуправления, члены которых постоянно становятся целью для преследований в Турции. Правительство Эрдогана также не скрывало, что оно рассчитывает на поражение защитников Кобани, но произошло иначе: город отстояли, а наступательная акция ИГИЛ провалилась.
Анализ данных прироста числа беженцев из Турции в 2015 году выглядит неожиданно. Следует отметить, что в этот период ни в одной из стран, которые принимают сирийских беженцев (особенно в Иордании и Ливане) значительного роста не наблюдалось. В первом полугодии 2015 года число сирийских беженцев в Турции значительно не увеличилось (только на 200 тысяч), во втором же — оно выросло на 750 тысяч человек. Нужно добавить, что к середине 2015 года курдские подразделения Отрядов народной самообороны в Сирии взяли под свой контроль почти всю турецко-сирийскую границу, а также выдавили террористов настолько далеко от основных городов северной Сирии (Рожавы), что беженцы (по меньшей мере, 800 тысяч) с этих территорий могли вернуться домой. К сожалению, Анкара ведет экономическую блокаду Рожавы, что мешает восстанавливать жилье и осложняет жизнь местному населению (например, электричество могло поставляться из Турции), а это отбивает у людей желание возвращаться в родные края. Между тем значительную часть сирийцев, оказавшихся в Европе, составляют именно курды. Европа тоже не предприняла ничего, чтобы помочь жителям Рожавы и помочь возвращению беженцев, в частности, не выделила никаких средств на восстановление Кобани, хотя с момента освобождения этого города прошло больше года.
Несмотря на это в 2015 году в Рожаву вернулись 200 тысяч человек. В этот период не было отмечено ни одной значительной волны беженцев, которая бы пересекла сирийско-турецкую границу. Было одно исключение: в июне курские подразделения выдавили ИГИЛ из Эт-Телль-Эль-Абьяда, но местные жители быстро вернулись в свои дома, а статистика Управления Верховного комиссара Организации Объединенных Наций по делам беженцев показывает, что число беженцев в Турции увеличилось тогда на 30 тысяч.
Если суммировать все данные, то есть 200 тысяч вернувшихся в Сирию, 500 тысяч прибывших в Европу и 750 тысяч (настолько увеличилось число беженцев в Турции), получается, что турецко-сирийскую границу за второе полугодие 2015 года должны было пересечь 1,5 миллиона человек, то есть 60 тысяч в неделю. Между тем, когда во время наступления на Аазаз сирийской армии при поддержке России, а затем связанных с курдами Демократических сил Сирии у турецкой границы оказалось 30 тысяч беженцев, СМИ всего мира заявили о малой гуманитарной катастрофе. Почему же тогда никто не замечал 60 000 сирийцев, каждую неделю переходящих границу?
Есть основания полагать, что Турция могла фальсифицировать данные, чтобы поднять ставку на переговорах с ЕС. Дело также в турецкой демографической инженерии. Напомню, что в 2015 году раскрылась история с выдачей посольством Турции в Таиланде поддельных турецких паспортов уйгурам (тюркоязычное мусульманское меньшинство в Китае). Затем этих людей переселяли в Турцию и северную Сирию. Сопоставляя скандал с выдачей поддельных паспортов и политику ЕС, который дал зеленый свет на приезд в Европу только сирийцам, можно предположить, что сейчас запущена массовая выдача сирийских документов мигрантам несирийского происхождения.
Об аспекте турецкой демографической инженерии в анализе миграционного кризиса совершенно забывают. Между тем Анкара хочет изменить этнический состав как юго-восточной Турции (Турецкого Курдистана), так и северной Сирии. Действия турецкой армии в Турецком Курдистане уже привели к тому, что тысячам людей пришлось оставить свои дома (этих людей никто не регистрирует, они не получают помощи, однако можно предположить, что речь идет минимум о полумиллионе человек). Договор Турции с ЕС предполагает, что в июне для турецких граждан будет отменен визовый режим. Значит, эти беженцы хлынут в Европу, в чем заинтересовано турецкое руководство. Анкара хочет выдавить из своей страны также сирийских курдов, но не обратно на родину, а в Европу, чтобы изменить этническую обстановку на севере Сирии и создать подходящую почву для ее оккупации или аннексии. Договор с ЕС способствует воплощению в жизнь этих намерений, так как предполагает создание на севере Сирии «зон безопасности». Проблема в том, что весь этот регион контролируют курды, с которыми никто переговоров на эту тему не ведет. Остальные северные территории этой страны контролирует ИГИЛ и (в меньшей степени) другие джихадисты и сирийское правительство.
Так что договор может стать для Анкары предлогом, чтобы начать вторжение в Сирию, а такое развитие событий лишь увеличит поток сирийских беженцев (курдов), которые будут спасаться от турецкой армии. Тогда под прикрытием создания «зон безопасности» Турция сможет начать колонизацию северной Сирии.
Следующий аспект турецкой демографической инженерии — это привлечение в Турцию сирийских суннитов. По информации, которую мне удалось получить по время моего последнего визита в эту страну осенью 2015 года, речь идет о приглашении нескольких миллионов сирийцев-исламистов и предоставлении им турецкого гражданства. Эти люди, несомненно, проголосуют на следующих выборах за Эрдогана и его Партию справедливости и развития. Без такой поддержки, как показали выборы 2015 года, остаться у власти ей будет сложно.
Договор Европейского союза с Турцией по миграционному кризису выглядит таким образом абсурдным: он лишь ухудшит ситуацию. Одним из его элементов должна стать передача Анкаре 6 миллиардов евро. Теоретически они предназначены на помощь беженцам, но фактически контроля над распределением этих средств не будет. А Турции нужны деньги на создание рабочих мест и квартиры для тех сирийских иммигрантов, которым она хочет дать гражданство. Скорее всего эти средства не попадут к тем 2,4 миллионам беженцев (из 2,7, если предположить что эта цифра правдива), которые по большей части пока не получали от турецкого правительства никакой помощи. Эта сумма несопоставима с крайне скромной помощью, которую получает Ирак, где находится 4,5 миллиона беженцев (в том числе внутренних), в том числе переживающий финансовый кризис Иракский Курдистан. Туда помощь поступает в непропорционально меньшем объеме, хотя там на 8 миллионов жителей приходится 2 миллиона беженцев. В Рожаву никакая международная помощь не приходит вообще.
Главный пункт плана ЕС и Турции — разворачивание мигрантов. При этом за одного отправленного на родину мигранта турки смогут выслать в Европу одного сирийца из своих лагерей. Такое соглашение не имеет смысла. Во-первых, активизируется изготовление фальшивых паспортов. Во-вторых, Турция может начать отбор людей, которых она отправляет в Европу. Поскольку она сама подпитывает этот кризис, такое решение будет способствовать турецкой демографической инженерии: Анкара сможет избавиться от нежелательного демографического элемента и получить взамен средства на свои колонизационные проекты.
Также вполне вероятно, что Турция не начнет выполнять свои обязательства, пока не получит денег. А после того, как их переведут, план быстро перестанет работать, поскольку он содержит элементы, которые невозможно воплотить в жизнь. Речь, в частности, об ускорении интеграции Турции с ЕС и создании «зон безопасности» в Сирии (Турция, опасаясь российского контрудара, сможет потребовать у Евросоюза оказать военную поддержку в ее планах по наступлению на Рожаву). Если эти условия не будут выполнены, Эрдоган может решить, что Европа нарушила договор и перестанет принимать мигрантов несирийского происхождения.
Если Европа не поймет, что договор с турками не ведет к решению миграционного кризиса, ее ждет катастрофа. Турция проводит в отношении ЕС политику, которая ухудшает его положение, и ответом на это должны быть не уступки, а санкции против Анкары. Европе следует опираться в решение миграционного кризиса на два пункта. Во-первых, это помощь беженцам на месте: но не передача денег государственным органам, а прямое финансирование поддержки посредством международных организаций, чьи расходы тщательно контролируются. Приоритетом должна стать при этом помощь в возвращении мигрантов домой (то есть восстановление жилья, в Кобани, Синджаре или иракском Анбаре). Во-вторых, это жесткая охрана границ. А между тем никто даже не разворачивает лодки, которые плывут из Турции в Грецию.
Витольд Репетович — эксперт по международным отношениям, журналист-репортажник, обозреватель издания Defence 24.
