Если в шахматах существует контригра, то можно сказать что Владимир Путин поистине мастерски ее использует. Заявление о немедленном выводе российских войск из Сирии, спустя шесть месяцев после начала кампании против террористических и оппозиционных режиму Асада формирований и накануне начала третьего тура мирных переговоров в Женеве для всех оказалось таким же неожиданным, как военное вмешательство русских.
Разумеется, во всем этом немало театральности, отношения в стиле «пришел, увидел, победил», которое жильцу Кремля, несомненно, было приятно продемонстрировать. Во-первых, заявление было сделано в пятилетнюю годовщину начала гражданской войны. И потом, вот подробный перечень боевых успехов русских, вложенный в уста такого доверенного человека, как министр обороны Сергей Шойгу: нейтрализовано 2 тысячи прибывших из России «иностранных легионеров», из них 17 командиров; разрушено 209 установок для переработки нефти и 2 тысячи грузовиков и автоцистерн; освобождено 400 населенных пунктов и 10 тысяч квадратных километров территории. В особенности Путин приписывает себе заслугу в коренном переломе войны.
Кроме того, США и их союзникам предстоит теперь сделать ход на мирных переговорах. Русские свой ход сделали: они ушли. А остальные? Женева покажет.
Однако инициатива Путина вызывает сомнения. Во-первых, Асад не может рассчитывать в одиночку отвоевать всю Сирию, возможно, даже с помощью России он не мог на это рассчитывать. Следовательно, не исключено, что за новым сценарием скрывается имевшее место между США и Россией соглашение по разделу Сирии по линии от Алеппо до Дамаска, очерчивающей территорию, уже отвоеванную действующим режимом.
Второе сомнение касается самого Асада. Я всегда думал, что смена власти если и случится, то только по инициативе Кремля, на определенных условиях, удовлетворяющих Россию. Не наступил ли этот момент?
