Вывод российских войск из Сирии начался на фоне разочарований в режиме президента Башара аль-Асада, чьим войскам оказывает поддержку российская авиационная группировка, и заинтересованности Москвы в масштабном политическом урегулировании с ее участием. Для достижения договоренности в процессе переговоров понадобится активная поддержка со стороны России, Запада и стран ближневосточного региона, а поэтому она должна отражать их интересы.
Кризис в Сирии, которая издавна является российским сателлитом, принес России больше опасностей, чем благоприятных возможностей. Поскольку подавляющее большинство мусульман в России (а их там 10 миллионов человек) — сунниты, Кремль рискует, встав на сторону объединившегося с шиитами асадовского режима и его шиитских союзников из Ирана и «Хезболлы», и вступив в борьбу против суннитских повстанцев. Москва посчитала, что ее вмешательство необходимо для спасения ослабевших войск Асада и для демонстрации российской военной мощи.
Но затем Кремлю пришлось сделать Асаду внушение. Когда в середине февраля шли переговоры о частичном прекращении огня, российскому представителю в ООН задали вопрос по поводу заявления Асада о том, что Сирия будет продолжать борьбу с целью разгрома всех повстанцев. Дипломат сказал, что оно «не соответствует дипломатическим усилиям, предпринимаемым Россией».
Недовольство России не является неожиданным. Бывший президент Афганистана Хамид Карзай и экс-премьер Ирака Нури аль-Малики показали, как слабые и непредсказуемые руководители могут подорвать усилия внешних сторон по прекращению конфликтов и стабилизации обстановки. Москва могла также увидеть сходство с Афганистаном периода 80-х годов, когда она пыталась поддержать нелегитимный режим, с которым вело решительную борьбу афганское повстанческое движение.
Объявив о выводе войск, президент Владимир Путин сказал, что задачи российских сил в целом выполнены. Это неправда. Выступая в сентябре на сессии Генеральной Ассамблеи ООН, он назвал группировку «Исламское государство» чрезвычайно опасной, но Россия почти ничего не сделала для ее разгрома. В ряды «Исламского государства», которое контролирует обширные территории в Сирии, вступило несколько тысяч радикальных джихадистов из России. Часть из них вернется домой, закалившись в боях и горя желанием отомстить за ущемление, как они считают, интересов мусульман на Северном Кавказе.
Подобно ИГИЛ, «Фронт ан-Нусра», не участвующий в прекращении огня, контролирует важные территории в Сирии, в том числе, к востоку от Алеппо. Хотя русские своими авиаударами нанесли ущерб некоторым повстанческим группировкам, в том числе пользующимся западной поддержкой, повстанцы сохранили боевой потенциал, а часть из них получает помощь из соседних стран. И наконец, большие потери среди гражданского населения от неуправляемых российских авиабомб навредили международному престижу России.
Эти проблемы, а также слабость российской экономики, изоляция от Запада и конфронтация с Украиной и Турцией не прошли для России бесследно. Она находится в состоянии стратегического упадка, но вывод войск из Сирии способен приостановить его.
Хотя российская военная интервенция предотвратила казавшийся неминуемым крах режима Асада, сам Асад не относится к стратегическим интересам Москвы. Для нее важнее сохранить сильное и дружественное государство в густонаселенной западной Сирии. Если Россия сумеет поставить там более эффективного и сильного руководителя, у нее могут возникнуть новые соблазны. Москва сомневается, что являющиеся целью для Запада демократические преобразования в Сирии достижимы в ближайшей перспективе.
Признавая, что сирийский конфликт слишком сложен и не может быть разрешен силами какой-то одной иностранной державы, но одновременно слишком значим, чтобы региональные игроки его игнорировали, Кремль давит на Асада, добиваясь политического урегулирования. Тот сопротивляется. Заявив о начале вывода войск, Путин продемонстрировал Асаду свое неудовольствие.
Вероятно, Россия готова более активно работать в составе Международной группы поддержки Сирии, призывая Дамаск и его союзника Иран к соблюдению условий прекращения огня и к поиску политического решения. Видимо, Москва надеется на содействие в переговорном процессе со стороны шести мировых держав и Ирана, которые в прошлом сумели заключить ядерное соглашение. На переговорах по Сирии Кремль будет рассчитывать на то, что Запад и региональные державы окажут дополнительное воздействие, чтобы Москва не действовала в одиночку. Ей было неловко оказывать давление на Тегеран в формате ядерных переговоров, и ей неудобно давить на Дамаск, когда все наблюдают за событиями.
Возможно, Россия опасается, что в отсутствие мирного соглашения она может вновь втянуться в сирийский конфликт, если ее единственный союзник в арабском мире окажется в беде. Чтобы устранить этот риск и удовлетворить свои великодержавные амбиции, Россия заинтересована в сохранении военных баз и инфраструктуры в Сирии. Это поможет ей демонстрировать свою модернизированную военно-морскую и военно-воздушную мощь в Средиземноморье.
В своем стремлении добиться мира в Сирии путем переговоров Запад должен быть готов к удовлетворению какого-то минимума российских стратегических интересов в этой стране, если Россия прекратит удары по пользующимся западной поддержкой умеренным повстанцам и убедит режим Асада искать политические решения, соблюдая договоренность о прекращении огня. Эффективное и прочное политическое урегулирование появляется в результате встречных уступок, а не бессмысленной погони за односторонними преимуществами. Признание того, что у соперничающих сторон в сложном и запутанном сирийском конфликте есть вполне законные интересы, поможет положить конец разрушительной войне в этом нестабильном, но исключительно важном регионе.
Колин Кларк — политолог, научный сотрудник стратегического исследовательского центра RAND Corporation, являющегося некоммерческой и непартийной организацией.
Уильям Кортни — старший научный сотрудник RAND Corporation, бывший посол США в Казахстане и Грузии.
