О режиме Владимира Путина принято говорить, что он пытается перенимать многие черты советской системы. Однако речь тут, как правило, идет о каких-то внешних проявлениях — декоративном парламенте, «Единой России» как реинкарнации КПСС, антизападной пропаганде, милитаризме. На самом же деле эти неосоветские черты имеют мало общего со страной, которая существовала до 1991 года. Путинская Россия — это какая угодно страна, но точно не социалистическая, и ее ностальгические декорации, как правило, маскируют что-то совсем не советское — коррупцию, олигархию, политтехнологии. Настоящего, сущностного советского наследия в России Путина гораздо меньше, чем может показаться. Одно из них — феномен «социальной близости», который вернулся к нам в лице телефонных хулиганов, или пранкеров.
Естественные союзники
О чем идет речь? Еще в первые годы советской власти, когда классовая сегрегация была закреплена законодательно, в советской России сложилась беспрецедентная иерархия врагов государства. Наибольшую нетерпимость советская власть демонстрировала к представителям дореволюционных элит — дворянам, священникам, предпринимателям, и к тем, кто, независимо от социальной принадлежности, не был лоялен советскому режиму (их тогда называли контрреволюционерами).
О терроре «социально близких» по отношению к «политическим» много написано и у Солженицына, и у Варлама Шаламова, и вообще во всей гулаговской литературе, но и за пределами лагерей близость оставалась близостью. В советском масскульте сталинских времен среди обязательных героев всегда найдется честный вор, готовый сотрудничать с властями, когда речь идет о поимке какого-нибудь шпиона. Есть даже старая дворовая песня на эту тему — «Советская малина собралась на совет, советская малина врагу сказала «нет».
Тоталитарное государство — оно само по себе одно большое преступление против личности, и люди, совершающие маленькие преступления против личности, всегда будут естественными союзниками такого государства.
Государство размывает пределы допустимого
«Социально близкие» XXI века — телефонные хулиганы, которых принято называть пранкерами, мастера телефонных розыгрышей. Эта рискованная забава распространена во всем мире, но только в России на стороне хулиганов — как минимум вся мощь государственной пропаганды, а возможно и спецслужбы. Сами же пранкеры выбирают объекты для своих атак таким образом, чтобы следовать интересам государства.
Особенно ярко это проявилось во время украинского конфликта — люди, которых, показывая по телевидению, чаще представляют их хулиганскими кличками («Вован» и «Лексус»), звонили украинским и даже натовским военным и политикам, добиваясь от них таких ответов, которые с удовольствием цитировали российские государственные СМИ.
Вершиной пранкерского искусства во благо интересов России, очевидно, стоит считать историю с адвокатами Надежды Савченко, с которыми пранкеры переписывались от имени украинского президента Петра Порошенко, добившись прекращения голодовки Савченко. За такое в путинской системе ценностей можно и орден дать: украинская сторона выставлена идиотами, а Савченко прекратила свою драматическую и потенциально очень опасную для и без того не блестящей репутации российских властей голодовку. Телефонные хулиганы — снова герои программы «Время», аудитория которой готова ждать новых их подвигов.
Да, с точки зрения нормальных человеческих отношений эти люди делают нечто недопустимое, но российское государство отказывает тем, кого оно считает своими врагами, даже в намеке на нормальное человеческое отношение. Решая с помощью хулиганов свои текущие политические задачи, государство размывает пределы допустимого, снимает невосстановимые табу и делает российское общество еще более нездоровым, чем оно было до сих пор. Это не аномалия, это естественный процесс: когда иерархия врагов государства так причудлива, социально близкими государству всегда оказываются самые отпетые хулиганы.