Кремлинология — это игра для взрослых людей в домашней обстановке. Для всех, кроме серьезных специалистов, попытки угадать мотивы и цели России — это теоретическая, спекулятивная игра, которая обычно заканчивается известной фразой Черчилля о тайне, покрытой мраком и за семью печатями. Поэтому попробуем подойти к этому иначе. Возьмем общие принципы стратегического расчета, применим их к действиям России и посмотрим, что мы получим в плане краткосрочных и долгосрочных целей.
Во время своей недавней интервенции в Сирии Россия задействовала около 4 тысяч человек для обеспечения воздушных операций экспедиционной авиагруппы, состоявшей примерно из 80-ти самолетов и вертолетов. Они постоянно обеспечивали регулярное высокое число боевых вылетов, поскольку с авиабазы Хмеймим, расположенной к юго-востоку от города Латакия на западном побережье Сирии, можно было быстро и удобно совершать полеты в обоих направлениях. Эти условия сильно отличаются от условий работы самолетов стран западной коалиции, совершающих долгие перелеты с авиабаз, расположенных на побережье Персидского залива и на Кипре и осуществляющих дозаправку на борту авианосцев. При этом у русских была небольшая флотилия кораблей и подводных лодок, которая теперь фактически превратилась в постоянные военно-морские силы в районе восточного Средиземноморья, действующие за переделами военно-морской базы Тартус.
Так чего же они достигли? Своими бомбовыми ударами по силам оппозиции они заставили тех сесть за стол переговоров, за которым Россия выступает в качестве серьезного игрока. Они обеспечили режиму Асада стратегическую глубину за счет почти 10,5 тысячи квадратных километров отвоеванных территорий, что стало возможным благодаря непосредственной авиационной поддержке. Благодаря стратегическому пространству Асад сможет выиграть и стратегическое важное время, чтобы опередить своих противников. Может быть, Россия намеренно усугубляла миграционный кризис, чтобы, как утверждает командующий силами НАТО в Европе, еще больше накалить обстановку в Европе, а может, и нет. Но русских это особенно и не беспокоит. Создание некоторых неудобств для ЕС и НАТО — это дополнительный бонус в локализованной военной кампании.
По любым меркам это выглядит как тактические боевые действия, позволившие выполнить стратегическую задачу. Эта кампания отличается необыкновенной экономичностью в плане продолжительности и ресурсов, а учитывая такое преимущество, как добровольный выход из войны, русские не связаны никакими обязательствами более длительного участия в боевых действиях. Все это больше всего напоминает западную интервенцию в Афганистане в 2001-2002 годах: быстрая, эффективная и в стратегическом отношении проведенная на новом уровне. И русские постараются избежать ошибки, совершенной Западом и НАТО — военных действий на протяжении следующих 13 лет, которые так и не помогли сделать последующие стратегические выводы.
Чтобы это не звучало хвалебной речью в адрес российского оружия, нужно сказать, что методы, которые использовали русские, по западным меркам кажутся не особо утонченными или разборчивыми, в результате чего пострадали лагеря беженцев и больницы. К сожалению, ни суровые безжалостные люди, руководящие российской военной кампанией, ни пристальный взгляд неумолимой истории не обратят особого внимания, если нынешняя стратегическая возможность обернется каким-нибудь зловещим миром.
А как насчет долгосрочных целей России? Любая страна, в которой сокращается экономика и численность населения, в которой отмечается значительный отток капитала и «утечка мозгов», где политическая система основана на покровительстве и протекционизме, должна ограничиваться имеющимися скромными ресурсами, а в России дело так и обстоит. Если посмотреть на ряд событий — Крым (аннексированный в 2014 году), последовавшая за этим военная интервенция на Украине и теперь Сирия, то первое и последнее являются хрестоматийными примерами экономии сил и средств, в которых ограниченные тактические действия имели стратегическое значение. С Украиной итог больше похож на ничью, но пока ситуация на Донбассе остается нестабильной, Россия может сохранять за собой право разжечь там конфликт вновь. Два из трех — это не так уж и плохо.
Но за всем этим стоят более грандиозные мечты — концепция о месте России в мировой системе. Там, где министр иностранных дел Сергей Лавров и госсекретарь США Джон Керри могут действовать совместно в качестве инициаторов мирных договоров. Где Россию уважают и почитают за ее размеры и историю, где наследие и методы Петра Первого (жесткие на родине и судьбоносные за ее пределами) можно запросто вызвать из прошлого во славу Владимира Путина. Бесстрастному наблюдателю это может показаться нереальным, заведомо несостоятельным и разве что фантастическим, но тайны, покрытые мраком, иногда именно такие.
Правда, тот же самый бесстрастный наблюдатель увидит еще и институты ЕС, возможно, потрясенные и разрушенные в результате миграционного кризиса, и Евросоюз на грани распада из-за выхода Великобритании (Brexit). И все это на фоне опасного популизма в Европе и США и американской внешней политики — вялой и (судя по размышлениям президента Обамы в его недавнем интервью изданию Atlantic) услужливой. Если все это взвесить, наш наблюдатель может прийти к выводу, что Москва ведет себя гораздо более дальновидно, чем остальные.
