Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Санкт-Петербург смог пережить сложности начального периода, революцию, катастрофическую осаду во время Второй мировой войны, а также 70 лет коммунистического правления, и стал третьим по величине городом в Европе. Однако в настоящее время он сталкивается с двойным вызовом — он должен сохранить свое прошлое и одновременно решить вопросы качества жизни для того, чтобы обеспечить свое будущее.
16 мая 1703 года, глядя на раскинувшиеся заболоченные земли у берегов Балтийского моря, отвоеванные им у шведов, царь Петр Великий вырвал два куска дерна на расположенном на реке Неве Заячьем острове, сложил их крестом и заявил: «Здесь быть городу». В этот момент в небе над ним появился орел, что было воспринято как доброе предзнаменование.
По крайней мере, таков миф об основании Санкт-Петербурга. На самом деле Петр Великий даже не был на том месте и, вероятнее всего, не было и никакого орла. Там находилась группа солдат под командованием его друга генерала Александра Меншикова, который в мае 1703 года начал строить то, что впоследствии стало Петропавловской крепостью на Заячьем острове. Сам царь прибыл туда только через месяц.
Хотя существующий миф и не соответствует реальности, он прекрасно вписывается в историю создания Санкт-Петербурга. Город был построен на мрачных болотах ценой тысяч человеческих жизней, и появился он на свет в результате железной воли Петра, которому нужен был тепловодный порт и крепость, которые можно было бы использовать в борьбе против шведов. Более того, он должен был стать «окном в Европу», а также новой столицей, где предполагалось осуществить вдохновленные Западом реформы Петра, затрагивающие военную область, бюрократическую сферу и национальную культуру.
Санкт-Петербург смог пережить сложности начального периода, затем революцию, катастрофическую осаду во время Второй мировой войны, а также 70 лет коммунистического правления, и стал третьим по величине городом в Европе. Однако в настоящее время он сталкивается с двойным вызовом — он должен сохранить свое прошлое и одновременно решить вопросы качества жизни для того, чтобы обеспечить свое будущее.
«Это классический вопрос о том, как одновременно сохранять и развивать, — говорит Святослав Мурунов, урбанист, работающий в Санкт-Петербурге. — Исторический центр Санкт-Петербурга мумифицирован. Он не развивается, и ситуация в городе даже ухудшается; в нем имеются такие вирусы как коммерческая реклама, а также портящие вид многоэтажные здания».
Строительство Санкт-Петербурга — это история, которая не только прославляется, но и вызывает сожаление в России — в исторических сочинениях подчеркиваются его достижения, однако их авторы сетуют на его противоестественное и кровавое создание. Федор Достоевский называл его «самым абстрактным и умышленным городом в мире», а национальный поэт Александр Пушкин превознес, но одновременно и осудил его в своем известном произведении «Медный всадник», в котором описывается разрушительное наводнение 1824 года, а также бронзовая статуя Петра, установленная на Сенатской площади.
К строительству Петропавловской крепости были привлечены тысячи солдат, осужденных и военнопленных, которые должны были возвести город с нуля в том месте, где снег может выпасть как в сентябре, так и в мае. Деревянные бревна нужно было вбивать в болотистую почву для того, чтобы она смогла выдержать возводимые постройки. Живя в невыносимых условиях и работая плохими инструментами — иногда грязь строители выкапывали руками и уносили ее в своих рубахах, — эти подневольные труженики умирали тысячами в результате болезней и частых наводнений. В результате в Санкт-Петербурге стали говорить, что «этот город построен на костях».
Антипод московскому хаосу
У Петра родилась идея относительно проведения реформ и строительства нового города во время его поездок по Европе, когда он некоторое время работал на судостроительной верви в Амстердаме. Петр хотел, чтобы его новый город так же располагался вокруг моря, и поэтому первоначально он запретил строить мосты, хотя многочисленные чиновники и даже его собственный врач погибли во время плавания на небольших лодках по коварной Неве.
План Санкт-Петербурга основывался на планах Амстердама — прямые проспекты, лучами расходящиеся от центра — в данном случае от здания Адмиралтейских верфей — и пересекаемые каналами. Система искусственных каналов Петра на Васильевском острове из-за большого количества ила позднее была превращена в дороги, тогда как многочисленные каналы с южной стороны Невы стали важнейшими водными артериями после того, как туда переместился центр города. Из-за этих каналов с их каменными набережными город Петра на Неве стали называть «Северной Венецией».
Пытаясь создать нечто противоположное хаотичным и органичным застройкам Москвы, Петр сформулировал три основных правила для своего молодого города: здания должны строиться вплотную друг к другу, а фасадом они должны выходить на «красную линию»; улицы должны быть прямыми, а не кривыми; и все должно быть построено из камня.
Иностранные архитекторы, в том числе немец Андреас Шлютер и швейцарский итальянец Доменико Трезини внесли большой вклад в разработку плана города, а также его подчеркнуто грандиозного «петровского барокко». Именно этот архитектурный стиль с его белыми колоннами, арочными окнами и окрашенными в пастельные тона стенами (обычно они блекнут из-за сурового климата) во многом определяют атмосферу колоритного увядания города.
«Главной задачей Петра было сделать Петербург настоящим городом, потому что русские города в то время были всего лишь скоплением строений, создававшимся естественным образом, — отмечает архитектор Данияр Юсупов. — Шлютер сделал схему города такой, что каждое строение имело свой двор — хотя в этих дворах в то время находились коровы, сараи и другие отнюдь не городские вещи».
Подобно тому, как темнота северных городов и мрачные зимы уступают свое место прославленным белым ночам, когда дневной свет прерывается только на несколько часов сумрака, сложные первоначальные годы уступили свое место периоду процветания нового государства и его культурных учреждений. В 1712 году Петр официально перевел российскую столицу в Санкт-Петербург, и знатные аристократические семьи скоро тоже переселились в новую столицу со своими собственными дворцами — особенно после того, как император запретил строить каменные дома везде, кроме города на Неве.
Вероятно, ни одно другое здание не воплощает лучше этот экстравагантный жизненный стиль новой столицы и ее вдохновленный западом культурный расцвет, как принадлежавший самой богатой российской семье Шереметевский дворец, который местные называют Фонтанный дом. Дворец был построен в 1740-х годах, у него барочный бело-желтый фасад, внутри он было обставлен европейской мебелью и украшен картинами художников, в том числе работами Рафаэля, Ван Дейка и Рембрандта.
Этот дом стал средоточием высшего общества, в нем устраивались роскошные обеды и балы, не говоря уже о концертах, театральных постановках и операх, а артистами в них были крепостные Шереметевых. Эта семья ежегодно предоставила сотням из них возможность получить образование и стать художниками, ремесленниками и артистами, а театральная трупа Шереметевых была главной в стране.
Однако на фоне роскоши императорского двора и аристократических дворцов представители рабочего класса влачили жалкое существование и прозябали в бедности — эта ситуация вышла из-под контроля примерно в начале 20-го столетия, когда в результате индустриализации еще большее количество крестьян были вынуждены перебраться в столицу для того, чтобы работать на фабриках и заводах. В это время появились странной формы «дворы-колодцы», которыми знаменит Санкт-Петербург, поскольку застройщики пытались разместить как можно больше дешевых квартир за более дорогими домами, выходившими на улицу.
По мнению Александра Карпова, эксперта в области городского планирования и советника городского законодательного собрания, «ошибка в городском планировании» и хаотичное новое строительство стали непосредственной причиной Октябрьской революции 1917 года, когда сторонники большевиков захватили Зимний дворец и образовали первое в мире социалистическое государство. «Город не смог создать приемлемых условий жизни для огромного количества людей, и они не были способны адаптироваться ни в социальном плане, ни экономически, — подчеркивает Карпов. — Эти люди и составили ту критическую массу, которая затем взорвалась».
Ошибки в городском планировании продолжают преследовать Санкт-Петербург и в настоящее время, хотя и с менее серьезными последствиями. В советское время главным изменением в ландшафте города, как и большинстве других частей СССР, стало получившее широкое распространение строительство «микрорайонов»: речь идет об огромных кварталах из стандартных жилых домов с одинаковыми квартирами, рассчитанных на 10–20 тысяч жителей и возведенных вокруг важных инфраструктурных объектов с ограниченным количеством подъездных дорог.
В результате большинство жителей в крупных «спальных» районах вынуждены проезжать через недостаточно интенсивно используемую промышленную «серую зону» для того, чтобы добраться к месту своей работы в центре, что приводит к чрезмерному скоплению людей в метро и на улицах. В свое время в Санкт-Петербурге было 640 километров трамвайных путей, и это была крупнейшая трамвайная сеть в мире, однако многие трамвайные линии были ликвидированы после развала Советского Союза.
«Плотность и сопряженность уличной сети должна быть повышена не в центре, а в промышленном поясе, — говорит Карпов. — Метро строится очень медленно; эта скорость неприемлема. Автобусные, троллейбусные и трамвайные линии дешевле, но они не строятся».
Тем временем в центре города обнаруживаются свои проблемы, хотя весь исторический центр был признан ЮНЕСКО объектом всемирного наследия.
По данным активистов движения за сохранение архитектурного наследия «Живой город», от 10 до 15 исторических зданий теряются каждый год, они разрушаются в результате недобросовестных реставрационных работ или просто сносятся для того, чтобы на их месте были возведены новые постройки. Хотя в Санкт-Петербурге в 2009 году был принят закон, защищающий «объекты культурного наследия» в центре города, владельцы зданий имеют возможность обойти его и снести здание, если будет доказано, что они представляют опасность.
«Здания иногда удается сохранить, но этому, к сожалению, предшествует длительная война, — говорит Наталья Сивохина, координатор движения «Живой город». — Мы защищаем здание, но затем владельцы вновь пытаются его разрушить или уродуют его. Когда мы чего-то добиваемся, обычно подключается бизнес, лоббисты или заинтересованные чиновники, и в таком случае сложно одержать окончательную победу».
Как выяснилось, власти города вовлечены в процесс незаконного сноса зданий. В феврале окружной суд постановил, что в прошлом году городской комитет по градостроительству и архитектуре незаконно разрешил инвестору снести верхний этаж и одно из крыльев особняка 18 столетия на улице Глинки, который планировалось превратить в гостиницу. В этом доме когда-то жил великий адмирал Николай Мордвинов, и само строение считается памятником регионального значения.
Однако главной проблемой для местных активистов, их своего рода bête noir, является Лахта-центр — новая штаб-квартира газового гиганта Газпрома, здание которого, после завершения его строительства в 2018 году, будет самым высоким в Европе — и это в городе, где нет ни одного другого небоскреба. Первоначально его планировали построить на противоположном берегу Невы прямо напротив резиденции губернатора, однако протесты общественности заставили перенести его в северо-западную окраину города.
Большинство активистов по-прежнему считают это поражением, поскольку башня Газпрома, тем не менее, изменит горизонт города, и ее будет видно с пешеходных маршрутов, связывающих все реки и каналы. «Панорама» города высоко ценится в Санкт-Петербурге, и планировка города как имперского, так и советского периодов позволяет насладиться многочисленными и поразительно дальними видами. Находясь в аэропорту Пулково, расположенном на южной окраине города, можно увидеть шпиль собора Петропавловской крепости, находящегося на расстоянии 16 километров.
«Весь город построен на такого рода темах, — говорит Карпов. — Это один из способов отражения имперской концепции… Величие является зримым в этой концепции, в этих замечательных точках ориентации. Такое отношение глубоко укоренилось. Это составляет генетический код Санкт-Петербурга».
По словам местного историка и писателя Льва Лурье, в Санкт-Петербурге более 15 тысяч домов, построенных до 1914 года — и большинство из них нуждаются в реставрации. Городская программа по проведению восстановительных работ осуществляется непозволительно медленно, а квартиры в исторических строениях обычно продаются дешевле из-за их плохого состояния. Вывески с надписью «Продается» и «Сдается» часто можно заметить в окнах даже на Невском проспекте, на главной улице города.
«Фактор капитализации является неправильным, — говорит Юсупов. — Квартиры могут продаваться за большие деньги просто потому, что они расположены в центре города — однако качество и социальная структура этому уровню не соответствуют».
В последние годы появилось небольшое количество проектов по использованию многочисленных пустых пространств, торговых домов и других структур в центре города. Олигарх и владелец футбольного клуба «Челси» Роман Абрамович финансирует амбициозный девелоперский проект «Новая Голландия», который предполагается реализовать на острове, где в настоящее время находятся кирпичные сооружения военно-морского флота, относящиеся к 18-му веку.
Другие предприниматели предлагают более малобюджетный подход, включая создание культурных центров в таких старых зданиях, как, например, Смольнинский хлебозавод, где в настоящее время реализуется лофтовый проект «Этажи» — импровизированные соты, состоящие из галерейного пространства, кафе, магазинов для хипстеров и хостела. Воспользовавшись возможностью заключить дешевый договор об аренде на 11 месяцев и провести все ремонтные работы самостоятельно, руководство компании «Тайга. Креативное пространство» (Taiga Creative Space) превратила построенный в 1730 году особняк на набережной Невы в офисное и ритейловое пространство для креативно мыслящих бизнесменов — там теперь расположен комиссионный магазин по продаже гитар, а также студия трафаретной печати. Координатор этого проекта Дарья Качавина считает, что многие другие находящиеся в плохом состоянии здания могли бы использоваться похожим образом, однако этому мешает нежелание собственников сдавать их в аренду по цене ниже рыночной.
«Исторические здания пустуют, поскольку арендодатели привыкли к определенным стандартам. Они не могут раздвинуть свои горизонты и полагают, что они, возможно, сдадут в аренду дешево людям из артистической среды, а через пять лет поменяют их на представителей бизнеса среднего уровня», — отмечает она.
Помимо проблем в области сохранения своего архитектурного наследия, Санкт-Петербург медленно улучшает качество жизни, а противоречивый план реконструкции города был недавно отклонен. По словам Лурье, вместо грандиозных планов город просто нуждается в большем количестве парков, в большем количестве общественного транспорта и в меньшем количестве заборов между своей сложной сетью дворов — и все это должно быть сделано для того, чтобы люди больше ходили пешком. «Основная проблема центра города состоит в отсутствии зеленых насаждений, — отмечает он. — Мы наименее зеленый город в Европе — среди крупных городов».
Один из позитивных побочных эффектов протестов против башни Газпрома состоит в том, что они, как катализатор, способствовали формированию гражданского общества, а также активному участию жителей в определении политики в области городского планирования. Правящая партия «Единая Россия», занимающая господствующее положение в большинстве других регионов, имеет лишь 20 из 50 мест в Законодательном собрании Санкт-Петербурга, и это означает, что местное правительство более восприимчиво к мнению жителей, чем в других местах.
«Мы занимаем первое место по активности гражданского общества с точки зрения реализации проектов, которые копируются в других российских городах, и это проекты волонтеров», — говорит Красимир Вранский, основатель сайта «Красивый Петербург», а также мобильных приложений, позволяющих жителям направлять свои жалобы в адрес городских властей по поводу местных проблем. Вначале Вранский добился успеха со своей жалобой относительно магазина, который незаконного торговал алкоголем в его дворе, затем его группа смогла решить 30 тысяч местных проблем, а теперь ее члены принимают участие в исследованиях, проводимых в области городского планирования.
Еще одна группа занимается адаптированием города для современной жизни, и называется она «Велосипедизация». Ее члены хотят сократить пробки на дорогах и избавиться от давки в общественном транспорте за счет популяризации велосипедов — их пока еще не часто можно увидеть на высоких гранитных тротуарах Петербурга. Благодаря лоббистской работе и активному продвижению своих идей город согласился создать более 26 километров велосипедных маршрутов в этом году — это первые три из 16 запланированных маршрутов.
Для Ольги Мнишко, координатора «Велосипедизации», городские инновации, в том числе велосипедные дорожки, являются критически важными для того, чтобы население Санкт-Петербурга продолжало расти и процветать на фоне экономической рецессии в России. «В России этого не понимают, потому что в России есть два важных города — Москва и Санкт-Петербург», — говорит она.
«Но в будущем, я думаю, будет много отличных городов, и если Санкт-Петербург продолжит оставаться лишь городом-музеем, то никто не захочет приехать сюда и остаться здесь жить. Город был построен в 18-ом столетии — но сегодня 21 век, и сегодня предъявляются иные требования. Нам нужны новые ценности для того, чтобы люди оставались здесь, а не уезжали в Копенгаген».
Антипод московскому хаосу
У Петра родилась идея относительно проведения реформ и строительства нового города во время его поездок по Европе, когда он некоторое время работал на судостроительной верви в Амстердаме. Петр хотел, чтобы его новый город так же располагался вокруг моря, и поэтому первоначально он запретил строить мосты, хотя многочисленные чиновники и даже его собственный врач погибли во время плавания на небольших лодках по коварной Неве.
План Санкт-Петербурга основывался на планах Амстердама — прямые проспекты, лучами расходящиеся от центра — в данном случае от здания Адмиралтейских верфей — и пересекаемые каналами. Система искусственных каналов Петра на Васильевском острове из-за большого количества ила позднее была превращена в дороги, тогда как многочисленные каналы с южной стороны Невы стали важнейшими водными артериями после того, как туда переместился центр города. Из-за этих каналов с их каменными набережными город Петра на Неве стали называть «Северной Венецией».
Пытаясь создать нечто противоположное хаотичным и органичным застройкам Москвы, Петр сформулировал три основных правила для своего молодого города: здания должны строиться вплотную друг к другу, а фасадом они должны выходить на «красную линию»; улицы должны быть прямыми, а не кривыми; и все должно быть построено из камня.
Иностранные архитекторы, в том числе немец Андреас Шлютер и швейцарский итальянец Доменико Трезини внесли большой вклад в разработку плана города, а также его подчеркнуто грандиозного «петровского барокко». Именно этот архитектурный стиль с его белыми колоннами, арочными окнами и окрашенными в пастельные тона стенами (обычно они блекнут из-за сурового климата) во многом определяют атмосферу колоритного увядания города.
«Главной задачей Петра было сделать Петербург настоящим городом, потому что русские города в то время были всего лишь скоплением строений, создававшимся естественным образом, — отмечает архитектор Данияр Юсупов. — Шлютер сделал схему города такой, что каждое строение имело свой двор — хотя в этих дворах в то время находились коровы, сараи и другие отнюдь не городские вещи».
Подобно тому, как темнота северных городов и мрачные зимы уступают свое место прославленным белым ночам, когда дневной свет прерывается только на несколько часов сумрака, сложные первоначальные годы уступили свое место периоду процветания нового государства и его культурных учреждений. В 1712 году Петр официально перевел российскую столицу в Санкт-Петербург, и знатные аристократические семьи скоро тоже переселились в новую столицу со своими собственными дворцами — особенно после того, как император запретил строить каменные дома везде, кроме города на Неве.
Вероятно, ни одно другое здание не воплощает лучше этот экстравагантный жизненный стиль новой столицы и ее вдохновленный западом культурный расцвет, как принадлежавший самой богатой российской семье Шереметевский дворец, который местные называют Фонтанный дом. Дворец был построен в 1740-х годах, у него барочный бело-желтый фасад, внутри он было обставлен европейской мебелью и украшен картинами художников, в том числе работами Рафаэля, Ван Дейка и Рембрандта.
Этот дом стал средоточием высшего общества, в нем устраивались роскошные обеды и балы, не говоря уже о концертах, театральных постановках и операх, а артистами в них были крепостные Шереметевых. Эта семья ежегодно предоставила сотням из них возможность получить образование и стать художниками, ремесленниками и артистами, а театральная трупа Шереметевых была главной в стране.
Однако на фоне роскоши императорского двора и аристократических дворцов представители рабочего класса влачили жалкое существование и прозябали в бедности — эта ситуация вышла из-под контроля примерно в начале 20-го столетия, когда в результате индустриализации еще большее количество крестьян были вынуждены перебраться в столицу для того, чтобы работать на фабриках и заводах. В это время появились странной формы «дворы-колодцы», которыми знаменит Санкт-Петербург, поскольку застройщики пытались разместить как можно больше дешевых квартир за более дорогими домами, выходившими на улицу.
По мнению Александра Карпова, эксперта в области городского планирования и советника городского законодательного собрания, «ошибка в городском планировании» и хаотичное новое строительство стали непосредственной причиной Октябрьской революции 1917 года, когда сторонники большевиков захватили Зимний дворец и образовали первое в мире социалистическое государство. «Город не смог создать приемлемых условий жизни для огромного количества людей, и они не были способны адаптироваться ни в социальном плане, ни экономически, — подчеркивает Карпов. — Эти люди и составили ту критическую массу, которая затем взорвалась».
Ошибки в городском планировании продолжают преследовать Санкт-Петербург и в настоящее время, хотя и с менее серьезными последствиями. В советское время главным изменением в ландшафте города, как и большинстве других частей СССР, стало получившее широкое распространение строительство «микрорайонов»: речь идет об огромных кварталах из стандартных жилых домов с одинаковыми квартирами, рассчитанных на 10–20 тысяч жителей и возведенных вокруг важных инфраструктурных объектов с ограниченным количеством подъездных дорог.
В результате большинство жителей в крупных «спальных» районах вынуждены проезжать через недостаточно интенсивно используемую промышленную «серую зону» для того, чтобы добраться к месту своей работы в центре, что приводит к чрезмерному скоплению людей в метро и на улицах. В свое время в Санкт-Петербурге было 640 километров трамвайных путей, и это была крупнейшая трамвайная сеть в мире, однако многие трамвайные линии были ликвидированы после развала Советского Союза.
«Плотность и сопряженность уличной сети должна быть повышена не в центре, а в промышленном поясе, — говорит Карпов. — Метро строится очень медленно; эта скорость неприемлема. Автобусные, троллейбусные и трамвайные линии дешевле, но они не строятся».
Тем временем в центре города обнаруживаются свои проблемы, хотя весь исторический центр был признан ЮНЕСКО объектом всемирного наследия.
По данным активистов движения за сохранение архитектурного наследия «Живой город», от 10 до 15 исторических зданий теряются каждый год, они разрушаются в результате недобросовестных реставрационных работ или просто сносятся для того, чтобы на их месте были возведены новые постройки. Хотя в Санкт-Петербурге в 2009 году был принят закон, защищающий «объекты культурного наследия» в центре города, владельцы зданий имеют возможность обойти его и снести здание, если будет доказано, что они представляют опасность.
«Здания иногда удается сохранить, но этому, к сожалению, предшествует длительная война, — говорит Наталья Сивохина, координатор движения «Живой город». — Мы защищаем здание, но затем владельцы вновь пытаются его разрушить или уродуют его. Когда мы чего-то добиваемся, обычно подключается бизнес, лоббисты или заинтересованные чиновники, и в таком случае сложно одержать окончательную победу».
Как выяснилось, власти города вовлечены в процесс незаконного сноса зданий. В феврале окружной суд постановил, что в прошлом году городской комитет по градостроительству и архитектуре незаконно разрешил инвестору снести верхний этаж и одно из крыльев особняка 18 столетия на улице Глинки, который планировалось превратить в гостиницу. В этом доме когда-то жил великий адмирал Николай Мордвинов, и само строение считается памятником регионального значения.
Однако главной проблемой для местных активистов, их своего рода bête noir, является Лахта-центр — новая штаб-квартира газового гиганта Газпрома, здание которого, после завершения его строительства в 2018 году, будет самым высоким в Европе — и это в городе, где нет ни одного другого небоскреба. Первоначально его планировали построить на противоположном берегу Невы прямо напротив резиденции губернатора, однако протесты общественности заставили перенести его в северо-западную окраину города.
Большинство активистов по-прежнему считают это поражением, поскольку башня Газпрома, тем не менее, изменит горизонт города, и ее будет видно с пешеходных маршрутов, связывающих все реки и каналы. «Панорама» города высоко ценится в Санкт-Петербурге, и планировка города как имперского, так и советского периодов позволяет насладиться многочисленными и поразительно дальними видами. Находясь в аэропорту Пулково, расположенном на южной окраине города, можно увидеть шпиль собора Петропавловской крепости, находящегося на расстоянии 16 километров.
«Весь город построен на такого рода темах, — говорит Карпов. — Это один из способов отражения имперской концепции… Величие является зримым в этой концепции, в этих замечательных точках ориентации. Такое отношение глубоко укоренилось. Это составляет генетический код Санкт-Петербурга».
По словам местного историка и писателя Льва Лурье, в Санкт-Петербурге более 15 тысяч домов, построенных до 1914 года — и большинство из них нуждаются в реставрации. Городская программа по проведению восстановительных работ осуществляется непозволительно медленно, а квартиры в исторических строениях обычно продаются дешевле из-за их плохого состояния. Вывески с надписью «Продается» и «Сдается» часто можно заметить в окнах даже на Невском проспекте, на главной улице города.
«Фактор капитализации является неправильным, — говорит Юсупов. — Квартиры могут продаваться за большие деньги просто потому, что они расположены в центре города — однако качество и социальная структура этому уровню не соответствуют».
В последние годы появилось небольшое количество проектов по использованию многочисленных пустых пространств, торговых домов и других структур в центре города. Олигарх и владелец футбольного клуба «Челси» Роман Абрамович финансирует амбициозный девелоперский проект «Новая Голландия», который предполагается реализовать на острове, где в настоящее время находятся кирпичные сооружения военно-морского флота, относящиеся к 18-му веку.
Другие предприниматели предлагают более малобюджетный подход, включая создание культурных центров в таких старых зданиях, как, например, Смольнинский хлебозавод, где в настоящее время реализуется лофтовый проект «Этажи» — импровизированные соты, состоящие из галерейного пространства, кафе, магазинов для хипстеров и хостела. Воспользовавшись возможностью заключить дешевый договор об аренде на 11 месяцев и провести все ремонтные работы самостоятельно, руководство компании «Тайга. Креативное пространство» (Taiga Creative Space) превратила построенный в 1730 году особняк на набережной Невы в офисное и ритейловое пространство для креативно мыслящих бизнесменов — там теперь расположен комиссионный магазин по продаже гитар, а также студия трафаретной печати. Координатор этого проекта Дарья Качавина считает, что многие другие находящиеся в плохом состоянии здания могли бы использоваться похожим образом, однако этому мешает нежелание собственников сдавать их в аренду по цене ниже рыночной.
«Исторические здания пустуют, поскольку арендодатели привыкли к определенным стандартам. Они не могут раздвинуть свои горизонты и полагают, что они, возможно, сдадут в аренду дешево людям из артистической среды, а через пять лет поменяют их на представителей бизнеса среднего уровня», — отмечает она.
Помимо проблем в области сохранения своего архитектурного наследия, Санкт-Петербург медленно улучшает качество жизни, а противоречивый план реконструкции города был недавно отклонен. По словам Лурье, вместо грандиозных планов город просто нуждается в большем количестве парков, в большем количестве общественного транспорта и в меньшем количестве заборов между своей сложной сетью дворов — и все это должно быть сделано для того, чтобы люди больше ходили пешком. «Основная проблема центра города состоит в отсутствии зеленых насаждений, — отмечает он. — Мы наименее зеленый город в Европе — среди крупных городов».
Один из позитивных побочных эффектов протестов против башни Газпрома состоит в том, что они, как катализатор, способствовали формированию гражданского общества, а также активному участию жителей в определении политики в области городского планирования. Правящая партия «Единая Россия», занимающая господствующее положение в большинстве других регионов, имеет лишь 20 из 50 мест в Законодательном собрании Санкт-Петербурга, и это означает, что местное правительство более восприимчиво к мнению жителей, чем в других местах.
«Мы занимаем первое место по активности гражданского общества с точки зрения реализации проектов, которые копируются в других российских городах, и это проекты волонтеров», — говорит Красимир Вранский, основатель сайта «Красивый Петербург», а также мобильных приложений, позволяющих жителям направлять свои жалобы в адрес городских властей по поводу местных проблем. Вначале Вранский добился успеха со своей жалобой относительно магазина, который незаконного торговал алкоголем в его дворе, затем его группа смогла решить 30 тысяч местных проблем, а теперь ее члены принимают участие в исследованиях, проводимых в области городского планирования.
Еще одна группа занимается адаптированием города для современной жизни, и называется она «Велосипедизация». Ее члены хотят сократить пробки на дорогах и избавиться от давки в общественном транспорте за счет популяризации велосипедов — их пока еще не часто можно увидеть на высоких гранитных тротуарах Петербурга. Благодаря лоббистской работе и активному продвижению своих идей город согласился создать более 26 километров велосипедных маршрутов в этом году — это первые три из 16 запланированных маршрутов.
Для Ольги Мнишко, координатора «Велосипедизации», городские инновации, в том числе велосипедные дорожки, являются критически важными для того, чтобы население Санкт-Петербурга продолжало расти и процветать на фоне экономической рецессии в России. «В России этого не понимают, потому что в России есть два важных города — Москва и Санкт-Петербург», — говорит она.
«Но в будущем, я думаю, будет много отличных городов, и если Санкт-Петербург продолжит оставаться лишь городом-музеем, то никто не захочет приехать сюда и остаться здесь жить. Город был построен в 18-ом столетии — но сегодня 21 век, и сегодня предъявляются иные требования. Нам нужны новые ценности для того, чтобы люди оставались здесь, а не уезжали в Копенгаген».
