Военная операция против ИГИЛ несет с собой риск терактов на территории Европы. Но позволить Исламскому государству беспрепятственно опустошать Ближний Восток было бы еще хуже.
Похоже, именно Бельгию считают центром Евросоюза. Хотя Бельгия – одна из самых маленьких стран ЕС, ее можно назвать символом сложности общеевропейского сотрудничества.
Так же, как и весь Евросоюз, Бельгия расколота и имеет сложную структуру. Федеральная структура страны напоминает лоскутное одеяло децентрализованных полномочий, как на прошлой неделе отметила европейский корреспондент DN Анника Стрём Мелин (Annika Ström Melin). Как и прочая национальная, региональная и муниципальная деятельность, работа полиции не согласована. Это создает удобные лазейки для террористов.
Население Евросоюза – примерно 500 миллионов человек. Даже Бельгии с ее 11 миллионами сложно добиться полицейского взаимодействия внутри страны, и здесь становится ясно – Европа оказалась перед серьезнейшим вызовом.
В принципе, террористы могут свободно передвигаться внутри ЕС, пока у них есть европейские паспорта. А вот антитеррористические органы вынуждены преодолевать препятствия на каждой границе.
В Европе нет аналога американской федеральной полицейской службы ФБР. Нет и свободного обмена данными внешней разведки между 28 странами-членами Евросоюза. Шведский полицейский не может просто пересечь мост через пролив Эресунн в погоне за преступником, который скрывается в Гамбурге.
Предпринимаются некоторые попытки изменить ситуацию. Например, предложен законопроект о свободном полицейском сотрудничестве скандинавских стран. Но Европа по-прежнему остается гораздо более открытой для террористов, чем для полицейских.
Европейское сотрудничество, все чаще критикуемое, должно углубиться, если Европа хочет эффективно бороться с движениями, подобными ИГИЛ. Альтернативный вариант развития событий — снова национализировать нашу часть мира, ликвидировать Европейский Союз и закрыть границы.
Но и этот способ нельзя назвать гарантией успеха. Отправной точкой атак ИГИЛ стало лето 2014 года, когда был взят второй крупнейший город Ирака Мосул. Тогда Исламское государство впервые столкнулось с военным противостоянием со стороны международного альянса под руководством США. Исламисты объявили, что необходим ответный удар. Джихадисты призвали атаковать цели на Западе.
Чем больше ИГИЛ сейчас теснят на Ближнем Востоке, тем тверже намерение группировки ударить по Европе и США. Специалист по Ближнему Востоку Даниэль Бюман (Daniel Byman) сообщает, что с лета 2014 года Исламское государство потеряло 40% своих территорий в Ираке и 20% в Сирии.
Следовательно, цель террористических актов – показать, что исламисты по-прежнему сильны и способны на резонансные акты насилия.
Нынешнюю ситуацию можно привести как аргумент против военных мер против джихадистов, но есть ли альтернатива? Нельзя допустить, чтобы ИГИЛ продолжало свое варварское буйство на Ближнем Востоке. Группировка уже добилась дестабилизации в ряде стран и причинила огромное страдание их жителям. Поддержка военной операции против ИГИЛ влечет за собой риски, в том числе риск мести со стороны террористов. Но это вряд ли можно считать аргументом, чтобы позволить Исламскому государству разорять регион. Террористическая угроза скорее показывает, что борьба против ИГИЛ должна объединить как можно более широкие международные силы. Чем больше участников, тем меньше угроза для каждой отдельной страны.
Профессор Гарварда Джессика Стерн (Jessica Stern), один из ведущих экспертов по ИГИЛ в мире, пишет в Boston Globe, что у группировки сейчас имеются три важнейшие цели, которые частично противоречат друг другу.
С одной стороны, ИГИЛ хочет расширить свой тоталитарный халифат на Ближнем Востоке и в Северной Африке. С другой стороны, есть планы окончательно втянуть Запад в апокалиптическую войну в Сирии, но это противоречит первой цели.
Эту двойственность проще понять, если обратиться к третьей цели Исламского государства, пишет Джессика Стерн.
Какова она? Уничтожить так называемую «серую зону» между исламизмом и умеренным исламом, то есть миллионы мусульман, которые мирно живут на Западе бок о бок с христианами и евреями. Необходимо, чтобы они перестали чувствовать себя в безопасности. Если начнутся нападки со стороны западного общества, они окажутся выброшены за его пределы и в результате могут начать присоединяться к ИГИЛ.
В США эта стратегия не показала себя эффективной. По исследованиям, американские мусульмане спокойно живут в стране и интегрированы в общество в гораздо большей степени, чем мусульмане в Европе. Они поддерживают демократию, а экстремизм вызывает у них тревогу, как и у прочих жителей США. Обнаружив тенденции к радикализации среди единоверцев, они не боятся пойти в полицию. Все это сильно снижает террористическую угрозу внутри страны.
Однако существует риск, что антиисламские тирады республиканцев Дональда Трампа и Теда Круза все же пошатнут стабильность и чувство общности в Америке.
В Европе же мусульмане гораздо чаще становятся объектов дискриминации и расистских выпадов. Социальная отчужденность там гораздо выше, проблемы в связи с этим более масштабны, а путь к радикализации – короче. В сочетании с неспособностью полиции противостоять угрозе — вследствие недостатков общеевропейского полицейского сотрудничества — риски выходят на первый план.
Проблема терроризма не имеет быстрого решения — Европа и США осознали это после войн в Афганистане и Ираке. В реальности требуется более тесное сотрудничество, а также целый ряд мер одновременно – военных, полицейских, идеологических, социальных.
Наибольшая опасность сейчас в том, что западный мир теряет хладнокровие и жертвует ценностями, лежащими в основе наших либеральных демократий. Для ИГИЛ нет ничего лучше, чем такая обстановка в Европе, когда у мусульман появляется причина чувствовать себя исключенными из европейского сообщества.
Это может стать ошибкой исторического масштаба.
