В Великобритании, в ожидании референдума о будущем членстве страны в Евросоюзе, который намечен на 23 июня этого года, разгораются нешуточные страсти. При этом дискуссии по этому вопросу на самых разных площадках заставили начать углубленный анализ в отношении будущего самого Евросоюза и о более широкой политической архитектуре в европейском регионе. Уже сейчас экспертам совершенно очевидно, что, независимо от исхода Еврореферендума, британцы, так или иначе, отфиксируют свое пребывание на периферии «твердого ядра» европейской интеграции. Вопрос о множественности и гибкости интеграционных структур в Европе далеко не новый. Качественно новой является нынешняя ситуация, особенно в сфере борьбы с террористической угрозой. То, что недавние теракты произошли в Брюсселе, то есть в непосредственной близости от штаб-квартир Евросоюза и НАТО, говорит о том, что узкие и закрытые форматы взаимодействия в Европе не срабатывают.
Бывший министр иностранных дел Великобритании, Уильям Хейг (William Hague) даже пытается провести параллели между британским выбором и перспективами вовлечения в Европу Турции. И эти его рассуждения показались многим небезынтересными.
Хейг, в частности говорит, что Брюссель и Анкара нужны друг другу, однако между ними нет взаимной симпатии. Звучит очень знакомо, не так ли? Будучи во главе Форин Офиса на протяжении четырех лет, чаще, чем в Вашингтон, Хейг звонил только в Анкару. И это понятно: Турция находится на пересечении множества дипломатических дорог — от разрешения сирийского кризиса до урегулирования кипрского вопроса и взаимоотношений НАТО с Россией.
Миграционный кризис Евросоюза и недавняя сделка с Турцией подкрепляют этот тезис экс-министра. Он считает, что Европейский кризис обострился по вине Германии, чья политика привела к росту числа мигрантов, преодолевающих воды Эгейского моря. Однако нужно признать, что независимо от того, поменяет ли свой курс Ангела Меркель, никто не сможет установить контроль над притоком беженцев в Европу без достижения соглашения с Турцией. Все это работает на долговременное урегулирование отношений между объединенной Европой и Турцией.
По мнению Хейга отчасти благодаря стратегически важному географическому положению Турции идея ее присоединения к ЕС пользуется широкой и долговременной поддержкой в британском парламенте. Есть тому и другие причины: вступление в ЕС побудило бы эту мусульманскую «демократическую страну» к непрерывному сотрудничеству с Западом и увеличило бы общий европейский рынок за счет 80 миллионов турок, которые имеют потенциал стать процветающей и ориентированной на внешние связи нацией.
Однако в последние годы прогресса в достижении этой цели практически не наблюдалось. Кипр и Франция регулярно блокировали решения о продолжении переговоров; достаточно короткой беседы по этому вопросу с немецкими и австрийскими лидерами, чтобы понять, насколько их страны далеки от того, чтобы принять Турцию в европейский клуб на равных.
Сложно сказать, в какой мере сопротивление Европы принять турок способствовало формированию столь же безразличного отношения Анкары к Европейскому союзу. И только когда Анкара начала двигаться в направлении, которое англичанам сложно приветствовать, Брюссель с опозданием осознал, насколько важна работа с турецким правительством. Какие бы ни были тому причины — национальная гордость, религиозные убеждения, борьба с терроризмом или страх потерять власть, Турция Эрдогана склоняется к менее демократической и более авторитарной форме правления, со всеми признаками того, что одному человеку хочется неограниченной власти, — и притом надолго.
Турция, если посмотреть на то, что сейчас происходит с ее судебной властью, масс-медиа, положением оппозиции, — все больше начинает походить на развивающуюся страну, взявшую неверный политический курс, и все меньше на развитую страну, стоящую на правильном пути, — констатирует Уильям Хейг.
Для многих турок это настоящая трагедия, тем более что внешняя политика страны, которая когда-то основывалась на стремлении к гармонии со всеми без исключения соседями, сейчас совершенно очевидно терпит неудачу.
Масштабный миграционный кризис, который стал еще серьезнее по сравнению с прошлым годом, заставляет европейских и турецких лидеров интенсивно проводить совместные встречи, которые необходимы для обеих сторон. Европейскому союзу жизненно важно добиться контроля над миграционными маршрутами, а Турции сейчас архи важно поддержать свою ослабленную экономику. Правда, аналитики замечают, что не стоит забывать о том, что прежние договоренности по подобным проблемам не были выполнены ни одной из сторон, поэтому существует большая вероятность того, что и новые соглашения окажутся чрезвычайно хрупкими и сложными в исполнении.
Британцы говорят о том, сейчас самое важное, так это то, чтобы европейские лидеры проявили дальновидность и выработали на будущее новые принципы взаимодействия с Турцией. Факторы, провоцирующие массовые перемещения людей, в ближайшем будущем не исчезнут: в течение многих лет сохранится политическая нестабильность и высокие темпы роста населения на Ближнем Востоке и в Восточной Африке, а проводить саммит ЕС-Турция каждые несколько месяцев на протяжении трех десятилетий попросту невозможно.
Сегодня, как считают в Англии, назрела необходимость выработать новый формат сотрудничества. Ведь те, кто долгие годы поддерживал вступление Турции в Евросоюз, вынуждены констатировать, что тенденция к авторитарному правлению не позволяет принять ее в качестве полноправного члена организации, и упорное следование этой цели, по крайней мере сейчас, ни к чему не приведет. Правда, даже самые ярые противники этой идеи теперь вынуждены признать, что отсутствие сотрудничества с турками сулит беду для Европы.
В этой ситуации, британцы считают, что можно было бы предложить вариант близкого и долговременного сотрудничества ЕС с Турцией без принятия ее полноправным членом организации, — в качестве наблюдателя (или кандидата на членство). В рамках этого статуса Турция имела бы возможность присоединиться к единому рынку и участвовать в торговых сделках Европы с остальными странами, но без предоставления полной свободы перемещения через ее границы. Этот формат сближения может быть основан на внешнеполитическом сотрудничестве, но не подразумевать объединение систем уголовного судопроизводства. Как и Великобритания, Турция оставалась бы не связанной условиями «еще более тесного союза» и сохранила бы собственную валюту.
Несмотря на то, что разработать и согласовать правовую основу этого формата взаимодействия будет нелегко, настало время заняться его продвижением, ведь альтернативы ему нежизнеспособны, либо грозят катастрофическими последствиями.
Выгоды могли бы быть колоссальными: так утвердилась бы долгосрочная стратегическая ориентация Турции на Запад, появилась бы возможность более легкого урегулирования кипрского вопроса, а Балканские страны, оказавшиеся на «ничьей земле» между Европой и Россией, получили бы пример дальнейшего развития. И, что самое важное, таким образом можно было бы избежать остракизма Турции и гарантировать ее дальнейшее процветание.
Однако прежде необходимо решить одну значительную проблему. В ЕС не существует статуса кандидата на членство, и у европейцев неминуемо возникнут опасения по поводу его введения. Но по мере развития событий, становится все более очевидно, что будущее Европы — в двухуровневом устройстве: чтобы избежать распада еврозоны, ее членам требуется более глубокая интеграция, а другим странам, включая Великобританию (если ее жители решат остаться в ЕС на референдуме в июне), достаточно находиться во «внешнем слое», имея возможность по желанию присоединяться к тем или иным форматам.
Новая форма членства для Турции — просто продолжение этой идеи. Она не лишена рисков, однако отсутствие долгосрочного и жизнеспособного плана взаимодействия с наиболее важным соседом Европы таит в себе еще большую опасность.
Таковы размышления бывшего британского министра иностранных дел. Трудно судить, особенно сейчас, после терактов в Брюсселе, насколько они реалистичны. Но с чем, наверное, можно согласиться, так это с тем, что Евросоюз не может позволить себе островного положения на континенте. А значит, придется думать о более широкой, общерегиональной архитектуре, которая в своем нынешнем виде явно не срабатывает. Любой «центризм», завязанный либо на НАТО, либо на ЕС, ущербен в условиях трансграничных вызовов и угроз, другими словами, их глобализации, не выдерживает испытания жизнью. То есть, как в принципе прав Уильям Хейг, надо думать дальше и шире и делать это быстро, оставив в прошлом все предрассудки, в том числе антироссийские.
