По словам, министра градоустройства Патрика Канне (Patrick Kanner), во Франции насчитывается около «сотни кварталов», у которых имеется «потенциальное сходство с Моленбеком». Гилен Шеврие (Guylain Chevrier) рассказывает о повседневной жизни в этих потерянных уголках республики.
Le Figaro: Моленбек стал настоящим символом изолированного анклава, где перемешиваются бандитизм, религиозный фундаментализм и терроризм. Как считают многие обозреватели, во Франции есть свои Моленбеки. Где они находятся?
Гилен Шеврие: Все большее число французских кварталов движутся в этом направлении. После терактов в Брюсселе министр градоустройства Патрик Канне отметил, что во Франции насчитывается «около сотни кварталов», у которых имеется «потенциальное сходство с Моленбеком». На первом месте тут, безусловно, находится Сен-Дени (La Seine-Saint-Denis). Однако по всей стране встречаются городские районы, где ситуация может резко измениться к худшему. Расположенные повсюду громкоговорители призывают к молитве во время Рамадана; днем в пятницу молодежные центры закрываются, чтобы аниматоры могли идти молиться; социальные работники открыто носят религиозную символику, хотя и относятся к государственной службе; есть парикмахерские специально для женщин, носящих вуаль; в спортзалах существуют особые помещения для молитвы; в бассейнах есть отдельное расписание для женщин; женщина магрибского происхождения не может выпить кофе на работе в Рамадан; появляются салафитские мечети…
В 2005 году бельгийская журналистка марокканского происхождения Хинд Фрайхи (Hind Fraihi) провела два месяца в исламистских кварталах Моленбека и написала книгу «Погружение в Моленбек: расследование, которое должно было бы стать для нас предупреждением». В ней она рассказывает, как Саудовская Аравия и ряд государств Персидского залива «оказывают серьезное воздействие с помощью экстремистской идеологии ваххабизма. Они выпускают брошюры, в которых четко написано, что нужно убивать неверных и евреев, что женщины должны скрывать лицо и сидеть дома, что исламский закон выше демократического. Таково содержание всех пособий для чтения. Их раздают в официальных и подпольных мечетях, книжных магазинах, офисах местных ассоциаций. (…) Кроме того, тут (особенно в Моленбеке) наблюдается определенное попустительство, просчитанный клиентелизм партий по отношению к избирателям марокканского происхождения, которые живут в этой коммуне».
Одной из основных черт этой тенденции становится использование политиками священников как средство приобретения общественного спокойствия: они позволяют им обрабатывать иммигрантов в обмен на голоса, о чем сообщила пресс-секретарь ассоциации «Бригады матерей» в Севране Надия Ремадна (Nadia Remadna). То, что ответил ей мэр Сарселя Франсуа Пюппони (François Pupponi) в программе «Слова и дела» на тему «Европа и терроризма» на канале France 2 24 марта, то есть после терактов в Брюсселе, многое говорит о сформировавшемся климате. В частности он не против халяльной и кошерной еды в государственных школах, если это помогает удерживать мусульманских и еврейских детей от религиозных школ. Такой аргумент лишь еще больше усиливает всеобщее замешательство и ставит крест на светском характере школы, хотя сейчас как никогда важно держаться за республиканские ценности, потому что только им по силам объединить наших сограждан вокруг «общего блага», всеобщих интересов. Разве этот аргумент — не прекрасный пример оправдания религиозно-политического клиентелизма?
— Как все помнят, после терактов в Париже террористы спрятались в Сен-Дени, где, без сомнения, пользовались солидарностью местных жителей. Сен-Дени — французский Моленбек?
— Сравнивать разные реалии всегда очень трудно, хотя тут можно выделить некоторые общие черты. Террористы явно получили там поддержку от местных, и это было выявлено в ходе следственных мероприятий в Сен-Дени после парижских терактов в ноябре. В целом, повседневная жизнь в Сен-Дени и прочих пригородах связана с определенной опасностью, что позволяет потенциальным террористам слиться с толпой, укрыться в среде, где царят молчание, круговая порука и всесильная религия.
В Сен-Дени уже давно прочно закрепились обскурантистские силы. В муниципальном совете некоторые заигрывают с политическим исламом. Их поведение является результатом опасной игры, которая ведется уже не первый год под знаком религиозно-политического клиентелизма. В части пригородов активно идет процесс самоизоляции, они становятся потерянной территорией, где с каждым днем набирают силу радикальные настроения.
— После операции спецподразделений полиции по задержанию ответственных за теракты 13 ноября профессор Февзи Бенхабиб (Fewzi Benhabib), которому грозили смертью радикалы «Исламского фронта спасения» в его родном Алжире, заявил, что в Сен-Дени пробил «час исламизма». Некоторые города полностью оказались во власти религии?
— Общинно-изоляционное течение активно развивалось и теперь занимает доминирующее положение в некоторых кварталах, где религия находится, по меньшей мере, на первых ролях. Рассказы жителей Сен-Дени весьма красноречивы. 3 декабря я выступал там на тему «Социальный прогресс невозможен без светского общества», несмотря на звучавшие в мой адрес угрозы. Со стороны многих из присутствовавших на встрече жителей департамента раздался настоящий крик о помощи: они приходят в ужас при виде того, какое место сейчас занимают салафиты в некоторых неблагополучных кварталах. Там они диктуют закон. Но многие местные депутаты все отрицают.
— Есть ли связь между изоляцией, радикализацией и исламизмом?
— Журналистка Хинд Фрайхи говорит о жизни общинами в Моленбеке, о «тоталитаризме, четко прослеживаемом в общественной жизни. (…) У оказавшихся под таким воздействием семей возникает зацикленность на Ближнем Востоке (через спутниковые телеканалы) в ущерб Европе, что отдаляет их от обществ западных стран, в которых они живут. Иначе говоря, физически эти люди находятся в Бельгии, но мысленно они — на Ближнем Востоке и в Марокко». Незаметно выросла настоящая пропасть в настроениях людей.
Именно в таком ключе вся эта злоба используется и направляется на конфликт с республикой через общинно-религиозные требования, которые отражают антагонизм между свободным в своем выборе человеком и упорством религиозной группы. Размытие индивидуальности способствует обесцениванию существования ради себя самого, что ведет к принятию самопожертвования во имя великой борьбы группы, тем более что мученику обещают место в раю (это представляется единственной стоящей целью и лишь еще больше подрывает ценность земного существования).
— Какая ответственность лежит на местных депутатах?
— Журналистка Хинд Фрайхи рассказала и о том, как те мешают увидеть реальную картину: «Я наткнулась на настоящую стену политкорректности. У вас во Франции все то же самое. Когда говоришь об исламе, интеграции, мусульманах и эмиграции, нельзя называть плохие вещи своими именами, потому что тебя сразу обвинят в исламофобии и расизме». Именно эта сформированная информационно-политической средой атмосфера не дает взглянуть ситуации в лицо, балансирует между невероятным приуменьшением и слепой толерантностью.
Политики думали, что усиление ислама в неблагополучных районах было лишь преходящей проблемой, что нужно было просто переждать, а потом все уладится само собой. Они глубоко ошибались. Одновременно они недооценили опасность насаждения ислама среди наших сограждан магрибского и африканского происхождения в ущерб большему культурному разнообразию. Их лишили этой культурной свободы, параллельно ослабив республику. Арабская весна подавала нам сигналы, но, как и в разгар гражданской войны в Алжире, мы поставили на один уровень демократов и исламистов под предлогом уважения к культуре и вере. Тем самым мы наплевали на всеобщий характер прав человека, равенства мужчины и женщины.
Кроме того, как стоит напомнить, республика пребывала в настоящем смятении с первого появления девушек в вуали в средней школе в 1989 году до принятия 15 марта 2004 года закона о запрете религиозной символики в образовательных учреждениях. Таким образом, отсутствие четкого республиканского посыла на протяжение 15 лет лишь способствовало подъему исламизма в пригородах. Тогда политики были слепы, но сейчас они предупреждены и у них больше нет права на ошибку!
Почетный мэр Венисье Андре Герен (André Gerin), входивший в число инициаторов закона о запрете закрывать лицо в общественных местах, в очередной раз предупреждал о сложившейся ситуации во Франции на семинаре в Лионе в октябре 2014 года, то есть еще до терактов в Charlie Hebdo: «Насилие особенно активно нарастает в пригородах на основе политической и религиозной радикализации. Уже посеяны семена гражданской войны. В некоторых местах наблюдается ментальное зацикливание на жестких схемах, промывание мозгов, общинная изоляция и даже применение законов шариата». Впечатляет, не правда ли?
Отмечается, что у Европы больше нет идеологии, способной вдохновить людей. Никто ни во что не верит помимо индивидуализма и либерализма, а ДАИШ пользуется утратой чувства коллективизма, чтобы предложить лишившимся ориентиров людям новый (пусть и кровавый) идеал. Должен сказать, что нам еще повезло по сравнению с Бельгией, потому что у нас есть светское общество, республика как прекрасный общий проект, если, конечно, мы сможем его отстоять, справиться со смятением. Она даже может стать примером в борьбе с этим заражающим умы явлением, если мы на самом деле того захотим. Но для этого нужна политическая воля. Политикам тоже нужен продуманный общественный проект, который откроет для всех перспективы, придаст новый смысл местной демократии и пересмотрит их роль с точки зрения системы ценностей, прав, обязанностей, гражданства и действий. Сейчас поговаривают о кампании по продвижению республиканских ценностей для борьбы с радикальными настроениями. Но и здесь нужно избежать попустительского отношения на уровне выдвигаемых с учетом обстоятельств требований, потому что любой компромисс неизбежно обернется против республики и, значит, против всех. В этом и заключается главный вопрос на ближайшее будущее.
