Fronda.pl: В Восточно-Центральной Европе появится американская бронетанковая бригада. Вашингтон принял верное решение?
Роман Полько (Roman Polko): С перспективы Польши и других стран восточного фланга НАТО — это очень хорошее решение. Это решение позитивно для всего Альянса. Оно напоминает государствам Европы, что на самом деле за безопасность на нашем континенте отвечаем мы сами. Мы не можем делать вид, будто на наших восточных рубежах ничего не происходит. Нам следует укреплять нашу безопасность, а не рассчитывать, что как только у нас возникнут проблемы, американцы придут нам на помощь.
— Это решение изменит что-нибудь для Польши в военном плане?
— Современная бронетанковая бригада — это большая ударная сила. Однако в стратегическом плане большее значение имеет участие Соединенных Штатов в формировании обороноспособности Европы. Вашингтон показывает, что безопасность нашего континента продолжает его интересовать, а такие страны, как Польша, Литва, Латвия или Эстония, не будут предоставлены сами себе, если Путин начнет претворять здесь в жизнь свою политику свершившихся фактов, как в Крыму.
— Министр обороны Мачеревич (Antoni Macierewicz) подчеркивает, что это перелом для нашей геополитической ситуации. Вы разделяете такое мнение?
— Определенно, да. Я уверен, что именно решительность министра Мачеревича способствовала принятию этого решения. Это, несомненно, перелом. До этого были только разговоры, а сейчас начались конкретные действия. Это не просто символические шаги, как проезд нескольких сотен американских военных через Польшу, а появление конкретной ударной силы и американского присутствия в нашем регионе. Это, несомненно, важный шаг вперед в наших отношениях с США и перемена, показывающая, что НАТО может наконец воплотить в жизнь Третью статью Североатлантического договора, которая гласит, что страны-члены НАТО обязаны создавать и укреплять свою обороноспособность.
— Сейчас необходимо заняться созданием соответствующей логистической базы, чтобы у этой бронетанковой бригады была возможность функционировать в том числе и в Польше. Мне сложно поверить, что такую базу решат создать в странах Балтии. Оптимальные условия для размещения бригады есть у нас. От предстоящего саммита НАТО я бы в первую очередь ожидал конкретики. С предыдущим саммитом связывал много надежд, в частности, Петр Порошенко. Однако в плане фактов тот саммит ничего не изменил. Даже силы немедленного реагирования из 5000 военнослужащих на деле созданы не были. Не проводилось никаких учений или отработки согласованности на таком уровне, чтобы мы могли говорить о подразделении, готовом действовать. Полтора десятка лет назад я вместе с 18-м батальоном принимал участие в учениях на территории Италии в рамках маневров сил быстрого реагирования. Тогда мы друг друга знали, это на самом деле было созданием потенциала для коллективной обороны. Поэтому от ближайшего саммита я жду формирования реального оборонительного потенциала и преодоления непонятного сопротивления европейских стран против практической деятельности. До сих пор страны Европы вели себя пассивно, стараясь не вызвать гнев России. Они делают вид, что не существует проблем ни с Москвой, ни с «Исламским государством»… Но эти проблемы есть. Пришло время, чтобы не только США, но и государства Европы начали говорить единым голосом и укреплять НАТО.
— Представители Российской Федерации заявляют, что решение американцев нарушает соглашение между Россией и НАТО и представляет опасность для российских интересов в сфере безопасности. Опасения Москвы, на ваш взгляд, оправданы?
— Это верх лицемерия и двуличия. Российская Федерация — это государство, которое само нарушило международные договоры, например, в Крыму. Оно также проводило учения вблизи восточного фланга НАТО, в ходе которых целью для отрабатываемой атаки стала Варшава. В российской военной доктрине присутствует возможность применения ядерного оружия. И те же самые люди говорят, что формирование обороноспособности НАТО — это что-то плохое, что оно угрожает интересам России… Основная причина мероприятий Альянса (впрочем, запоздалых) — непредсказуемость Москвы и нарушение ею всех международных договоров. Наши действия напоминают поведение средневековых рыцарей, устраивавших перерывы в бою, которых, однако, не признавали варвары. Я считаю, что на деятельность России пора взглянуть трезво: она во многих случаях не отличается от деятельности террористов «Исламского государства». У Москвы нет ни тормозов, ни ограничений, она не придерживается никаких договоров. Если она вспоминает об этом в тот момент, когда НАТО занимается укреплением своей обороноспособности, это чистое лицемерие.
— Под конец нашей беседы, спрошу о польском правительстве. Вы подчеркнули, что на решение США могли оказать влияние польские усилия по увеличению присутствия НАТО в нашем регионе. Вы думаете, что если бы не новое руководство, то такого решения могло и не быть?
— Предыдущие политкорректные министры, такие, как Клих (Bogan Klich) или Семоняк (Tomasz Siemoniak), использовали много обтекаемых, мягких выражений, за которыми ничего не стояло. Поляки не подготовились к саммиту в Ньюпорте. У нас не было никакой концепции. Поэтому я думаю, что да, наши союзники наконец поняли, что в лице нашего министра обороны они получили партнера, который способен принимать сложные решения. Если министр Мачеревич говорит прямо, что с «Исламским государством» нужно бороться, и мы будем это делать, поскольку НАТО должно быть единым и сильным, тем самым он ясно показывает, что мы способны видеть дальше собственного носа и замечать потребности Альянса. Коллективной обороной нужно заниматься не только на восточном фланге НАТО, но и на южном. Это контрастирует с прежней позицией, когда мы слышали (в том числе от президента Коморовского (Bronisław Komorowski)), что Польша уже выполнила свою задачу, и пора отозвать наших военных с других миссий, сосредоточив их на нашей территории. Нашим союзникам сложно поддерживать Польшу, отправляя к нам свои войска, если мы не замечаем нужд Альянса и говорим, что свое дело мы уже сделали. НАТО должна быть сильной во всех своих точках. Предыдущая правящая команда занималась политикой безопасности, исходя из целей внутренней политики и не обращая внимания на международные вызовы, связанные, например, с «арабской весной» или войной с «Исламским государством».
