Тамарашени, Грузия — Крестьяне поутру проснулись и обнаружили, что их зреющая пшеница оказалась в другой стране.
Войска Южной Осетии и их российские союзники работали всю ночь, устанавливая новые пограничные столбы в поле неподалеку от деревушки Тамарашени на золотящихся от пшеницы холмах центральной Грузии. Русские дали местным крестьянам 72 часа, чтобы те в срочном порядке собрали свой урожай и ушли. Ушли навсегда. На следующий день приехал военный грузовик, из него вылезли солдаты и начали проверять результаты ночной работы по расширению периметра российского влияния на Кавказе.
Небольшая группа грузинских пограничников мрачно наблюдала за происходящим, стоя на удалении 50 метров. Русские, как всегда имевшие численное превосходство, их просто игнорировали. Театр кабуки, где в главных ролях выступали сила и бессилие.
«В тот раз они забрали 10 гектаров», — сказал фермер Леван Кипшидзе, подсчитывая, какой кусок грузинской территории был проглочен в августе прошлого года вдоль меняющейся демаркационной линии между его страной и пользующимся поддержкой Москвы самопровозглашенным регионом Южная Осетия. «Это может случиться где угодно, в любое время. И ничего нельзя сделать, чтобы остановить их».
В конце лета и осенью прошлого года я несколько раз ездил к новой границе, которая из-за политических интриг является одной из самых незащищенных в мире. Было странно наблюдать за тем, как воображаемые линии и прочерчивающие их организации меняют не только ландшафт, но и жизнь людей. Укрепленные границы снова вошли в геополитическую моду, а укрепляют их с таким рвением, которого мы не видели со времен холодной войны. В ходе президентской гонки в США Дональд Трамп проводит свою кампанию при помощи технологий давно минувших дней. Чтобы решить проблемы иммигрантов 21-го века вдоль Рио-Гранде, он хочет возвести Великую китайскую стену из незапамятных времен. А напуганная Европа тем временем деятельно укрепляет преграды на пути продвижения огромных потоков беженцев и исламских террористов.
Кремль, будучи опытным мастером по агрессивному перемещению границ, делает то, что другие политики только обещают. В процессе работы он выявил сохраняющуюся слабость бывшей советской республики, по которой как катком проехался в 2008 году в ходе пятидневной войны из-за Южной Осетии. Хотя правовой статус крошечной «Республики Южная Осетия» не урегулирован, и независимость этого сепаратистского региона признала только Россия и несколько зависимых от нее государств, фактическая граница уже зигзагом изрезала грузинские холмы, и ситуация там похожа и на трагедию, и на фарс одновременно. Российские и осетинские военные с наступлением темноты крадучись передвигают неофициальную разграничительную линию — обычно на несколько метров, а один раз — аж на два километра. Таким образом, они все глубже вклиниваются в Грузию. На осетинской стороне застревают грузинские коровы и овцы. А еще люди. Одна пожилая грузинская пара, отказавшаяся покинуть свой сельский дом, очутилась на территории Южной Осетии. Их участок обнесли заграждением. (Осетины отключили упрямцам электричество, а грузинские соседи провели провод под колючей проволокой.) Как сообщают грузинские власти, за последние семь лет замороженной войны осетины задержали более 800 граждан Грузии за «незаконное проникновение» на свои отобранные поля, пастбища и лесные делянки.
Процесс постепенного отщипывания своей территории Грузия называет российской «ползучей оккупацией». Россия же заявляет, что она просто идет навстречу пожеланиям своего застойного вассала — одного из двух бывших грузинских регионов, по сути дела присвоенных Москвой. (Второй регион — Абхазия.) А внешний мир, представленный маленькой и довольно одинокой группой ЕС по мониторингу за соблюдением мира, называет эти захваты земли «прокладкой границ».
«Похожие проблемы случаются в таких местах, как Ливан, Израиль и Босния, — сказал наблюдатель ЕС Джон Дурнин (John Durnin), наблюдая из своего белого внедорожника за тем, как русские передвигают пограничные столбы вглубь полей в окрестностях Тамарашени. — Здесь ситуация уникальна тем, что никто не знает, где должна проходить граница, даже если она будет признана. Такая неопределенность создает трудности и лишения. Людей лишают их гражданских прав, свободы перемещения».
***
Блуждающую границу между Грузией и Южной Осетией сначала непросто заметить.
Первые признаки появляются примерно в 80-ти километрах к северу от грузинской столицы Тбилиси. Сельские дороги просто перестают функционировать как таковые. Полосы асфальта превратились в стоянки для ржавеющих тракторов, в футбольные поля для детишек или в места для сушки собранной фасоли. Это значит, что где-то впереди путь перегорожен самодельными заборами или бетонными блоками. Надо выбираться из машины и дальше идти пешком. Старая линия фронта смутно петляет через брошенные крестьянские усадьбы, которые заросли кустарником. На некоторых деревьях русские спрятали камеры наблюдения. Посреди зелени видны старые остовы сгоревших домов без крыш. На большей части неофициальной границы заграждений нет до сих пор. Продвигаемые вперед российские пограничные столбы часто торчат в сотнях метров друг от друга. В близлежащих деревнях ощущается застой и безвременье. Осетины обычно занимают высоты и контролируют источники воды. Грузины жмутся к долинам. Тупиковая зона. От дороги лучше далеко не отходить.
«Вас могут захватить, — сказал Закария Мамагулашвили, выращивающий яблоки в своем селе Двани. — Я так дважды оказывался в вынужденном отпуске».
Мамагулашвили имеет в виду то, что его задерживали южноосетинские и российские военные патрули. В последний раз это произошло в марте, когда он обрезал деревья в своем вишневом саду. Двое южно-осетинских солдат зашли на 60 метров на территорию Грузии и под дулами автоматов увели крестьянина через непонятную новую границу. Он семь дней просидел в запущенной камере полицейского участка. Мамагулашвили слышал, как другого задержанного грузина избивают. Он заплатил штраф в пять тысяч рублей, чтобы его отпустили. (В то время это было около 90 долларов.) Это для него большие деньги, потому что Мамагулашвили становится все беднее. Новая граница отняла у него половину деревьев и урожая. За год это 300 ящиков яблок.
«Приезжайте через пять лет, — сказал он, угощая меня спелым „Джонатаном“. — Вы увидите, что все мы живем на южно-осетинской стороне».
Давид и Валя Ванишвили уже оказались там.
Не пожелав уступать дорогу продвигающимся вперед пограничным заграждениям, эта упрямая грузинская пара очутилась внутри территории Южной Осетии, где российские военные обнесли их дом колючей проволокой. Теперь Ванишвили не могут пройти к своему пшеничному полю. Выживают они благодаря соседям из отрезанной от Грузии деревни Хурвалети, которые приносят им еду. В ответ старики носят цветы и традиционное грузинское угощение — вареные яйца — на могилы соседей, отрезанные от сельского кладбища.
«Мы не захотели оставлять свой дом незнакомцам, — объяснила худая как тростинка 75-летняя Валя. — Зачем они так с нами поступают? У нас здесь раньше никогда не было заборов. Мы всегда ладили с осетинами».
Это в основном верно.
Каждая из сторон конфликта выдвигает свою версию событий и предъявляет свой список жалоб и недовольств. Грузины обвиняют Россию в том, что в советские времена она проводила политику «разделяй и властвуй», заселяя сельскую местность Грузии осетинами с Северного Кавказа. Осетины, в свою очередь, жалуются, что Тбилиси проводил против них политику дискриминации. Но два этих народа мирно уживались на протяжении многих лет. До 2008 года смешанные браки не были редкостью. Грузинские и осетинские села были перемешаны. Именно поэтому искусственная линия границы вносит такую дезорганизацию.
«Мы считаем, что русские, устанавливая новую границу, используют старые советские карты Генерального штаба от 1984 года, — сказал мне наблюдатель ЕС Дурнин. — Но точно мы не знаем». Россия не пускает иностранных наблюдателей на территорию Южной Осетии. Дурнин, как и все остальные, постоянно видит очень заметные зеленые таблички с объявлениями на английском, русском и грузинском языках: «Внимание. Государственная граница. Проход запрещен». Он говорит, что наблюдатели оказались в парадоксальной ситуации: «99 процентов стран мира не признают существование новой границы. Но мы должны знать, где она проходит, чтобы не пересечь ее». Какими картами здесь ни пользуйся, толку все равно мало.
Эпатажного грузинского президента Михаила Саакашвили, который воевал с русскими за Южную Осетию, давно уже нет в Грузии. Новое правительство во главе со слабой коалицией под названием «Грузинская мечта» заметно теплее относится к Москве. Но доверие к нему снижается всякий раз, когда появляется сообщение об очередном похищенном на призрачной границе грузинском пастухе.
«Мы чувствуем себя брошенными, — сказала 52-летняя школьная учительница начальных классов из Двани Лия Мекаришвили. Когда-то у нее в классе были десятки учеников, а сейчас их всего четыре. Мекаришвили заплакала, но тут же сдержала себя. «Мы устали. Люди готовы сдаться. Мы одиноки. Россия никогда не устает. Она победит, потому что выжидает».
В километре от деревни на дороге, которую и дорогой-то уже считать нельзя, вдоль мертвой зоны из заросших кустарником садов подобно тугому бицепсу протянулась новая граница. Она прошла по самому сердцу садовода Мераба Мекавишвили.
«На Пасху я ходил к границе и обменивался рукопожатиями со своими старыми осетинскими друзьями, — сказал 53-летний Мекавишвили. — Русским это не понравилось. Поэтому мои друзья больше не приходят». Этот плотный седой крестьянин рассказал, что дети его осетинских друзей уже не помнят добрые старые дни, когда два народа мирно сосуществовали. По его словам, молодые осетины вообще не знают грузин и ненавидят их.
Пол Салопек дважды удостоен Пулитцеровской премии. В 2013 году он начал путешествие длиной в семь лет по пути миграции первых людей из Африки.
