В конце прошлой недели Washington Post в своей редакционной статье о характере российского режима Владимира Путина задала один важный вопрос: действительно ли действия Путина на посту президента лишают его права быть стратегическим партнером США? Размышляя о внешней политике, нам следует помнить наставление Сэмюэла Джонсона (Samuel Johnson) Джеймсу Босуэллу (James Boswell) — «очистить ум от лицемерия». Мы не можем и не должны отказываться от ясного мышления, основанного на упрямых фактах. Возьмем в качестве примера призывы различных «ученых мужей» (и не совсем ученых) немедленно и безо всяких условий возобновить сотрудничество и диалог с Россией. Эти люди утверждают, что российская агрессия на Украине не отражается на жизненно важных американских интересах, и что Россия ведет борьбу с терроризмом в Сирии. Следовательно, есть основания для ведения такого диалога и сотрудничества, но для этого надо принять во внимание российские интересы. (Неслучайно, такие российские официальные лица, как министр иностранных дел Сергей Лавров и политологи этой страны тоже без конца как заклинание повторяют эти призывы.)
Безусловно, нет никаких сомнений в том, что Москва и Вашингтон несут огромную ответственность и должны поддерживать отношения для предотвращения кризисов и недопущения ядерной войны. Сегодня это не менее важно, чем во времена холодной войны. Но чтобы диалог между Востоком и Западом приобрел ценность, он должен основываться на фактах, а также на подлинных общих интересах и представлениях. Настоящий диалог между Востоком и Западом, не говоря уже о сотрудничестве, не может быть разговором ради разговора.
Следовательно, мы должны спросить, на какой базе возможен диалог и сотрудничество? Здесь нам надо посмотреть на факты и историю, а они не внушают оптимизма. На самом деле российская политика в полной мере подтверждает наблюдение Солженицына о том, что «насилие можно скрыть только ложью, а ложь поддерживается насилием».
Практически ни в одном российском анализе, будь его автором правительственный чиновник или ученый, нет признания того, что Россия совершила агрессию против Украины и продолжает ее. Несмотря на все замысловатые оправдания, совершенно ясно, что ни государство, ни российские «умные головы» не могут признать независимость и суверенитет Украины, кроме тех случаев, когда это становится вопросом целесообразности.
Такая позиция выходит далеко за рамки ревизионизма, который, как нам уже давно известно, правит бал в России. Москва не только стремится на словах и на деле пересмотреть то устройство в Европе, которое сложилось после 1991 года. Российские руководители также демонстрируют, что Москва проявляет полное презрение к суверенитету и территориальной целостности своих соседей в Европе и Центральной Азии. Если Украина, с которой Россия подписала несколько официальных договоров, гарантирующих ее безопасность, территориальную целостность и суверенитет, не признается в качестве независимого государства, значит, Москва не считает ни одну возникшую после холодной войны страну суверенной, а их целостность нерушимой. Открытые призывы Путина о воссоздании государств по языковому (использования русского языка) и по национальному признаку (воображаемый русский этнос), а также на основе исторических связей с Россией вряд ли укрепляет веру в приверженность Москвы тем договорам и соглашениям, которые она подписала. Не способствует этому и склонность Путина разжигать конфликты на российской периферии, а затем замораживать их таким образом, чтобы постоянно вредить соседям и давить на них. (На самом деле дестабилизацией неустойчивых государств по своему периметру Россия занималась на протяжении веков, а поэтому нельзя считать неожиданностью то, что Путин усовершенствовал эту тактику и сделал ее составной частью общей стратегии.)
Когда российская элита говорит о соблюдении интересов страны, она имеет в виду возврат к двухполярности в Европе и Евразии по образу и подобию холодной войны, в рамках которой, как им кажется, Вашингтон может контролировать Западную Европу, а Россия добиваться своего в Восточной Европе и в бывших советских республиках. Многочисленные российские послы, Лавров и сам Путин в своих заявлениях и своим поведением часто демонстрируют неуважение к суверенитету и целостности соседей. Путин признался, что вторжение в Грузию в 2008 году готовилось совместно с сепаратистами еще с 2006 года. А один открытый источник указывает на то, что примерно в это же время была начата разработка аналогичных операций против Молдавии и Украины.
Москва также демонстрирует презрение к международному порядку и считает, что неизменно находится в состоянии конфликта с собеседниками. Россия открыто финансирует политические партии в Европе, которые выступают против своих правительств (то же самое делал Советский Союз). Она вступает в сговор с зарубежной организованной преступностью, пытаясь подкупать правительства, бизнес, средства массовой информации и политические институты Европы от Испании до Балкан. Она даже осуществляет политические убийства в Великобритании, Австрии и Катаре, а может, и в других местах. Если изучить стратегию национальной безопасности и военную доктрину России, станет предельно ясно, что в своей политике безопасности Россия в качестве отправной точки использует тезис о том, что все ее потенциальные партнеры непременно враждебны по отношению к ней. Такая враждебность якобы оправдывает угрозы применения обычного и ядерного оружия, которые обращены в адрес Европы и СНГ, а также частый энергетический шантаж, используемый вопреки контрактным обязательствам между покупателями и продавцами энергоресурсов.
Если принять во внимание все эти реалии, становится ясно, что Россия проводит политику имперских завоеваний, а для этого ведет перманентную войну, так как ни одно государство в российском окружении не откажется добровольно от своей независимости или территории.
Однако сохранение мира и безопасности в Европе на основе урегулирования 1989-91 гг. относится к наиболее важным интересам США. А Россия со своей агрессией бросает вызов этому самому порядку. Возможно, для интересов Вашингтона не очень важно, какая конкретно партия правит в Киеве; но Америка крайне заинтересована в сохранении украинской целостности и независимости, которые США гарантировали этой стране в Будапештском соглашении от 1994 года.
Хотя президент Обама бесцеремонно отмахнулся от концепции сохранения доверия к США, данная концепция вполне реальна. Если Соединенные Штаты откажутся от своих соглашений о безопасности в Европе, все страны от Польши до Японии усомнятся в надежности Америки и в ее готовности выполнять взятые на себя обязательства перед ними. Многие наши союзники отколются от нас и станут заключать свои собственные двусторонние соглашения с различными странами, либо же будут проводить независимый курс в вопросах, связанных с их жизненно важными интересами. Но даже обамовский Национальный совет по разведке еще в 2012 году понял, что так нельзя обеспечить глобальную стабильность. «Представление об уходе США и о снижении американского интереса может усилить вероятность возникновения межгосударственных конфликтов, — заявил совет. — Неспособность обеспечивать глобальную безопасность станет ключевым фактором усиления нестабильности».
Сегодня мы сталкиваемся с такой ситуацией в Сирии. Объявив о частичном выводе российских войск, Путин подал Башару аль-Асаду сигнал о том, что Россия не станет поддерживать его кампанию по восстановлению непререкаемой власти над всей Сирией. В то же время Кремль надолго сохранил свои авиационные и военно-морские базы, где он сможет размещать самые эффективные средства ВВС, ПВО и ВМФ, чтобы создать в восточном Средиземноморье зону воспрещения доступа и противовоздушной обороны, удерживая НАТО на расстоянии. Хотя часть российских сил и средств выведена, Москва развивает инфраструктуру своих баз и создает новые объекты.
Она также создала ряд альянсов с региональными игроками, не ограничиваясь Асадом, дабы обеспечить себе главенствующую роль в восточном Средиземноморье на многие годы вперед. Наиболее заметно активное развитие отношений с сирийскими курдами, действующими под личиной «Демократического союза» (PYD), который недавно открыл представительство в Москве. Читатели должны помнить, что PYD — креатура Советского Союза, которую он в годы холодной войны использовал для переправки средств из дружественной Сирии на территорию члена НАТО Турции, поддерживая фанатичную марксистскую Курдскую рабочую партию. Похоже, PYD снова понадобился. Когда в конце прошлого года Турция сбила российский самолет, Владимир Путин не смог это забыть и простить. Поддержание конфликта низкой интенсивности между курдами и турками вполне соответствует его целям и устремлениям. У «Демократического союза» теперь может появиться новая обязанность — сделать Сирию перманентно слабым государством, подверженным постоянному российскому влиянию. Когда Россия объявила о частичном выводе войск, PYD провозгласил федеральное курдское государство на подконтрольной ему сирийской территории.
В Сирии мы наблюдаем ту же самую тактику и цели, что и в Европе: межгосударственный раскол при помощи опосредованных войн с целью дестабилизации. Тем самым Москва стремится заставить Вашингтон относиться к ней как к равному игроку в данном регионе. Надо повторить: ни в Сирии, ни в Европе Россия не заинтересована в стабильности и в сохранении статус-кво. Один из наших выдающихся экспертов по российской внешней политике Роберт Легволд (Robert Legvold) несколько лет назад заметил: «России нужен статус, а не ответственность». А заслуженный историк Найалл Фергюсон (Niall Ferguson), говоря о Ближнем Востоке, весьма красноречиво заявил: «Россия, благодаря своим огромным запасам энергоресурсов, является единственной державой, которая экономически не заинтересована в стабильности на Ближнем Востоке».
Контроль вооружений — еще один важный пакет вопросов, имеющий прямое отношение к российско-американским отношениям. Здесь ситуация тоже неутешительная. Россия в одностороннем порядке вышла из Договора об обычных вооруженных силах в Европе, отозвала свое согласие о выводе войск из Молдавии и Грузии, которое она дала на конференции ОБСЕ в Стамбуле в 1999 году, а также открыто нарушает договор РСМД. Проводя военные учения и закупая оружие, Россия на словах и на деле четко дает понять, что применение ядерного оружия в случае начала войны является неотъемлемой частью ее стратегии.
Между США и Россией нет единства в вопросах борьбы с терроризмом. Прежнее сотрудничество существовало больше на бумаге, чем на практике, что показало дело братьев Царнаевых (Россия устроила обструкцию американским следователям). Более того, отношение России к терроризму очень странное, двуличное и в лучшем случае своекорыстное. Пользующиеся российской поддержкой провокаторы взорвали несколько бомб в Одесской и Харьковской областях. Аппарат государственной безопасности России на Северном Кавказе регулярно похищает людей в рамках идущей там кампании и разжигает пламя джихада. Россия вооружает «Хезболлу», а недавно мы узнали, что она с 2013 года поставляет оружие и делится разведывательной информацией с Талибаном. И наконец, многие западные аналитики утверждают, что Москва в Сирии наносит основную часть ударов по проамериканским силам, а не по ИГИЛ, хотя Путин в своей напыщенной речи в ООН (и много раз до этого) громогласно заявил об общем фронте борьбы с террористической группировкой.
Конечно, Россия открыто заявляет о своем стремлении к диалогу и сотрудничеству — для решения проблем, которые она сама отчасти усугубляет. Кремль как бы говорит: «Вы только попросите нас, мы поможем». Но по правде говоря, руку он нам не протягивает. В качестве примера можно привести лживые обещания о сотрудничестве в борьбе с терроризмом, которыми Москва пытается вбить клин между странами Европы и ослабить их единство в вопросе санкций против России, введенных за несоблюдение минских соглашений по Украине. Это очередной договор, нарушенный Россией еще до того, как на нем успели высохнуть чернила. С этим режимом невозможно прийти к согласию. Логика внешней политики этого насквозь мафиозного государства — вымогательство. Уступи сегодня — и завтра зазвучат новые требования.
Максимум, что доступно нам сейчас во взаимоотношениях с Россией, это «обмен мнениями», как говорят дипломаты. Россия продолжает вести двойную игру в попытке обрести заветный статус. Но как только ее требования будут удовлетворены, она скорее всего попросит что-то еще. Бремя доказывания необходимости более тесного взаимодействия с Россией целиком и полностью ложится на плечи тех, кто ратует за дальнейшее сближение. Это они должны показать, каким образом согласие на российские условия проведения диалога может стать прочной основой для создания правового порядка в Европе, на Ближнем Востоке и в других регионах. К сожалению, если исходить из имеющихся фактов, можно уверенно сказать: доказать это им будет очень трудно.
Стивен Бланк — старший научный сотрудник Американского совета по внешней политике (American Foreign Policy Council), специализирующийся на России.
