«Все еще хуже»

— Вы ощущаете себя беженцем?

— Да. Особенно, когда мы неделю жили в одной гостинице, а потом вынуждены были подыскивать более дешевый отель, поскольку денег не хватало. Но мы убеждены, что сделали и продолжаем делать все правильно. Это помогает. Может, это не на благо спорта, правда, не знаю. Но, по крайней мере, мы сказали правду. Это проще, чем постоянно скрывать истинные мысли.

— А почему Ваши действия не могут идти на благо спорта?

— Многие говорят, что сказанное нами — плохая реклама легкой атлетике: что мы вскрыли темные стороны спорта, а людям этого видеть было не нужно. Я другого мнения, даже если коррумпированные функционеры видят это иначе: скрывать проблемные места — путь неверный. И если мы можем это одолеть, мы будем это делать.

- Время скрывать правду прошло?

— С появлением современных технологий и средств информации стало намного сложней утаивать правду. Обман, коррупция, обогащение — подобные вещи сегодня становятся достоянием общественности. Многие спортивные функционеры прежней закалки этого еще не поняли. Но это не значит, что они правы. Это означает, что их время прошло.

- Обсуждается вопрос о том, сможет ли Ваша жена принять участие в соревнованиях в Рио. В какой стадии данный процесс?

— Международный олимпийский комитет еще не принял решения, сначала свое слово должна сказать Международная ассоциация легкоатлетических федераций (IAAF). Я говорил различным людям, что речь идет не просто об Олимпиаде, но и вообще о всех соревнованиях. В России появились газетные статьи, из которых следует, что Юлия — иуда российского спорта. Ясно же, что мы не вернемся туда и не будем принимать участие в соревнованиях. Вопрос в том, позволит ли IAAF принять ей участие в стартах вне зависимости от ее национальности.

— Это прогнозируется?

— Ответ на этот вопрос лучше предоставить Юлии. Многие говорят, что развитие российской легкой атлетики было остановлено тем, что было вскрыто с помощью Юлии. Однако под эти санкции попадает и она сама. Юлия была частью российской допинговой системы, была поймана и дисквалифицирована на два года. Затем она помогла разоблачить систему и теперь снова не может выступать. Это абсурд. С одной стороны, разоблачителям благодарны за их помощь, а с другой — их же и карают.

— Как внушить людям мужество говорить правду?

— Вероятно, была бы возможность дать Юлии выступать как одиночной спортсменке. Мы понимаем, что это сложно. С другой стороны, мы пытаемся сделать спорт чище и придерживаемся мнения, что нас нельзя за это еще и наказывать. В России все снова прячется под сукно. Люди держатся за свои места и пытаются изобразить проблему меньшей, чем она есть на самом деле. В отчете независимой комиссии были обнародованы факты того, как обстоит дело с допингом в российской легкой атлетике.

- Это все было правдой?

— Жаль, что комиссии не удалось найти новых свидетелей. Большинство атлетов, тренеров и функционеров все еще старается скрыть правду. Никто не скажет, что происходило раньше. Отчет хороший, но и он говорит не все. Все намного хуже.

- Вы можете привести примеры?

— Российский министр спорта Виталий Мутко из числа тех, кто скрывает правду о допинге. Он все еще сохраняет свой пост и почти ежедневно твердит о том, насколько сильно изменилось бы многое, если бы изменилась система. Но пока он на этом посту, ничего не изменится. Эту личность следовало бы до конца жизни выгнать из спорта.

- А то, что происходит при нем, это очковтирательство?

— Нам удалось найти доказательства против нескольких человек, и эти люди попали под действие санкций. Остальные все еще сохраняют свои посты. Однако внутри самой системы каждый знает точно, кто что сделал, все знают имена тренеров, дающих допинг своим спортсменам.

— А сколько их? Все принимают допинг?

— По моим оценкам, 80% тренеров работают с запрещенными препаратами. В системе национальной команды по легкой атлетике работают порядка 100 тренеров. 80 из них должны были бы получить пожизненную дисквалификацию. Это единственный путь очистить спорт. Политиков, похоже, это не волнует. Это крайне печально. Многие спортсмены в России служат в полиции. Во времена Юлии спортсмены выступали в полицейских соревнованиях, даже если получили дисквалификацию из-за допинга. А эти соревнования часто проходили, когда атлеты набирали спортивную форму. То есть спортсмены соревновались, даже принимая допинг. В России есть стандарты для официальных соревнований IAAF, а есть и совсем другие правила для мероприятий полиции. Именно для полиции! Ничего хорошего о данной стране это не говорит.

- Если бы IAAF в мае приняла решение: россияне уходят, Вам можно в Рио.
Как бы Вы отреагировали?

— Это было бы смешно. И смешно также то, что якобы чистые «звезды» в России молчат и дальше. Все они знают, что там происходит. И если они сами действительно чисты, им как раз стоило бы не молчать обо всем этом. Молча взирать — это не манера поведения героя и примера для подражания. В основе всего то, что им платят. Никто не хочет потерять свое место и деньги. Такая личность, как Елена Исинбаева, могла бы открыто заявить: «Прекратите! Очистите спорт!» Ее бы поддержал весь мир.

- Вы и Ваша жена были единственными, кто проводил разоблачения, и Ваши разоблачения наказали легкую атлетику. Вы знаете, насколько сильно распространен допинг в России в других видах спорта?

— Я разговариваю с людьми в России, которые думают о том, чтобы тоже начать высказываться. От них я слышу, что во всех видах спорта, в которых помогает допинг, присутствует та же система: допинг принимается, но это скрывается. Министерство заботится о том, чтобы это работало и чтобы спортсменам с положительными пробами не грозили санкции.

— Вы верите в то, что и президент Путин вовлечен в данную систему?

— Я исхожу из того, что он сказал министру спорта Мутко: «В спорте мы снова должны стать супердержавой. Это мое поручение». Но я не думаю, что президентов беспокоят детали. А вопрос «Как?» — это для него, видимо, деталь. С другой стороны, я также знаю, что президент, министр и практически все высокопоставленные спортивные функционеры выросли в СССР, где для всех действовала двойная мораль. Эти люди просто привыкли жить двойной моралью.

- Что Вы скажете о недавних событиях в российском спорте?

— Большая часть из того, что мы раскрыли, могла всплыть и раньше. Но есть люди, которые говорят, что у WADA и IAAF нет подлинного интереса в том, чтобы знать это. Представители этих организаций сказали, что были заняты другим или просто ничего не знали. Я хотел бы, чтобы спортом руководили другие, не политики, а честные люди, которые действительно живут спортом и принципами честной борьбы. Постоянно говорят о том, что для борьбы с допингом слишком мало денег. Если это говорит такая организация, как WADA, ей нужно позаботиться о том, чтобы получить больше средств. Мне нравится проект президента WADA Крейга Риди (Craig Reedie), согласно которому борьба с применением допинга должна финансироваться из средств, получаемых от спонсорства и продажи телевизионных прав. Так можно было бы привлечь сотни миллионов долларов, еще до Игр в Рио. В противном случае мы все снова увидим, что обманщики завоевывают медали. Это можно было бы предотвратить, однако по какой-то причине те, кто это решают, этого же не хотят. Никита Камаев, бывший руководитель российского антидопингового агентства РУСАДА, умер от инфаркта. Говорят, он писал книгу.

— Вы думаете, он мог быть убит?

— Да, это не исключено. Он, вероятно, не пережил своей отставки. А он хотел сказать правду. Я знаю, что он искал издателя и что многие говорили ему, что с его стороны глупость не покинуть страну, если работаешь над такой книгой.

— В связи с допинговым скандалом Вы слышали в России о людях, которым угрожали?

— Все зависит от того, что рассматривать как угрозу. Юлии и мне в интернете грозили смертью, есть тысячи комментариев, в которых нам желали самого худшего. Камаев был здоров и в хорошей спортивной форме, он почти не пил алкоголя. Если его и убили, то едва ли за этим скрывается интернет-тролль. Если видишь, как в России делаются дела, то, естественно, задаешь себе вопросы. Я бы хотел надеяться, что людей не убивают из-за спорта. Но да, многие думают, что с Камаевым не все чисто. Он рассказывал, что пишет книгу. Одному журналисту он даже сказал, что Юлии и мне известна лишь малая доля правды. А затем он вдруг умирает.