«Речи о возвращении к “business as usual” в отношениях с Россией не идет», — такие заявления в последние два года звучали из уст лидеров западных стран, НАТО и Европейского союза. Такие же заверения услышали дипломаты из стран Восточно-Центральной Европы, которые старались отговорить своих партнеров от возобновления функционирования совета Россия — НАТО, приостановленного после аннексии Крыма в марте 2014 года. Но даже если возвращения к «business as usual» не произошло, желание сотрудничать с восточной державой становится все сильнее и появляется все чаще: возможно, сотрудничества не на тех условиях, которые существовали до вторжения, однако, все больше напоминающих нормализацию.
Ключевым моментом стала российская операция в Сирии, благодаря которой Владимир Путин переломил изоляцию, обеспечил себе ведущую роль в возможном преодолении конфликта на Ближнем Востоке и заявил о претензиях России на роль мировой державы практически наравне с США.
«Россия сама очень мудро поместила себя в ситуацию, в которой она стала важным игроком. Она начала операцию, которую много лет не хотели предпринимать силы западной коалиции. Россия изменила обстановку, позволила стороне режима Асада получить перевес. Тем самым она выступила в роли “вредителя”, но такого, который стал интегральной частью расклада сил в регионе», — говорит Марчин Заборовский (Marcin Zaborowski) — заместитель руководителя Центра анализа европейской политики (CEPA).
С того момента Россия в глазах Запада превратилась из изгоя в незаменимого, хотя и сложного партнера, доказательством чему служат многочисленные встречи российских и западных лидеров, в первую очередь Сергея Лаврова и Джона Керри. Но этим процесс не ограничивается.
«Мы наблюдаем ситуацию, похожую на ту, что сложилась после войны с Грузией: работу Совета Россия — НАТО тогда тоже временно приостанавливали, но вскоре ее возобновили, хотя на Кавказе не происходило ничего такого, что могло бы стать поводом для нормализации, — говорит Заборовский. — Сейчас мы тоже видим тенденцию к нормализации отношений, хотя ситуация на Украине не изменилась».
Польское правительство также поддержало возобновление переговоров в рамках Совета. Однако польский МИД сделал оговорку, что условие его согласия — это усиление военного присутствия НАТО на восточном фланге и внесение в повестку переговоров темы конфликта на Украине. Правда, вопрос Донбасса обсуждаться будет, но он не станет единственной темой переговоров.
Другой важной темой станет Сирия, где США и Россия заявляют о намерении продолжать действия, направленные на сохранение достигнутого двумя державами прекращения огня. Как полагает Мачей Мильчановский (Maciej Milczanowski) — ветеран миссии на Ближнем Востоке и эксперт по международной безопасности Высшей школы информационных технологий и менеджмента в Жешуве, страны Запада, в том числе Польша, действуют неправильно и не смогут добиться ожидаемого результата.
«Западу недостает четкой согласованной стратегии в отношении России. Вместо этого мы видим ситуативные шаги, в которых нет понимания того, как они будут восприняты, и взгляда на ситуацию в целом. Сотрудничество и переговоры, конечно, нужны, но это лишь одна часть уравнения, — говорит Мильчановский. — Мы не сможем убедить Россию завершить конфликт на Украине или в Сирии одними “пряниками”. Наоборот, Путин воспринимает нашу ставку на дипломатию как слабость, убеждается, что ему все позволено. Поэтому ведение переговоров имеет смысл только в том случае, если мы будем делать это с позиции силы, если у нас будут “жесткие” аргументы, а не только надежда на добрую волю».
Это мнение разделяет также Заборовский. «Конечно, силовые аргументы следует упрочить. Проблема в том, что наши западноевропейские партнеры скептически относятся к идее увеличения военного присутствия на восточном фланге, а американцы говорят о ротационном, а не постоянном присутствии, — отмечает эксперт. — Поэтому меня удивляет, что Польша поддержала идею размораживания отношений с Россией. Тем более что это делает правительство, заявляющее, будто оно способно вести с Москвой жесткую игру. Я этого не вижу».
