Незадолго до 7 вечера открылись двери в Большой зал Московской консерватории. В 7 часов должен начаться концерт — выступление объединенного оркестра Мюнхенской филармонии и Мариинского театра. Перед началом концерта у входа люди еще спрашивают билеты, а внутри уже образовалась очередь на проверку через рамки металлоискателей, все как в аэропорту. Но пока больше ничего не происходит.
Проходит четверть часа, в зал спешно входят несколько молодых людей, видимо, сумевших купить билеты перед началом выступления — идут в партер мимо мужчин в костюмах, постоянно разговаривающих по телефону. Они стоят в ряд у двери, выглядят как герои фильма о секретных агентах. Коротко пострижены, костюмы и незаметные наушники для связи.
Место Путина — в середине партера
Около половины восьмого начинается движение. Владимира Путина проводят в середину партера. На все уходит менее 30 секунд. Небольшие аплодисменты политику, затем на сцену выходят музыканты.
Он все-таки приехал — российский президент. После приезда в Москву в оркестре ходили об этом слухи. С появлением Путина концерт, подразумевавшийся как большое событие культурной жизни, приобрел очевидный политический оттенок. Даже если со сцены не последует высказываний о присутствии Путина. Однако музыка меняется в зависимости от повода, по которому она исполняется. Мюнхенская филармония уже столкнулась с этим в Мюнхене на Пасху, когда Зубин Мета посвятил Реквием Моцарта жертвам терактов в Брюсселе, а затем просил зал не аплодировать.
Концерт почти как молебен
Концерт не был обычным выступлением из программы по абонементу, он чем-то напоминал молебен. Когда совместный оркестр Мариинского театра и Мюнхенской филармонии под руководством Валерия Гергиева начинает исполнять фрагменты из музыки к балету «Ромео и Джульетты» Прокофьева, которые звучат еще более убедительно, чем обычно.
Музыка, словно театральное представление, в особенности маршевый «Танец рыцарей», которым открывается концерт. Под руководством Гергиева оркестр в этот момент играет особенно мощно. Звучание плотное и сильное со скрипками и духовыми.
Насколько музыкальная выразительность связана с присутствием Путина, остается предметом внутренних ощущений. Гергиев — что заметно и по репетициям в Москве — любит, когда музыка оказывает мощное впечатление. Это он показывает, когда разговаривает и бьет одной рукой по другой и говорит — «бам». Он понимает силу таких эффектов и не боится их применять. В этом нет ничего зазорного. Он помогает музыке, дает ей овладеть слушателем, когда для этого есть потенциал. Гергиев хорош, в этом нет сомнений, он тонко все чувствует. Его интерпретации никогда не опускаются до грохота. И для этого у него в лице Алексея Володина подходящий партнер во время концерта в Москве. И он дает мощное выступление, одновременно делая в Концерте № 2 для фортепиано Прокофьева мягкие акценты, добавляя джазовую непринужденность.
В Москве происходит что-то необычное
И все же что же происходит в Москве? Непривычно. Во многих отношениях. То, что здесь именитые дирижеры нескольких оркестров — в этом нет ничего нового. Но то, что оркестры объединяются — и только за две репетиции, кажется поначалу странным. Ансамбли обычно сильно следят за культивацией своего собственного звучания. За две репетиции раствориться в едином звучании вместе с другим оркестром — это может быть только компромисс. Такую скептическую позицию робко высказывали перед первой репетицией несколько музыкантов.
В культурно-политическом плане Филармония в этом проекте действует в соответствии с курсом министра культуры Людвига Шпенле. После своей поездки в Россию он заявил, что планирует еще больше укрепить культурный обмен между Россией и Баварией. В общем-то, Мюнхенская филармония в это время должна была находиться в турне в Скандинавии. Но оно было отменено. А Гергиев — по сравнению с другими представителями мира классической музыки — человек удивительно спонтанный. Только шесть недель назад он организовал российско-немецкий концерт в Москве.
Времени остается только на две репетиции
«Я думаю, нам здесь нужно учиться друг у друга», — говорит альтист Вольфганг Берг. «Петербуржцы у нас Брукнеру, а мы у них Прокофьеву». И именно Прокофьев не так легко дался Филармонии. Концерт № 2 для фортепиано они еще никогда не играли. В Москве у них было только две репетиции, но на концерте он звучал уверенно и в точку. «Гергиев — удача для оркестра», — говорит Берг. После той разобщенности, которую привнес в оркестр Тилеманн, Гергиев вновь сплотил музыкантов в своем рабочем гневе. «Мы и в оркестре стали еще ближе», — говорит Берг.
Вечер 11 апреля был единственной свободной датой в Зале Московской консерватории. Чтобы успеть к ней, Гергиев 10 апреля вместе с оркестром Мариинского театра прилетел из Владивостока в Москву на первую репетицию. Утром он еще успел дать небольшой концерт с музыкантами. «Для детей», — говорит он. «Он небольшой» — озвучивает он аргумент, ведь этот день длится 16 или 17 часов. В определенном смысле Гергиев — прагматик. Что получается, то получается. А если не получается, то нужно над этим работать. Эту позицию можно заметить и в его интерпретациях.
В мюнхенском оркестре ценят этот новый подход. «Это другая позиция», — говорит ударник Себастиан Фершль, в оркестре происходит какое-то движение с тех пор, как появился Гергиев. «И работа с ним лично меня развивает», — добавляет он. Гергиев требует совсем другой внимательности, именно для ударников, которые обычно зачастую вступают нечасто, это непривычно.
Смотрят и болтают
Фершль рад и совместному выступлению вместе с оркестром Мариинского театра. Когда они еще в 2013 году играли объединенным оркестром, а прошлой осенью вновь встретились на большом филармоническом фестивале в зале Гаштайг в Мюнхене, у них завязалась дружба с ударниками санкт-петербургского оркестра.
Потом зазвучал, а точнее разразился словно гром, Прокофьев — перед Путиным. В программе концерта, не считая получасовой задержки, ничего не поменялось. Ни чествований, ни гимна. Много цветов в завершении концерта для солиста Алексея Володина и много аплодисментов. Атмосфера в московском концертном зале, в целом, более оживленная, чем в Мюнхене. Люди смотрят, кто есть, во время выступления даже разговаривают, особенно во время Брукнера. Делают фотографии и видео на смартфоны.
Благоговение вызывает общий антураж. Войти в Большой зал Консерватории — это путешествие в 19ый век. Здание в стиле классицизма, открытое в 1866 году и с тех пор лишь немного изменившее свой облик, десять минут пешком до Кремля, здесь учились практически все известные русские композиторы, а Чайковский преподавал. На стенах Зала — портреты известных композиторов — Шуман рядом с Мусоргским, Чайковский рядом с Бетховеном, напротив Бах, Моцарт, Римский-Корсаков и Вагнер. Немецко-российское объединение, эта программирование продолжается и в зале.
Гергиев разговаривает о футболе
Мюнхенская филармония уже приезжала с выступлением в Москву — в нелегкое с политической точки зрения время. В конце 80-х годов оркестр выступал перед Колем и Горбачевым. И вот теперь объединенный оркестр выступает перед Путиным. На следующий день в пророссийских блогах можно будет прочитать, что Путин во второй половине дня встретился с немецкими предпринимателями, а вечером посетил концерт.
А что делал Гергиев после первой репетиции в субботу вечером? Он беседовал — о футболе, Брукнере и, в конце концов, мюнхенской политике в области культуры. Он четко и ясно высказывается об акустике и реконструкции филармонического зала Гаштайг — «Все произойдет». Здесь он не терпит противоречий. Но до этого времени нужно работать с тем, что есть. Поэтому он, прагматик, экспериментирует с расстановкой. Кроме того, есть более простые строительные решения, что тотальный снос, говорит он.
Равноправное мероприятие
Этим много сказано. Вопрос о его договоре, который действует до 2020 года. И насколько зависит с его стороны возможное продление договора от улучшения акустики мюнхенского зала.
Звучание в московском зале хорошее, сильное и мощное. И оно подходит к интерпретации, которую дает объединенный оркестр на этой сцене. Его составление — абсолютно равноправное мероприятие. Музыканты, играющие на струнных инструментах, представлены в равной пропорции, когда играют Брукнера, тон задает Мюнхенская филармония, когда Прокофьева — музыканты Мариинского театра. Ударников разделили по инструментам — гобой и тромбон из Мюнхена, труба и фагот — из Санкт-Петербурга. Тем самым сохраняется единый тембр.
Официальный представитель оркестра, виолончелист Штефан Хаак с самого начала поддерживал объединенное выступление оркестра. Хотя подобное спонтанное объединение непривычно: Это как со струнными квартетами, членам которого не так легко сойтись, говорит он. Понятно, что не будет особенного, единого звучания. Но сыгранность в концерте безупречная. А культурно-политическая составляющая этого концерта выше, чем музыкальная. И в этом ничего не изменится, если Путин после перерыва не вернется в зал, когда по программе будет симфония № 4 Брукнера.
На Брукнере были заметны различия
Когда зазвучал Брукнер, стало заметно, что оркестры еще не слишком хорошо знают друг друга. Хотя оба исполняли симфонию в прошлом году. А Гергиев в ходе репетиций в Москве добавил несколько интерпретационных деталей. Но оркестр, которые выступает единым целым годами, мог бы исполнить их более четко. Продолжительность произведения, практически неподвижные и медитативные места, все это способен воспринять и не каждый в зале. Но те, кто остается до конца, награждают музыкантов огромными букетами и возгласами «браво».
Притча о пиве
Валерий Гергиев в день первой репетиции уже успел дать один концерт и вылетел с оркестром Мариинского театра из Владивостока в Москву. Репетиция будет вечером, а затем встреча в баре отеля, уже почти полночь. Водки нет, но есть пиво — Paulaner, которое немцы не очень жалуют. Тогда маэстро заходит за угол, и вот он в лучшем настроении, в руке бокал пива. «Балтика», российское пиво с крупнейшего в России пивоваренного завода. Компанию основал друг Гергиева, рассказывает он. Оно создано по образцу немецкого пива и стало очень популярным в России. Крупный концерн, лишь немногим меньше Heineken, добавляет он с гордостью. В конце концов, друг продал его и основал новую компанию. Нужно только обладать правильным «ударом» и волей, говорит Гергиев. Как и в музыке — он показывает кулак. Затем делает глоток «Балтики». И все сидящие за столом тоже заказывают «Балтику».
