На прошлой неделе в штаб-квартире ООН состоялась сессия Комиссии по разоружению, где Москва и Вашингтон обсудили препятствия, существующие на пути сокращения их ядерных арсеналов. Это было очень значимое заседание, но в итоге оно оказалось бессодержательным.
Террористические атаки в Париже и Брюсселе, а также крушение российского самолета в Египте продемонстрировали возможности террористов из «Исламского государства» и неэффективность существующей системы безопасности. Действующее в пределах границ ряда стран Ближнего Востока «Исламское государство» вызывает у экспертов и политиков вопросы о том, каковы шансы на получение этой организацией ядерного оружия или радиоактивных материалов. Теоретически существует опасность, что ИГИЛ создаст «грязную бомбу», для которой необходимо небольшое количество радиоактивного материала. Кроме того, по-прежнему велика вероятность приобретения или кражи такого материала.
Наряду с этим, в отличие от Соединенных Штатов, Россия сталкивается с риском ядерного терроризма внутри страны. Не исключено, что различные исламистские группировки в России пытаются приобрести ядерные материалы. России принадлежит около 50 процентов мировых запасов высокообогащенного урана и 20 процентов плутония. Так что теоретически эта страна должна быть больше всех заинтересована в укреплении ядерной безопасности.
Однако российские официальные лица не присутствовали на Саммите по ядерной безопасности, который прошел в Вашингтоне с 31 марта по 1 апреля, что было весьма примечательно. Российский министр иностранных дел объяснил такое отсутствие несколькими причинами. Во-первых, Россия заявила, что политические цели предыдущих саммитов достигнуты. В качестве политической встречи формат саммита исчерпал свою практическую ценность. Дальнейшие дискуссии следует вести на уровне физиков-ядерщиков, спецслужб и инженеров.
В этом есть определенная доля правды, однако политические проблемы по-прежнему актуальны. Например, вопрос о безопасности оружейных запасов плутония и высокообогащенного урана на высшем политическом уровне пока еще не поднимался. Запасы ядерных материалов для производства ядерного оружия по-прежнему существуют во всех пяти странах, обладающих таким оружием. Однако неясно, насколько хорошо эти материалы охраняются. Данный вопрос не поднимался ни на одном из саммитов, а Россия не инициировала дискуссию по нему.
Следующее возражение Москвы состоит в том, что Вашингтон берет на себя роль главного и привилегированного игрока на поле ядерной безопасности. Российское правительство во время подготовки к саммиту предположительно возражало против такого превышения полномочий, против того, что Соединенные Штаты, Южная Корея и Нидерланды якобы пользуются особыми правами в преддверии саммита и во время его проведения, а также против того, что ее пригласили к участию лишь в одной из пяти рабочих групп. Иными словами, Россия не удовлетворена простым участием в деле, в котором она является одной из самых важных стран в мире.
Саммит по ядерной безопасности это детище американского президента Барака Обамы, который в качестве цели своего президентства поставил сокращение роли ядерного оружия и продвижение к безъядерному миру. Первый саммит прошел в 2009 году, на первом году пребывания Обамы у власти. С тех пор саммит проводился через год. 7 апреля российский президент сказал, что он поехал бы на Саммит по ядерной безопасности в Вашингтон, если бы это не было «такое домашнее американское мероприятие». Это значит, что проблема соперничества с США оказалась важнее проблем ядерного терроризма. Отказавшись от участия в саммите, Россия подала сигнал о том, что ее гордость уязвлена. Москва просто не хотела подписывать документы, в составлении которых она не участвовала — пусть даже она их поддерживала. Москва продемонстрировала, что будет сотрудничать только на лидирующих ролях.
Россия также выразила недовольство тем, что на саммите предполагалось дать рекомендации ряду международных организаций и инициатив, таким как ООН, МАГАТЭ, Глобальная инициатива по борьбе с актами ядерного терроризма, Глобальное партнерство и Интерпол. Членство в этих организациях является для России средством легитимизации своей власти, и в таких шагах она усмотрела попытку небольшой группы государств навязать свое мнение этим международным организациям и инициативам. Москва не готова согласиться с этим. Но совершенно очевидно, что саммит вообще никогда не считал свои решения юридически обязывающими. Более того, вышеупомянутые структуры не обязаны следовать сторонним договоренностям. И разве можно считать неожиданностью то, что главы государств и правительств дают рекомендации организациям и структурам, членами которых являются их страны?
Нежелание России обеспечивать национальную и международную безопасность за счет политических уступок Соединенным Штатам нашло свое подтверждение на последнем саммите в Гааге. Тогда Москва разошлась во мнении с 35 другими странами и отказалась соглашаться на дополнительные меры контроля за ядерными материалами. Тот саммит сосредоточился в основном на подписании инициативы по осуществлению действий, укрепляющих ядерную безопасность, которые предусматривали открытие внутренних процедур для независимой международной оценки. Кремль обидело то, что к нему отнеслись как к простому элементу в вопросах международной безопасности. Он посчитал, что его расценивают как обычный винтик в системе правового регулирования.
Россия не просто отказалась от участия в вашингтонском саммите, на котором обсуждался вопрос о попадании оружия массового уничтожения в руки террористов. Она в очередной раз продемонстрировала свою неготовность к какому-либо сотрудничеству с Соединенными Штатами в ядерной области. Официально представители российского МИДа заявили, что Москва готова сотрудничать с США, но одновременно с этим выдвинули встречные претензии и неприемлемые предварительные условия. Это можно истолковать как признак того, что Россия не намерена решать проблемы безопасности.
Россия также подвергла критике США за отказ присоединиться к Конвенции о физической защите ядерного материала и к Международной конвенции о борьбе с актами ядерного терроризма. Она настаивает на том, что вопросы ядерной безопасности необходимо обсуждать в рамках МАГАТЭ.
Выступая на саммите, Обама снова призвал Россию продолжить переговоры о дальнейшем сокращении ядерных вооружений. В ответ Россия заявила, что это Соединенные Штаты прекратили сотрудничество по военным и политическим вопросам с началом российской агрессии на Украине.
Россия отрицает какие-либо нарушения Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (РСМД) и в свою очередь обвиняет в нарушениях США, заявляя, что при испытании систем противоракетной обороны они используют ракеты-мишени, имитирующие самые разные типы баллистических ракет средней дальности.
Москва по-прежнему осуждает работы по созданию системы противоракетной обороны в Восточной Европе, космическую программу США, концепцию «глобального удара», дисбаланс в обычных вооружениях с НАТО, а также «масштабную модернизацию американских ядерных сил». В этом Москва видит ослабление собственной безопасности и делает вывод, что при таких обстоятельствах она не может вести переговоры.
Кроме того, 7 апреля этого года Путин сказал, что Соединенные Штаты не выполняют соглашение об утилизации оружейного плутония, подписанное в 2000 году. Предприятие по переработке плутония в смешанное оксидное топливо (так называемое МОКС-топливо) в США так и не было построено, хотя это было предусмотрено соглашением. Россия свой завод построила. Россия также не согласна с альтернативным способом утилизации оружейного плутония, который намереваются использовать Соединенные Штаты вместо сжигания его в ядерных реакторах.
Тупиковая ситуация в вопросе дальнейших переговоров в ядерной сфере возникает и из-за того, что Москва не видит смысла в обсуждении чего бы то ни было, когда отношения между Россией и США находятся в кризисном состоянии. Однако Кремль не считает собственную деятельность на Украине причиной такого тупика, хотя Соединенные Штаты продолжают применять санкции и поддерживают европейскую политику сдерживания России.
Во времена холодной войны процесс переговоров о сокращении вооружений сам по себе означал начало конца. Сотрудничество по этому вопросу стало методом нормализации отношений и обеспечило создание более безопасного мира.
Сегодня, несмотря на наличие общих проблем, сотрудничества нет. Россия не заинтересована ни в ядерном разоружении, ни в сотрудничестве с Соединенными Штатами. Сегодня решение проблем международной безопасности не так важно для России, как сохранение и укрепление своего статуса мировой державы. Россия считает крайне важным демонстрировать свою силу и ключевую роль в международной безопасности. Ее отказ от сотрудничества оправдывает враждебную политику Америки по отношению к России. В рамках такой логики сотрудничество с США соответствует не российским интересам, а американским. И оно не решает проблемы международной безопасности, а скорее способствует укреплению превосходства США. Россия считает разоружение и переговоры с Соединенными Штатами признаком слабости.
Очевидно, что на наших глазах происходит борьба за контроль и сохранение международной безопасности. Однако это нельзя назвать новым явлением. Примером тому является отказ вступить в коалицию с США по борьбе с террористами в Сирии и по противодействию ядерному терроризму. Вместо этого Москва проводит в Сирии собственную, самостоятельную политику, которая не имеет ничего общего с ядерной безопасностью.
Это значит, что переговорный процесс по любым стратегическим вопросам остановился. С точки зрения России, процесс переговоров возможен лишь тогда, когда Соединенные Штаты сделают первый шаг, будь это отмена санкций или уступки по ПРО. Но поскольку такое маловероятно, мы и дальше будем слышать взаимные обвинения в подрыве контроля вооружений, а также наблюдать дальнейшую военную эскалацию в Европе, которая будет усиливать конфронтацию.
В ответ на меры по укреплению безопасности восточноевропейских стран из состава НАТО Россия будет наращивать свою военную мощь в Крыму и Калининградской области. Создание системы ПРО в Восточной Европе подтолкнет Россию к выходу из договора РСМД. Похоже, что только усиление кризиса в сфере контроля вооружений и угроза военной безопасности может подтолкнуть Россию к сотрудничеству с Соединенными Штатами — как это было в 1960-е годы.
Максим Старчак — консультант ПИР-Центра (Россия) и научный сотрудник Центра международной и оборонной политики (Centre for International and Defence Policy) Королевского университета (Канада).
