Сначала проходишь сквозь ограду из колючей проволоки и вооруженных охранников, потом контроль безопасности, только потом попадаешь в здание, в котором помещается редакция, и под конец тебя обыскивает полиция.
Джан Дюндар (Can Dündar) — главный редактор газеты «Кумхуриет» (Cumhuriyet), последний из оставшихся («the last man standing») в оппозиции во все более авторитарной Турции, где контроль со стороны государства усиливается день ото дня, а президент контролирует все национальные телеканалы и почти все газеты. Как и бывший президент Италии Берлускони, который понял, что путь к вечным перевыборам лежит через контроль над СМИ, президент Реджеп Тайип Эрдоган, осознав это, взял под контроль все медийные дома в Турции. Осталась только «Кумхуриет».
— Джан Дюндар, а почему президент не трогает «Кумхуриет», ведь она, возможно, сильнее всех его критикует?
— Наверное, он думает, что без труда сможет закрыть газету, если сначала арестует меня и посадит в тюрьму. То есть, проглотив сначала меня, сможет потом проглотить и газету, — смеется Дюндар. — Сейчас, к счастью, все пошло не так, как хотелось президенту, потому что Верховный суд признал заключение в тюрьму незаконным. Но посмотрим, что будет, он ведь не прекратил дело против меня. И мне снова надо являться на допросы в суд.
Мы — не шпионы, мы — журналисты
Джан Дюндар — настоящая медийная «звезда» в Турции. Он написал около 20 книг, был ведущим многих телепрограмм, в последнее время — главный редактор и автор одной из старейших турецких газет, «Кумхуриет». Дюндар очень популярен в народе, но он вовсе не какой-то ультрарадикал.
Дюндар был осужден за то, что написал, что Турция участвовала в контрабанде оружия через сирийскую границу для сил мятежников. И еще он опубликовал фото грузовиков, перевозивших оружие. Дело это оказалось очень болезненным для Эрдогана, который сначала утверждал, что это было медицинское оборудование, а потом — что это было оружие для туркоманов, которые сражаются против Асада. Потом туркоманы заявили, что никакого оружия не получали.
Сейчас говорят, что это оружие для ИГИЛ — в обмен на нефть. Это угрожает положению Эрдогана, и он в прямом эфире канала TRT TV заявил, что «лицам, которые это опубликовали, придется дорого заплатить».
26 ноября Дюндар был арестован вместе со своим коллегой Эрдемом Гюлем (Erdem Gül). Отправляясь в суд на заседание, он сказал: «Нас обвиняют в том, что мы — шпионы, президент говорит, что мы совершили предательство по отношению к стране. Мы — не шпионы, мы — не предатели, мы — не герои, мы — журналисты».
Спустя почти три месяца его выпустили — на основании решения Верховного суда. Но сейчас судебные заседания продолжаются. Государство пытается подчинить его своему контролю.
Он подвергается личным преследованиям со стороны президента страны
— Как у вас сейчас дела, вы ведь два дня назад были на новом, закрытом заседании суда?
— Сейчас лучше. Лучше, чем в тюрьме.
— Меня поражает ваше чувство юмора: когда вас выводили из тюрьмы на свободу, вы отпускали остроумные реплики. Казалось, что вы отнеслись к этому с юмором.
— Да, но на самом деле все это, конечно, полный бред. Мы делаем свою работу, журналистскую, и неожиданно оказывается, что президент страны преследует нас лично, что нас приговаривают не только за то, что мы пишем о том, о чем, по их мнению, мы писать не должны, но еще и за сотрудничество с террористическими организациями, предательство и оскорбление достоинства президента. Ты просто вынужден относиться к подобному с юмором.
— А вас снова в тюрьму не посадят?
— Нет, думаю, он понял, что за этим делом следит весь мир. Особенно после того, как он встретился с Обамой. После того, как Обама раскритиковал положение дел со свободой слова в стране, он не посмеет меня снова отправить в тюрьму.
— А что будет с вашим делом в будущем?
— Сложно сказать, потому что здесь речь идет уже не о юстиции, а о политике. Это война автократов и демократов, поэтому мы зависим от целого ряда факторов, например, миграционного кризиса, договора с ЕС, позиции США и т. д.
ЕС отказывается от своих принципов
— Но ведь Турция вертит Евросоюзом, как хочет, благодаря миграционному кризису. И в соглашении с ЕС нет ничего о том, что происходит в самой Турции.
— Да, было больно видеть, как Эрдоган на встрече с Меркель заявил, что в тюрьме сейчас нет никаких журналистов, одни только террористы и шпионы, а Меркель не стала это комментировать. Она знает, что десятки журналистов брошены в тюрьмы, она и с моим делом знакома, и, тем не менее, ЕС предпочитает это не комментировать. Они боятся угрозы своему политическому положению, поэтому не критикуют Турцию. Грустно видеть, как они отказываются от своих принципов. Но проблема в том, что, если ЕС не отреагирует на угнетение писателей, интеллигенции, журналистов и курдов в Турции, Евросоюз ожидает поток турецких беженцев. И пусть Европа будет к этому готова!
— Но хочу добавить, — продолжает Дюндар. — Европа — это не только ЕС, это еще и «Репортеры без границ» и Международный ПЕН-клуб, которые много сделали для того, чтобы поддержать брошенных в тюрьмы в Турции писателей и журналистов. Другие организации и парламентарии в европейских странах тоже много делают для того, чтобы нас поддержать. Слава Богу, Европа — это не только одна организация, именно благодаря этому я сейчас с вами здесь говорю, — улыбается он.
Одержимость образами врага
Джан Дюндар рассказыает нам о том, что президент одержим образами врага. На протяжении многих лет он преследует различные группы в Турции, сначала республиканцев, потом военных, потом одного из своих важнейших в прошлом соратников Фетхуллаха Гюлена (Fetulah Gülen) и его движение, которое в Турции обладает большим влиянием. Сейчас он воюет с курдами, там вообще всё на грани гражданской войны, а также воюет с журналистами, писателями, судьями и интеллигенцией.
Около 1000 адвокатов переведены на другие места работа или уволены, то же касается и сотрудников университетов, а несколько дней тому назад за оскорбление достоинства президента в тюрьму были отправлены еще пять писателей.
— У Турции довольно печальная история в том, что касается заключения в тюрьму писателей и журналистов, в последние десятилетия это случалось неоднократно. Сейчас хуже, чем было?
— Да уж, эта страна никогда не была для журналистов раем, но сейчас мы ближе к аду, чем когда-либо. Раньше нас могли закрыть или подвергнуть цензуре на несколько лет, потом это проходило, но сейчас государство постоянно преследует нас на протяжении больше десяти лет, и похоже, что конца этому не видно. Эрдоган к тому же стал более изворотливым: он не закрывает СМИ, он покупает их, берет на себя руководство и контролирует их. Многие тысячи журналистов лишились из-за этого работы. Эрдоган стал медиамагнатом.
Согласился взять телохранителя
— Вы говорите, что вы вовсе не герой, но вы сейчас — главный враг Эрдогана, вы на линии огня, если можно так выразиться, не так ли?
— Именно сегодня, впервые в своей жизни, я согласился взять личного телохранителя. Многие хотели, чтобы я сделал это раньше, а я отказывался. Но как раз перед вашим приходом у меня в дверях появился полицейский и сказал, что с этого момента он — мой личный телохранитель. Это тоже борьба с государством, потому что, если я не соглашусь и меня пристрелят, они скажут: «Мы же ему предлагали телохранителя, а он отказался, так что сам виноват». Теперь, когда я согласился, пусть это будет проблема государства, если меня действительно пристрелят, — смеется он.
— Для журналиста это полный абсурд и бред — думать, что у человека должен быть телохранитель, — продолжает редактор. — В это трудно поверить. Мне надо быть за камерой, а не перед ней, хотя сейчас нередко бывает именно так. Значит, что-то не так.
— Меня восхищает ваша способность смеяться, ваш юмор, да и ваше остроумие и ирония, с которыми вы описываете положение, в котором оказались и вы сами, и журналистика в той тоталитарной системе, которая, по нашим наблюдениям, становится все сильнее.
— Но я же вижу, что на самом деле боится Эрдоган. Он боится прессы, и, в особенности, он боится приговора международного суда за то, что сделал. Я ощущаю поддержку народа своей страны и также и других стран. Я делаю то, что нормально: пишу о том, о чем людям следует знать, и потому я вовсе не являюсь каким-то героем.
Верит в перемены
— И последний вопрос: вы верите в возможность перемен?
— Многих огорчает то, что сейчас происходит, многие ждут возможности изменить курс. Да и в Партии справедливости и развития (партии президента Эрдогана) есть силы, которые хотели бы сместить Эрдогана и проводить другую линию в политике. Даже премьер-министр Давутоглу подверг критике заключение нас в тюрьму. Я думаю, что из Народно-республиканской партии (крупнейшей оппозиционной партии) необходимо изгнать некоторых из наиболее фанатичных республиканцев, и тогда эта партия сможет стать партией, объединяющей большие группы населения. Так что я думаю, что через год или два мы увидим иную ситуацию.
— Вы на это надеетесь, или вы в это верите?
— Давайте скажем так: я это чувствую! Но сейчас, к сожалению, должен идти — заканчивать завтрашний номер. Есть кое-какая работа, знаете ли, — говорит он, завершая беседу, и улыбается.
Улыбка, может быть, немного усталая, но все равно — улыбка.
С главным редактором Джаном Дюндаром беседовал Йорген Лорентцен (Jørgen Lorentzen), директор фонда «Гедда» (Hedda), цель которого — защита прав человека.
