Существенная часть дебатов о беженцах из Сирии основывается на мифах, на упрощенных и неверных представлениях. Для того, чтобы мы смогли найти достойные решения и предоставить достаточную помощь людям, ставшими беженцами, важно развеять мифы о миграционном кризисе.
Миф номер один: беженцы живут в лагерях для беженцев
Каждый раз, когда СМИ пишут или говорят о сирийских беженцах, живущих в соседних с Сирией странах, они почти всегда делают это с упором на лагеря для беженцев. Те, кто выдвигает аргументы в пользу оказания помощи беженцам, также делают это, обращая чрезмерное внимание на лагеря беженцев, как, например, Марие Симонсен (Marie Simonsen) сделала это пару месяцев тому назад.
То же мы видим и в комментариях, и в редакционных статьях. То же самое происходит почти каждый раз, когда норвежская делегация, состоящая из политиков, посещает соседние (со страной, где происходит конфликт) страны, или же когда гуманитарная организация хочет привлечь внимание к своей работе.
Мы видим колоссальные лагеря для беженцев с палатками, стройно выстроившимися в ряд, как лагерь Заатари (Zaatari) в Иордании, где живут десятки тысяч беженцев.
Даже когда серьезные организации, такие, как Институт Кристиана Микельсена (Christian Michelsens Institutt) в Бергене приглашают на тематическую встречу, посвященную миграционному кризису на Ближнем Востоке, в центре внимания опять оказываются лагеря для беженцев. И вопросы звучат так: «Что происходит в лагерях для беженцев в Ливане?» и «Следует ли строить больше лагерей для беженцев?»
Между тем, подавляющее большинство сирийских беженцев, которые бежали в находящиеся поблизости от Сирии страны, в лагерях для беженцев не живут. Из почти 5 миллионов сирийцев, вынужденных оставить свою страну, более четырех миллионов живут в городах, поселках или деревнях, в так называемых принимающих обществах, среди ливанцев, иорданцев и турок.
Во многих деревнях и городах Иордании, Ливана и Турции количество сирийских беженцев превышает количество местных жителей. Они живут в неофициальных палаточных колониях, в съемном жилье, недостроенных и ветхих зданиях, на крышах домов и в сырых подвалах.
Международным гуманитарным организациям легче помогать людям в лагерях для беженцев, где есть школы, медицинская помощь и еда, чем помогать беженцам, живущим среди обычных ливанцев в одном из районов Бейрута.
Это менее сложно, и об этом легче информировать. Это приводит к тому, что у беженцев, не живущих в лагерях, нередко нет таких социально-бытовых условий, как у тех, кто живет в лагерях, и помощь им оказывается в меньшем объеме. Статистика убедительнее, чем слова. В Турции 90% детей беженцев, проживающих в лагерях, ходят в школу, в то время как среди детей беженцев, не живущих в лагерях, а таких большинство, аналогичный показатель составляет 25%.
Хотя большинство беженцев в лагерях для беженцев не живут, большая часть помощи, оказываемой международным сообществом, поступает именно в лагеря.
Миф номер два: за те деньги, что мы тратим на одного беженца в Норвегии, мы можем помочь 20 в соседних со страной, откуда прибыли беженцы
Еще один большой миф — что в Норвегии так дорого принимать беженцев по квотам, если сравнивать с суммами, которые тратятся на оказание им помощи там, где они живут. «Лучше помогать беженцам, живущим в соседних странах, а не везти их сюда», — сказала премьер-министр Эрна Сульберг (Erna Solberg), сославшись на то, что на деньги, которые тратятся на одного беженца в Норвегии, можно помочь 20 беженцам в Иордании.
Но и она, и другие, использующие то же сравнение, сильно ошибаются.
Объяснение кроется в работе, которую гуманитарные организации ведут в соседних странах, часто это так называемая «точечная поддержка». То есть они предлагают такие услуги, как обучение в школе, медицинская помощь, продовольственная помощь, или же они могут снабдить новорожденного ребенка сирийских беженцев свидетельством о рождении.
Такая «точечная поддержка» не дает беженцам все то, что им нужно, и это означает, что она никоим образом не может сравниться с тем «новым стартом», который беженцы по квотам получают в Норвегии. Дать сирийскому ребенку возможность ходить в школу в лагере для беженцев или в принимающем обществе — это нечто гораздо меньшее по сравнению с тем, что происходит, когда того же ребенка включают в норвежскую систему благосостояния и гарантий.
Поэтому нет ничего странного в том, что это стоит меньше. Сравнение, используемое премьер-министром и Партией прогресса — все равно что сравнение омара и канарейки.
Разумеется, для подавляющего большинства беженцев было бы лучше получать помощь максимально близко от своей родины, но мы искажаем картину, говоря, что это в двадцать раз дешевле.
Миф номер три: принимая так много беженцев по квотам, мы приглашаем сюда всех просителей убежища
«Как министр иностранных дел я сталкивался с тем, что сигналы Норвегии о решении принять больше беженцев взяли на заметку в лагерях беженцев в Иордании и Ливане. И мы должны нести за это ответственность», — сказал Бёрге Бренде (Børge Brende) в Стортинге осенью прошлого года.
И он, и многие другие указывали на то, что решение принять 8 тысяч сирийских беженцев по квотам стало «приглашением» просителям убежища приехать в Норвегию.
Это банальное чрезмерное упрощение, которое не учитывает всю сложность ситуации. Самый важный сигнал сирийцам, которые стали беженцами, заключается в следующем: лишь для меньшинства из вас есть законные пути, ведущие в Европу и другие безопасные страны.
Лишь для некоторых избранных счастливчиков есть немногочисленные места как для беженцев по квотам, и это единственный законный способ. Есть серьезные основания думать, что сирийские беженцы лучше, чем мы, знают, в чем разница между беженцами по квотам и просителями убежища. И они прекрасно понимают, что, если какая-то страна принимает беженцев по квотам, это вовсе не обязательно означает, что у той же страны есть место для многих просителей убежища.
Основная причина, побуждающая людей уезжать из соседних (со страной, где произошел конфликт) стран в Норвегию и другие благополучные страны — это отсутствие перспектив в будущем. То, что они больше не чувствуют себя в безопасности там, где они сейчас, и что они должны обрести безопасность.
Возможно, что некоторые из просителей убежища обосновали свою поездку в Норвегию тем, что Норвегия приняла много беженцев по квотам, но утверждать, что именно это стало причиной такого потока беженцев осенью прошлого года — прямая ошибка.
Верховный комиссар ООН по делам беженцев отметил, что важнейшей причиной, заставившей многих беженцев покинуть соседние с Сирией страны и отправиться в Европу, стало сокращение странами-донорами продовольственной помощи сирийским беженцам в Иордании.
Мифологизация дебатов осложняет возможность принять два важнейших решения, которые нужны беженцам: о том, что сюда в качестве беженцев по квотам должно приехать больше беженцев из наиболее уязвимых категорий, и о том, что мы должны позаботиться о создании более перманентной инфраструктуры — школ, больниц и дорог — в Иордании, Ливане и Турции.
И чтобы добиться всего этого, нам надо больше фактов и меньше мифов.
Об авторе: Эмиль Андре Эрстад (Emil André Erstad) родился в Бергене в 1991 году. Возглавляет молодежную организацию Христианской народной партии и является советником по международным вопросам в Аналитическом центре Agenda. Эрстад — автор книги «Прощай, Сирия. О народе, ставшем беженцами».
