Назначение генерал-майора МВД Татьяны Москальковой уполномоченным по правам человека в России — жест символичный. Продолжительное время в нашей стране идет становление полицейского государства, в котором силовики контролируют основные рычаги политического и экономического управления. Глава государства, руководители парламента и администрации президента — все выходцы из спецслужб. Ключевые олигархи также сменили мундиры с погонами на деловые костюмы. Принимаемые в последние годы законы резко усиливают полномочия силовиков и зависимость общества от их воли.
Должность омбудсмена на этом фоне до последнего времени оставалась некоторой отдушиной. Власть по умолчанию оставляла эту позицию для людей условно оппозиционных — тех, кто не готов открыто требовать смены режима, но все же способен деликатно покритиковать власть. И стоит признать, что институт уполномоченного по правам человека более или менее выполнял свою функцию.
И Владимир Лукин, и сменившая его на должности омбудсмена Элла Памфилова — люди вполне системные. Они не шли на баррикады и не размахивали знаменами. Они пытались менять систему изнутри, проводя косметический ремонт.
Нельзя сказать, что им удалось сделать многое в главном правозащитном офисе страны, но они точно пытались. Например, после того, как бойцы ОМОНа разбили мне голову на марше в День российского флага, Лукин пригласил меня на встречу и писал запросы с требованием привлечь виновных к ответственности. Никого не привлекли, разумеется — но сам факт таких запросов вызывает уважение. В адрес Памфиловой можно услышать добрые слова от «узников Болотной площади», которым она старалась скостить сроки.
Вообще должность омбудсмена предполагает заведомую готовность идти на конфликт с чиновниками, силовиками и даже президентом, поднимать неприятные и болезненные темы, вызывать раздражение в свой адрес у сильных мира сего. Потому что основной источник нарушения прав человека в России — именно государственный аппарат. И уполномоченный по правам человека должен как минимум обладать правозащитным менталитетом.
Последние годы Москалькова заседала в Государственной думе, будучи членом формально оппозиционной фракции «Справедливая Россия». На практике она всегда занимала позицию «ястреба» и ни разу не шла против кремлевского большинства в парламенте.
Москалькова поддержала «Закон Димы Яковлева» (также известный как «закон подлецов»), запретивший российским сиротам усыновление за рубежом. Голосовала она и за закон об «иностранных агентах», на основании которого прекратили существование десятки правозащитных организаций. Добивалась принятия закона об оскорблении патриотических чувств, который даже для нынешней радикально-консервативной думы оказался перебором и не был проголосован.
Временами наш новый главный правозащитник и сама выдвигала инициативы, грозившие массовыми арестами. Например, предложила добавить в Уголовный кодекс статью «об оскорблении нравственности». Охладить воинственную депутатшу пытались даже коллеги из «Единой России», увидевшие в такой поправке широкое поле для полицейского произвола. Также Москалькова поддержала Рамзана Кадырова, когда тот грозил сжигать дома родственников лиц, заподозренных в терроризме.
Пессимистичные прогнозы оправдывают и первые заявления Москальковой на новой должности. По ее словам, например, в России вообще нет политических заключенных. Приоритетом в своей работе генерал обозначила противостояние Западу, который якобы использует тему прав человека для давления на Россию. С точки зрения омбудсмена, с правами человека в нашей стране все в порядке и защищать соотечественников она собирается в основном за границей.
В общем, биография Москальковой не оставляет сомнений: институт омбудсмена в России по сути ликвидирован. Если у гражданина возникли проблемы с государственной машиной, путь в офис уполномоченного по правам человека ему отныне заказан. Там точно не помогут — а, может, еще и дополнительный донос накатают в правоохранительные органы.
Понятно, что человек с психологией жандарма-охранителя органически не приспособлен к работе правозащитника. Новоиспеченный омбудсмен будет действовать в своей логике и займет свое место в ряду защитников полицейского государства.
Назначение Москальковой стало по сути очередным этапом в деградации конституционного строя, которая была запущена после прихода к власти Владимира Путина. При этом случившееся — важный аргумент в давнем споре так называемых «системных» и «несистемных» оппозиционеров. Первые считают, что власть надо пытаться менять изнутри, воздерживаться от жестких требований и придерживаются «теории малых дел». Их оппоненты, напротив, говорят, что косметический ремонт тюрьмы, в которую постепенно превращается российское государство, лишь создает опасные иллюзии возможности на что-то влиять.
Логика развития путинского режима показывает, что пространство для «теории малых дел» внутри системы объективно сужается с каждым годом. Полицейское государство является хищником по определению. Его аппетиты растут, и если не сопротивляться — оно поглотит все живое, органично трансформировавшись в полноценный тоталитарный режим.
Да, обычно в полицейском государстве фиксируется меньше правонарушений, чем в любой демократии. Но не стоит забывать, что полицейское государство, избавляясь от общественного контроля, само всегда становится источником массовых правонарушений.
