Мифы Кремля об окружающем мире

Реальность определенно выглядит иначе из Москвы, чем из Вашингтона или Стокгольма. И Россия — не единственная страна, которая считает свое международное поведение безупречным. Но пятничное интервью с министром иностранных дел Сергеем Лавровым все же оставляет чувство нереальности. 

Вся история событий на Украине описывается странным образом. Лавров недоумевает, что «Брюссель по какой-то причине почувствовал себя оскорбленным нашей реакцией на вооруженный переворот в Киеве». Как он утверждает, радикальные националисты захватили власть и начали угрожать уничтожением всех русскоговорящих.

Правда в том, что президент Виктор Янукович бежал из страны в результате народных протестов. Протесты разразились, когда он отказался от договора о сотрудничестве с ЕС, которому Москва злобно противилась. Также правда в том, что Россия ответила аннексией Крыма и отправкой войск на восток Украины, где они начали кровавый «сепаратистский бунт».

Так что у ЕС были основания ввести экономические санкции. Санкции стали реакцией на нарушение порядка, царящего в Европе с самого окончания Второй мировой войны: нельзя силой менять границы.

Профессор Принстонского университета Стивен Коткин (Stephen Kotkin) пишет в заслуживающей внимания статье в Foreign Affairs, что Россия всегда считала себя избранной нацией с обширными правами. Типичным для ее внешней политики стало противоречие между большими амбициями и незначительными возможностями. Вместе с тем, основополагающим для страны является ее географическое положение с длинными, плохо защищенными от нарушителей границами.

Небольшие страны-соседи воспринимаются не как друзья, а как вероятные плацдармы агрессоров. Во времена сталинизма единственная буферная зона обеспечивалась Варшавским договором, а президент Путин считает защиту российских границ смыслом существования Украины. Вдобавок российское государство должно выглядеть сильным, чтобы быть в состоянии гарантировать внешнюю безопасность и внутренний покой страны.

Придя к власти, Путин сосредоточился на том, чтобы усилить политическую и экономическую мощь государства. Россия крайне зависима от экспорта нефти и газа, и стабильность обеспечивалась быстро растущими ценами на мировом рынке. Было создано пространство для своего рода социального контракта, согласно которому рост благосостояния шел параллельно с авторитарным закручиванием гаек. Россия не тоталитарное государство, но общество, где оппозиция и сексуальные меньшинства находятся в опасности.

В 2011 году сочетание экономической стагнации и фальсификации результатов выборов вызвало недовольство народа. Через два года падение цен на нефть совершенно выбило почву из-под ног коррупционной модели Путина. В прошлом году ВВП опустился на четыре процента, уровень жизни упал, а у пенсий не осталось шанса успеть за инфляцией.

Путин не мог позволить Украине стать для россиян примером успеха. Напротив, военный конфликт можно было использовать, чтобы отвлечь внимание от собственного кризиса. Кроме того, он помог России снова выступить в качестве сверхдержавы, которой никто не может помыкать.

Ту же задачу выполняло и вмешательство в сирийский конфликт. Чтобы поддержать старого друга, Путин назвал кровавый режим Асада «законным правительством». Но в первую очередь Россия расшатала позиции США и получила место за столом переговоров. Не важно, приведет ли это к миру, потому что процесс для России важнее, чем результат. А пропагандистские телеканалы Путина могут показывать гражданам гордые российские бомбардировщики.

Пока это работает. Популярность Путина высока, несмотря на экономический кризис и распространяющийся пессимизм в отношении будущего страны.

Швеции приходится взаимодействовать с этой Россией. Лавров критикует «постоянное расширение НАТО на восток», презрительно упоминает нытье Прибалтики по поводу притеснений со стороны Советского Союза и утверждает, что США нарушили несколько военных договоров. Россия одновременно могущественна и окружена агрессивными врагами.

Помимо прочего, Лавров высказал скрытую угрозу Швеции в случае, если она сделает попытку присоединиться к альянсу. Поскольку шведская армия окажется в подчинении НАТО, «мы, разумеется, примем необходимые военно-технические меры у наших северных границ».

Поляки и прибалты стали членами НАТО не потому, что их заставили США, а на основании своего исторического опыта. Коллективные гарантии защитят от непредсказуемого соседа. Швеция тоже исходит из реальной ситуации вместо того, чтобы наивно верить, что путинская Россия возьмется за ум.

Швеция сама принимает решения. Членство в НАТО — не провокация России, а своевременная страховка.