Как и раньше, Москва задействовала в Сирии большую силу на короткий период, а затем частично вывела войска, но сохранила определенное присутствие. Тем самым Путин занял выигрышную позицию на переговорах в Женеве и получил право вето на любой режим, формируемый в Дамаске.
Возможно, президент России Владимир Путин не уведомил заранее израильское и американское правительство о планируемом выводе войск из Сирии, но, несмотря на внезапность этого заявления, его нельзя назвать неожиданным. Путин фактически добился всего, чего хотел, за полгода военных действий, и у него нет причин затягивать пребывание российских войск в расколотой стране.
В течение суток после заявления Москвы о выводе войск появилось множество теорий. Сбитый самолет сирийских ВВС дал основания подозревать, что Саудовская Аравия снабдила повстанцев переносными зенитно-ракетными комплексами, и Россия опасается за жизнь своих летчиков. Другая теория гласит, что, возможно, Россия заключила тайное соглашение с Саудовской Аравией о повышении цен на нефть, чтобы дать немного воздуха задыхающейся из-за ситуации на энергетическом рынке российской экономике. Появились также слухи о том, что Россия разочарована низкой боеспособностью сухопутных сил шиитской коалиции, поддерживающей режим Асада. Нельзя с уверенностью отвергнуть любое из этих предположений. Вместе с тем, все они менее вероятны, чем вывод о том, что Владимир Путин просто выполнил задуманный план, что каждый дополнительный день операции стоит миллионы, которых у Кремля нет, и что с каждым днем растет вероятность гибели российских военных.
Полгода назад, перед прибытием первых бомбардировщиков «Сухой» в Латакию, армия Асада находилась на грани полного краха. Ни Иран, ни «Хезболла» не могли остановить повстанцев, рвавшихся к Дамаску.
Российская интервенция склонила чашу весов на сторону Асада и позволила его сторонникам пополнить склады оружия и боеприпасов и реорганизовать свои силы, чтобы, по меньшей мере, обеспечить сохранение контроля над Дамаском, территориями в районе ливанской границы и побережьем Средиземного моря. Эти районы включают авиационную и морскую базы, которые останутся стратегическим имуществом Кремля и после вывода большей части войск из Сирии. Они также представляют собой плацдарм для повторного развертывания контингента в случае возвращения в Сирию из-за угрозы краха режима.
Сейчас уже понятно, что Путин сделал в Сирии то же самое, что сделал на Украине, и восемью годами ранее — при вторжении в Грузию. Во всех трех странах он создал ситуацию затяжного конфликта, обеспечил России влияние и постарался вытеснить Европейский союз и США. То же самое положение Россия поддерживает и в маленькой Молдове, продолжая покровительствовать сепаратистам Приднестровья. Таков стиль Путина. Если он не может контролировать соседнюю страну или страну-вассала через дружественного лидера, то постарается не допустить, чтобы кто-то другой контролировал эту страну.
Любопытно, что в Сирии и на Украине российская сторона предлагает одно и то же решение — федеративное устройство. России легче дергать за ниточки в федеративном государстве, где каждая провинция или каждое меньшинство располагают широкой автономией, а центральное правительство ослаблено.
Разумеется, если бы Владимир Путин захотел, то мог бы оставить войска в Сирии и продолжать бомбить оплоты повстанцев и населенные пункты, неподконтрольные правительству, пока бы не одержал полную победу над оппозиционерами. В результате он бы проложил дорогу восстановленной армии Асада, «Хезболле» и присланным Ираном шиитским ополченцам из Ирака и Афганистана к захвату большей части сирийской территории, которая не относится к владениям ДАИШ. На первый взгляд кажется, что Россия сотрудничает с Ираном в Сирии, но на самом деле Владимир Путин вряд ли заинтересован в чрезмерном усилении Тегерана.
Хотя Иран остается важным покупателем российского оружия и считается союзником в планах Путина по ослаблению западных стран, историческая взаимная подозрительность между двумя странами не рассеялась. Президенту России важно, чтобы последнее слово в Дамаске оставалось за ним, а не за верховным лидером Ирана Али Хаменеи. Не следует также пренебрегать значимостью российско-израильских отношений в этом вопросе. Путин заинтересован выступать в роли защитника израильских интересов в Сирии, даже за счет своих иранских союзников. Для него сближение с Израилем стало стратегическим достижением, осуществленным путем заполнения пустоты, оставшейся после ухода США из ближневосточного региона.
