Все это, на самом деле, действует отрезвляюще и одновременно производит сильное впечатление: к подобному парадоксальному выводу приходят те люди, которые предметно занимаются итогами критического осмысления преступлений национал-социализма, то есть, прежде всего, речь идет о преследовании евреев с конечным пунктом холокост, о войне на уничтожение против Советского Союза, а также о военных преступлениях, совершенных, в том числе, в Югославии, в Греции, в Италии и во Франции. Именно на эту дилемму указывает в своем интервью газете Welt министр юстиции Израиля Аелет Шакед. Сама она как политик представляет неоднозначную партию поселенцев и предоставляет повод для критики в свой адрес, но что касается ее замечаний относительно уголовно-правового анализа преступлений национал-социализма, то здесь она абсолютно права.
И, действительно, в Федеративной Республике «лишь немногие немцы были привлечены к ответственности», как подчеркивает Шакед. И, одновременно, она права, когда говорит: «Сегодня я ни в чем не могу упрекнуть немецкую юстицию — она одна из лучших правовых систем в мире». Можно еще добавить: Федеративная Республика является сегодня единственным в истории правовым государством, где подвергаются преследованию преступления, совершенные в эпоху диктатуры, которую отделяют от нас временная дистанция свыше двух поколений – и это производит впечатление. Но какова же причина этого парадокса?
Если внимательно посмотреть, то становится очевидным следующее: в течение почти двух десятилетий, почти до 60-х годов, обращение с этим наиболее мрачным периодом немецкой истории было крайне сомнительным. Затем ситуация принципиальным образом изменилась — и появился результат, который, конечно же, не дает повода для гордости, но, тем не менее, заслуживает похвалы.
В любом случае, усилия, предпринятые в области судебного преследования, были значительными, и так было почти с самого начала. По данным новаторского исследовательского проекта Института современной истории под руководством Эдит Райм (Edith Raim) и Андреаса Айхмюллера (Andreas Eichmüller), в Федеративной Республике было заведено более 53 тысяч отдельных дел по обвинению в преступлениях периода национал-социализма. Более двух третей из них, то есть около 38 тысяч, были заведены в Западной Германии, а остальные в ГДР, юридическая система которой, конечно же, не провела ни одного процесса по правилам правового государства, а всегда в соответствии с «партийной» линией СЕПГ.
Райм и Айхмюллер опубликовали результаты своих исследований сначала в двух впечатляющих работах, посвященных судебным преследованиям в Западной Германии в период с 1945 года по 1949 год («Юстиция между диктатурой и демократией (Justiz zwischen Diktatur und Demokratie), в также в период с 1949 года по 1960 год («Никакой всеобщей амнистии» (Keine Generalamnestie). Кроме того, с конца 2013 года существует база данных относительно всех доказанных судебных процессов по обвинению в преступлениях периода национал-социализма, с которой из соображений защиты данных можно ознакомиться только в самом этом мюнхенской институте.
Если проанализировать результаты исследования Раим и Айхмюллера, а также целого ряда других работ, появившихся после 1990-го года, то можно установить четыре существенные причины провалившегося критического осмысления преступлений периода национал-социализма. По крайней мере, две из них вполне корректно назвала министр юстиции Израиля.
На самом деле, очень многие юристы в Западной Германии 50-х и 60-х годов занимали соответствующие должности еще до 1945 года или, по крайней мере, получили в то время свое образование. Они, по крайней мере, не особенно спешили, а, возможно, просто не хотели заниматься вопросами нацистских преступлений периода национал-социализма, поскольку в таком случае они, неизбежно, выставили бы на передний план и свою собственную роль. Весьма остро, но совершенно точно говорит об этом Шакед: «Это были те же самые люди, которые после войны заложили законодательный фундамент Федеративной Республики».
Так же верно то, что и далеко за пределами юстиции в немецком обществе не было желания заниматься преступлениями Третьего Рейха — по то же самой причине: «Миллионы немцев были частью нацистской машины уничтожения», — заостренно констатирует израильский министр юстиции. Историки сформулировали бы свои выводы более осторожно, поскольку в исследовании речь идет о 250 тысячах немцах, непосредственно участвовавших в холокосте. Однако число мелких и крупных получателей выгоды от совершавшихся преступлений, по крайней мере, в 20 раз превосходит указанное количество. И, по сути, высказывание Шакед правильно.
А еще две причины отсутствия судебных преследований в отношении нацистских преступников этот израильский политик не называет — потому что они сегодня, вероятно, известны лишь узкому кругу специалистов. С одной стороны, речь идет о законодательном трюке второй половины 60-ых годов ведущего чиновника федерального Министерства юстиции Эдуарда Дрейера (Eduard Dreher), в соответствии с которым все преступные деяния, кроме убийства в узком смысле, после 1960 года задним числом были признаны утратившими силу за давностью лет. До сих пор это является самым большим скандалом в немецкой правовой истории, и, к тому же, все это происходило на глазах у общественности. Сотни уже начатых процессов против «преступников за письменным столом» рассыпались.
Помимо этого, основы правового государства постоянно оказывали помощь преступникам и позволяли им избежать наказания — все было в полном соответствии с приводившимся и, в принципе, разумным принципом in dubio pro reo — в случае сомнения в пользу обвиняемого. Так, например, в течение десятилетий при оценке наказуемости деяния применялся принцип, в соответствии с которым лишь конкретные доказательства участия в насильственных действиях и в пособничестве при осуществлении массовых убийств могли послужить основанием для вынесения обвинительного приговора.
Однако ситуация изменилась во время процесса против Демьянюка, одного из главных охранников лагеря смерти Сорибор — Земельный суд Мюнхена решил, что самого факта службы на этой фабрике смерти СС достаточно для осуждения за пособничество в убийстве тысяч людей. Подобное толкование позволило, в частности, осудить служивших в Аушвице членов СС Оскара Гренинга (Oskar Gröning) в Люнебурге в 2015 году, Райнгольда Ганнинга (Reinhold Hanning) в Детмольде, Хельмы М. (Helma M.) в Киле и Хуберта Ц. (Hubert Z.) в Нойбранденбурге. Таким образом, эти люди были привлечены к ответственности спустя более 70 лет после совершенных ими преступлений – ничего подобного мировая история до этого не знала.
