Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
В постсоветских государствах бюрократический аппарат унаследован от СССР, когда обман власти представлял собой общенациональное хобби. С тех пор его укрепили и существенно модернизировали, чтобы закрыть доступ для всех непосвященных. В этих странах коррупция — главная опора режима. Единственный способ искоренить ее — отнять бразды правления у бюрократов, лишив их возможности собирать дань.
Проведение саммита по борьбе с коррупцией, организованного премьер-министром Соединенного Королевства Дэвидом Кэмероном, совпал по времени с публикацией доклада Международного валютного фонда, в котором объясняется, чем плоха коррупция для экономики, и предлагаются способы ее искоренения. Однако эти рекомендации и те рекомендации, которые прозвучали на саммите, вряд ли смогут помочь в решении проблем развивающегося мира. Для этого потребуется нечто гораздо большее, чем усовершенствование антикоррупционных законов и усиленный контроль за их исполнением.
На саммите довольно много внимания было уделено усилиям международного сообщества по обнаружению украденных капиталов и по обеспечению прозрачности в целом. Кэмерон надеется исправить репутацию Лондона, который уже давно считается надежным убежищем для украденных состояний. Он хочет, чтобы все иностранные компании, которые владеют недвижимостью в Соединенном Королевстве, задекларировали свое имущество в государственном реестре. Но я сомневаюсь, что это принесет какую-либо существенную пользу: в большинстве случаев подобные декларации будут содержать только список объектов недвижимости в Лондоне, а имена бенефициарных собственников либо никому и ни о чем не скажут, либо будут принадлежать людям, ведущим законный бизнес.
Возврат активов — это довольно сложный процесс. Для начала суд общей юрисдикции должен назначить владельцам то или иное наказание. Однако в коррумпированных странах суды являются одними из самых коррумпированных институтов. Европейскому Союзу пришлось вычеркнуть товарищей бывшего президента Украины Виктора Януковича из санкционных списков, поскольку украинская судебная система не смогла привлечь их к ответственности.
В стратегии по борьбе с коррупцией, предложенной МВФ, акцент также делается на прозрачности, укреплении диктатуры закона, создании институтов и попытках постепенно менять социальные нормы, действующие в коррумпированных обществах. Все это является общеизвестными рекомендациями, которые некоторые из самых коррумпированных режимов мира даже демонстративно применили на практике. В России существует прозрачная электронная система госзакупок, которой могли бы позавидовать многие, если бы все тендеры не получали «нужные» компании. На Украине существует даже не один, а три органа по борьбе с коррупцией — Национальное антикоррупционное бюро, Национальное агентство по предотвращению коррупции и Специализированная антикоррупционная прокуратура — но она до сих пор остается настолько коррумпированной страной, что МВФ отказал ей в перечислении очередного транша финансовой помощи.
Каха Бендукидзе, чьи реформы позволили Грузии за 13 лет подняться со 124 до 50 места в рейтинге стран организации Transparency International по индексу восприятия коррупции, сказал в интервью с украинским журналистом Владимиром Федориным, что однажды он присутствовал на американо-российском деловом форуме, организованном корпорацией РЭНД, где также были Дональд Рамсфелд (Donald Rumsfeld) и Пол О’Нил (Paul O'Neil), которые занимали высокие посты в администрации Джорджа Буша-младшего.
«В какой-то момент один участник из России пожаловался на коррупцию. На это Рамсфелд ответил: “Я считаю, что есть простой способ справиться с коррупцией: нужно принять закон, запрещающий коррупцию”. Все участники из России от души посмеялись, а американцы, между тем, со всей серьезностью кивали головами: “Да, да”».
Возможно, все было не совсем так, как рассказал Бендукидзе, известный своим остроумием, однако он коснулся одного очень важного момента: западные эксперты подчеркивают важность институтов, законов и обеспечения исполнения этих законов, как будто забывая о том, что законы можно игнорировать, работе институтов можно всячески препятствовать, а правоохранительные органы могут превратиться скорее в проблему, чем в ее решение.
Стратегия Бендукидзе отличалась от той стратегии, которую рекомендуют участники международных форумов и авторы докладов МВФ. «Либерализация и уменьшение контроля помогают бороться с коррупцией, а уничтожение коррупции в свою очередь способствует либерализации и уменьшению контроля», — именно так Бендукидзе описал этот процесс.
Бендукидзе, заплативший миллионы долларов в качестве взяток, пока он зарабатывал свое гигантское состояние в России, хорошо изучил все известные схемы и основных игроков, когда в 2004 году президент Грузии Михаил Саакашвили назначил его министром экономических реформ. Саакашвили без особых разбирательств посадил в тюрьму главных коррупционеров, а остальных заставил передать большую часть их состояний государству. По западным меркам этот процесс не был абсолютно законным, однако в сочетании с упрощенным подходом Бендукидзе к правительству, эта схема отлично сработала.
С точки зрения Бендукидзе, чтобы искоренить коррупцию, правительству необходимо избавиться от тех департаментов, без которых оно может обойтись, и свести контакты между гражданами и правительством к минимуму. Поэтому он закрыл грузинский антимонопольный комитет, который, по его мнению, не занимался практически ничем, кроме получения взяток, и распустил известную своей продажностью дорожную полицию. Никто не стал скучать по этим органам, и за их упразднением не последовали ни монополизация, ни хаос на дорогах. Скоро в Грузии в целом изменилось восприятие, и страна не опустилась в рейтинге Transparency даже после ухода Саакашвили и Бендукидзе. Сегодня Грузия является самой чистой страной бывшего советского блока, но ни одно другое государство — включая постреволюционную Украину — не нашло в себе мужества принять подобные драконовские меры.
Экономист Эрнандо де Сото (Hernando De Soto) считал обширный бюрократический аппарат главной причиной коррупции в развивающемся мире. В постсоветских государствах — одних из самых коррумпированных в мире — бюрократический аппарат зачастую был унаследован из прошлого, когда обман государства представлял собой общенациональное хобби. С тех пор его укрепили и существенно модернизировали, чтобы закрыть доступ к нему для всех непосвященных. Поэтому в этих странах коррупция — это, с одной стороны, традиционный элемент социальной структуры, с другой — главная опора режима. Единственный способ искоренить ее — забрать бразды правления из рук бюрократов, лишив их возможности собирать дань.
В докладе МВФ есть всего три абзаца, посвященные упразднению лишних механизмов контроля: и в одном из них говорится о значимости технологий (и снова электронная система госзакупок), а в другом содержится предупреждение о том, что уменьшение контроля может «нести в себе риски иного рода, особенно в тех случаях, когда институты недостаточно развиты». Согласно этому докладу, эти риски связаны с монополиями, возникшими в результате стремительной постсоветской приватизации. Олигархи, сумевшие создать эти конгломераты, хорошо научились руководить действиями правительств. Подход Бендукидзе в отношениях с ними заключался в том, что они «должны играть по новым правилам, или сгниют в тюрьме», однако такая стратегия не может стать частью ни одной «институционной структуры».
Искоренения коррупции в странах, где она представляет собой образ жизни, нельзя добиться, лишь следуя неким универсальным инструкциям. Метод Бендукидзе, вероятнее всего, не единственный, однако ни один эффективный рецепт не может основываться исключительно на рекомендациях законопослушных западных обществ: посткоммунистические государства, а также, вероятно, многие государства Африки и Азии, имеют глубокие традиции высмеивания и подрыва систем и институтов власти.
По данным МВФ, коррупция ежегодно обходится миру в 1,5-2 триллиона долларов — это 2% глобального ВВП — в основном лишая налогоплательщиков стимулов для уплаты налогов в государственную казну, увеличивая издержки и снижая качество расходования государственных средств, а также препятствуя частному инвестированию и уменьшая производительность. Эти потери в основном приходятся на долю тех государств, которые не могут себе их позволить. Запад не может сделать почти ничего, чтобы помочь им. Каждое коррумпированное государство в отдельности должно самостоятельно навести порядок в своих бюрократических структурах и избавить их от коррупционеров.
Каха Бендукидзе, чьи реформы позволили Грузии за 13 лет подняться со 124 до 50 места в рейтинге стран организации Transparency International по индексу восприятия коррупции, сказал в интервью с украинским журналистом Владимиром Федориным, что однажды он присутствовал на американо-российском деловом форуме, организованном корпорацией РЭНД, где также были Дональд Рамсфелд (Donald Rumsfeld) и Пол О’Нил (Paul O'Neil), которые занимали высокие посты в администрации Джорджа Буша-младшего.
«В какой-то момент один участник из России пожаловался на коррупцию. На это Рамсфелд ответил: “Я считаю, что есть простой способ справиться с коррупцией: нужно принять закон, запрещающий коррупцию”. Все участники из России от души посмеялись, а американцы, между тем, со всей серьезностью кивали головами: “Да, да”».
Возможно, все было не совсем так, как рассказал Бендукидзе, известный своим остроумием, однако он коснулся одного очень важного момента: западные эксперты подчеркивают важность институтов, законов и обеспечения исполнения этих законов, как будто забывая о том, что законы можно игнорировать, работе институтов можно всячески препятствовать, а правоохранительные органы могут превратиться скорее в проблему, чем в ее решение.
Стратегия Бендукидзе отличалась от той стратегии, которую рекомендуют участники международных форумов и авторы докладов МВФ. «Либерализация и уменьшение контроля помогают бороться с коррупцией, а уничтожение коррупции в свою очередь способствует либерализации и уменьшению контроля», — именно так Бендукидзе описал этот процесс.
Бендукидзе, заплативший миллионы долларов в качестве взяток, пока он зарабатывал свое гигантское состояние в России, хорошо изучил все известные схемы и основных игроков, когда в 2004 году президент Грузии Михаил Саакашвили назначил его министром экономических реформ. Саакашвили без особых разбирательств посадил в тюрьму главных коррупционеров, а остальных заставил передать большую часть их состояний государству. По западным меркам этот процесс не был абсолютно законным, однако в сочетании с упрощенным подходом Бендукидзе к правительству, эта схема отлично сработала.
С точки зрения Бендукидзе, чтобы искоренить коррупцию, правительству необходимо избавиться от тех департаментов, без которых оно может обойтись, и свести контакты между гражданами и правительством к минимуму. Поэтому он закрыл грузинский антимонопольный комитет, который, по его мнению, не занимался практически ничем, кроме получения взяток, и распустил известную своей продажностью дорожную полицию. Никто не стал скучать по этим органам, и за их упразднением не последовали ни монополизация, ни хаос на дорогах. Скоро в Грузии в целом изменилось восприятие, и страна не опустилась в рейтинге Transparency даже после ухода Саакашвили и Бендукидзе. Сегодня Грузия является самой чистой страной бывшего советского блока, но ни одно другое государство — включая постреволюционную Украину — не нашло в себе мужества принять подобные драконовские меры.
Экономист Эрнандо де Сото (Hernando De Soto) считал обширный бюрократический аппарат главной причиной коррупции в развивающемся мире. В постсоветских государствах — одних из самых коррумпированных в мире — бюрократический аппарат зачастую был унаследован из прошлого, когда обман государства представлял собой общенациональное хобби. С тех пор его укрепили и существенно модернизировали, чтобы закрыть доступ к нему для всех непосвященных. Поэтому в этих странах коррупция — это, с одной стороны, традиционный элемент социальной структуры, с другой — главная опора режима. Единственный способ искоренить ее — забрать бразды правления из рук бюрократов, лишив их возможности собирать дань.
В докладе МВФ есть всего три абзаца, посвященные упразднению лишних механизмов контроля: и в одном из них говорится о значимости технологий (и снова электронная система госзакупок), а в другом содержится предупреждение о том, что уменьшение контроля может «нести в себе риски иного рода, особенно в тех случаях, когда институты недостаточно развиты». Согласно этому докладу, эти риски связаны с монополиями, возникшими в результате стремительной постсоветской приватизации. Олигархи, сумевшие создать эти конгломераты, хорошо научились руководить действиями правительств. Подход Бендукидзе в отношениях с ними заключался в том, что они «должны играть по новым правилам, или сгниют в тюрьме», однако такая стратегия не может стать частью ни одной «институционной структуры».
Искоренения коррупции в странах, где она представляет собой образ жизни, нельзя добиться, лишь следуя неким универсальным инструкциям. Метод Бендукидзе, вероятнее всего, не единственный, однако ни один эффективный рецепт не может основываться исключительно на рекомендациях законопослушных западных обществ: посткоммунистические государства, а также, вероятно, многие государства Африки и Азии, имеют глубокие традиции высмеивания и подрыва систем и институтов власти.
По данным МВФ, коррупция ежегодно обходится миру в 1,5-2 триллиона долларов — это 2% глобального ВВП — в основном лишая налогоплательщиков стимулов для уплаты налогов в государственную казну, увеличивая издержки и снижая качество расходования государственных средств, а также препятствуя частному инвестированию и уменьшая производительность. Эти потери в основном приходятся на долю тех государств, которые не могут себе их позволить. Запад не может сделать почти ничего, чтобы помочь им. Каждое коррумпированное государство в отдельности должно самостоятельно навести порядок в своих бюрократических структурах и избавить их от коррупционеров.
