Die Presse: Начнем с макроэкономики. Как один из крупнейших предпринимателей России оценивает нынешнее ее состояние?
Владимир Евтушенков: Как экономику переходного периода.
— Это у нас в 90 годах уже было.
— Знаете, история всегда повторяется.
— Надеюсь, нет!
— К сожалению, не в наших силах изменить ход истории, хотя люди постоянно пытаются это сделать. Конечно, свой след оставил ощутимый удар санкций, и было бы глупо полагать, что ничего не произошло. Мы в России снова привыкли к тому, чтобы полагаться на собственные силы, поскольку не получаем никаких структурных кредитов на Западе, а некоторые западные фирмы со своей технологией и человеческим капиталом покидают страну. Но настолько плохо, как это выглядит, дело не обстоит: катастрофы не случилось. Мы просто пытаемся примириться с новой парадигмой.
— Как это выглядит?
— Жить собственными средствами, оптимизировать расходы, инвестировать в новые сферы и понимать, что покупательская способность существенно снизилась. За последнее время мы очень сильно вкладывались в западную экономику, создавали альянсы и покупали друг у друга доли в предприятиях. А теперь мы в этом весьма ограничены. Это тяжелый период, но первый шок позади, и мы точно знаем, что делать.
— Вы один из немногих, кто подчеркивает негативный характер санкций. Большинство в России сейчас все сводит к падению цен на нефть и структурному кризису.
— Естественно, все это имеет место. Но без санкций даже при низких ценах на нефть продолжалась бы интеграция, деньги занимались бы за границей, а в Россию поступали бы инвестиции из-за рубежа, что стимулировало бы развитие экономики. И как Вы знаете, мы уже годами повторяли мантры о том, что должны освободиться от нефтяной зависимости, заняться диверсификацией экономики и тому подобное.
— Так, как Вы перечисляете, звучит, будто Вы уже сожалеете об этом.
— Да, Вы абсолютно правы. Поэтому говорю Вам: мы все поняли, что нечто подобное рано или поздно произойдет с экономикой. Но в силу нашей типично русской беспечности не подготовились к этому вовремя.
— Первый заместитель Председателя Центробанка, Ксения Юдаева, недавно сказала, что России предстоит вечная стагнация, если не будет реформ. Премьер-министр Дмитрий Медведев на это заявил, что форсирования реформ не будет…
— Знаете, я, наверно, слишком стар, чтобы выслушивать, кто и что говорит. У меня обо всем свое мнение. Вечной стагнации быть не может. Нашу страну часто хоронили, и всегда она по разным причинам возрождалась. Будет взлет экономики. Возьмите аграрный сектор: импорт резко сократился, но зато растет производство в России.
— И Вы считаете, что прежняя, зависимая от нефти модели экономики может стать инвестиционной?
— Разумеется.
— Тогда признаки: инвестиционный климат и то, что Вы полтора года назад находились под трехмесячным домашним арестом и у Вас был отнят нефтяной концерн «Башнефть».
— Видите ли, я не идеализирую наше общество! И нашу государственную машину. Я лишь слишком хорошо знаю, как она работает. Но я работаю в 35 странах мира, и везде те же проблемы. Независимо от случая с «Башнефтью», инвестиционный климат у нас не хуже, чем во многих других странах.
— Ну, акции вашей многопрофильной корпорации «Система», к которой относилась и «Башнефть», после данного события упали до предела и никогда больше от этого падения не оправились.
— Лишь немногие фирмы в состоянии справиться с подобной ситуацией. Мы, однако, даже расширяемся, переходим в три совершенно новых сферы. Да, было бы прекрасно, если бы акции подросли. В том, что этого не происходит, виновата общая политическая и экономическая ситуация, и то, что наши новые сферы еще не приняты инвесторами.
— МТС, крупнейший мобильный оператор России со 108 миллионами пользователей, Ваш важнейший актив. Но вершина развития, похоже, достигнута. Как выглядят задачи на будущее?
— Да, вершина преодолена во всем мире. Не случайно появляются такие гиганты, как Facebook. Поэтому нужно искать новые направления, новые виды бизнеса и новые продукты, если есть инфраструктура. Во всем мире все это ищут. Успешно или нет, это открытый вопрос.
— Личный вопрос: после событий, связанных с «Башнефтью», Ваш образ мышления и видение ситуации изменились?
— Ничего не изменилось. Я слишком хорошо знаю свою страну.
— То есть?
— В нашей истории часто случались противоречивые ситуации, обиды и т. п. Но в ней есть и люди, бывшие патриотами, которым никто не мешал работать, потому что по-другому они жить не хотели. И я тоже. Как и раньше, я работаю активно, покупаю, создаю новое.
— Мультимиллиардер и акционер Strabag Олег Дерипаска несколько лет назад в нашем разговоре говорил о впечатляющей рационализации нефтяной компании «Юкос» и последствиях, в том плане, что нужно знать, в какой стране живешь.
— Да, именно. Просто нужно знать, в какой стране живешь, и тогда будет легче. В деловой сфере всегда нужно считаться с любыми возможными случаями, даже с нетипичными. Я благодарен судьбе за свою интересную жизнь. И еще хотел бы подчеркнуть, что из тех, кто чем-то рискует, мы всегда видим лишь тех, кому это удалось. Мы знаем пару дюжин звезд Голливуда, но не остальные десятки тысяч, которые также потратили на это дело жизнь, но были забыты.
— В последние годы Вы активно вкладывали деньги в аграрный, лесной и высокотехнологичный секторы. Получается, что российское эмбарго на импорт идет на руку и Вам. Оно должно быть продлено?
— Нет, конечно, нет! Все эмбарго и санкции — это нарушения прав и свобод. Я категорически против.
— Но большинство в стране говорит, что если обходиться без Запада, то все наладится само собой. Россия себя не переоценивает?
— Представители Европы говорят о том, что Россия ежедневно ослабляет ЕС. Наши представители, наоборот, заявляют, что ЕС ослабляет Россию. Каждый слышит только себя. Собственно, правы и те, и другие: ЕС и Россия ослабляют друг друга.
— А как выбраться из этого тупика?
— Так же, как мы в него попали. Просто назад! И все отменять.
— Вы думаете, что санкции Запада в этом году отменят?
— Я думаю, они ослабнут. Это как в семье, когда обе стороны спустя пять минут после ссоры понимают, что были неправы.
— И потом отношения будут такими же, как раньше?
— Я в этом полностью убежден.
— Если в России разочаровались в Китае, к кому можно было бы обратиться?
— Во-первых, никто в Китае не разочаровался, поскольку мы и раньше не давали ввести себя в заблуждение. Все серьезные люди знают о сложностях, о различиях в менталитете в работе с Китаем. Просто было и есть необходимо интенсивней вести работу с Китаем. Но ослепление и разочарование — не категории деловой жизни. В деловой жизни значимо нечто иное: дает ли это что-то или нет, — нужно затрачивать всю свою энергию.
— В настоящее время для иностранцев подходящий момент делать инвестиции в экономику России?
— Да. Пороговый уровень низок. Есть хорошие предложения, и инвестиционный климат неплох. И еще одно: санкции, падение курса рубля и падающий уровень благосостояния привели к тому, что в стране наблюдается большая активность. Раньше многие отправлялись за границу. Теперь оживает бизнес в России. Конечно, всегда можно и проиграть. Но в настоящее время вероятность этого намного меньше, чем раньше, потому что все больше людей заинтересованы в лучших условиях жизни у себя в стране.
— Какие сферы, помимо сельского хозяйства, еще привлекательны?
— Любая. Производство промышленного оборудования, индустрия, фармакология…
— Именно об этом восхваляемом ныне аграрном секторе известно, что он всегда испытывал большие проблемы с поиском в провинции квалифицированного и надежного персонала.
— Это остается. Здесь ничего не поделаешь. Все это потому, что мы были избалованы, поскольку долгое время в страну текли огромные суммы нефтедолларов. Многие разучились работать и привыкли получать больше, чем могут дать. Многим нужно переучиваться.
— Вы тесно работали с Европой. Есть ли планы расширения сферы деятельности?
— Планы есть. Но мы сейчас работаем над созданием фондов венчурного капитала, например, в сфере здравоохранения, биотехнологий и т. д. Но таких крупных закупок, как несколько лет назад, нет. Раньше мы покупали и удивлялись, что все так дешево, пока не вступили в конфронтацию с европейской реальностью, которая, например, делает нерентабельными крупные металлургические заводы и оттесняет их туда, где энергетические ресурсы дешевы, а экологические требования ниже.
— Именно Вы, работающие в 35 странах, знаете о значении имиджа. Политика Украины не повысила имидж России, прежде всего, в своих соседних государствах. Это в бизнесе ощущается?
— Я бы не сказал, что мы это особенно сильно ощущаем. Если бы мы общались не на экономическом, а на политическом уровне, то отношения были бы совсем иными.
— Но они же переходят одни в другие. И вред имиджу держится долго, как видно в случае с «Газпромом», чья демонстрация силы десять лет назад повлияла на то, что ЕС до сих пор скептически относится к своему по-настоящему надежному поставщику.
— Все последствия воздействия на имидж продолжаются долго. С этим нужно смириться.
— Итак, я правильно понимаю: проблема с имиджем существует из-за политики Украины?
— Я бы так не сказал. Там, где она существует, изменение имиджа может быть и плюсом.
— В России снова начинается приватизация некоторых предприятий. Каких ошибок при этом следует избегать?
— Если бы я сидел в Белом Доме, я бы мог это сказать. Там сидят умные, прогрессивные люди. У меня достаточно и своих проблем. Посмотрите на мой письменный стол!
— Я вижу, работа для Вас наивысшее удовлетворение.
— Есть люди, созданные для отпуска, в нем они получают энергию, становятся креативными. А есть люди, созданные для работы. Тех, которые умеют и то, и другое, я встречал немного. Я, к сожалению, предназначен для работы. Но мне это предназначение нравится.
— Тем более огорчительно, что прирожденному предпринимателю в России часто не дают работать.
— Когда начинаешь проект, нужно все просчитать, чтобы никому не наступить на ноги. Если в тебе видят не конкурента, а врага, которому нужно помешать, то это, в первую очередь, твоя вина. Это твой риск. Ты был готов взять этот риск на себя. Ты все взвесил и рассчитал. В таком случае обвиняй, в первую очередь, себя самого!
