Кто и почему выбирает экстремистов? Этот вопрос можно услышать все чаще, потому что подобных избирателей в Европе становится все больше. Ответ сложен, но некий общий знаменатель симпатия к крайним партиям и политика, вероятно, существует. И это «ностальгия по будущему».
До конца прошлого века события в мире развивались более или менее предсказуемо, однако сегодня почти никто не может себе представить, что будет, так как в глобализированном обществе классическая шахматная партия, в которой существует точное число фигур и полей, не разыгрывается. Как говорит философ Мирослав Петршичек, переход от классических шахмат к их новой форме очень прост, но последствия значительны. Прежде всего, меняется масштаб. Ведь в шахматы, в известном нам виде, можно играть только тогда, как есть основные элементы (фигуры), игровые поля (шахматная доска) и число игроков (два).
В мировые шахматы играет несколько игроков, шахматная доска намного больше (число полей бесконечно), а все остальное остается неизменным. То есть на первый взгляд все это возможно.
Изменение заключается в том, что игра перестала быть «универсалистской», потому что раздробилась на целый ряд столкновений, мелких партий, но все они имеют глобальные последствия. Каждый отдельный ход в этой игре может иметь ясное локальное следствие, однако невозможно предугадать его последствия в других местах шахматной доски.
Это изменение и неспособность ориентироваться поддерживает в жесткой борьбе за читателей и зрителей и часть СМИ, которые сосредотачиваются только на актуальных событиях. Эти СМИ живут за счет страха и несут разочарованность. Вместо информации они распространяют эмоции. Таким образом СМИ, пусть и неосознанно, льют воду на мельницу тех, что на очень сложные вопросы отвечает просто: они обещают обеспечить порядок и стабильность.
Социологи отмечают, что в последнее время по телевидению и в кинотеатрах можно увидеть много фильмов времен так называемой холодной войны. Скорее всего, это связано с тем, что эти киноленты вызывают приятные ощущения и воспоминания о мире, который пусть и был опасным, но оставался понятным. Он был ясно разделен на Запад и Восток, правых и левых, на зло и добро. И благодаря этому можно продолжать рассказывать старую историю о победе демократии над злом: сначала над Гитлером, а потом над СССР.
Сегодня ситуация совершенно другая: Советского Союза не существует, а у России, по сравнению с ним, на 150 миллионов меньше граждан. Там царит государственный капитализм без идеологии, которую можно было бы экспортировать. Несмотря на это, Россия имеет те же геополитические амбиции, какие были у Советского Союза. Вблизи Европы в разных регионах идут войны, некоторые страны разваливаются, джихадисты объявили нам войну и используют в ней самую современную коммуникационную электронику и оружие. К нам приезжают беженцы, прежде всего из Сирии, Ирака и Магриба. Пессимисты и популисты говорят о том, что мы стоим перед новым периодом, когда передвижения народов могу значительно превысить показатели прошлого века.
И именно это используют крайние политические движения и партии: «Альтернатива для Германии», французский Национальный фронт, «Австрийская партия свободы» — вот наиболее известные из них. Они предлагают нам, как говорят социологи, мудрость давно минувших времен. Например, Марин Ле Пен говорит почти теми же словами, какие использовал глава французских коммунистов Жорж Марше несколько десятков лет назад. Подобные популисты всех мастей ратовали против ислама много лет назад, когда в Европе проживало совсем мало арабов. Поэтому неслучайно, что многие западные комментаторы пишут о людях, которые поддерживают упомянутые экстремистские партии, как о тех, кто мечтаем о возвращении в пятидесятые.
Вспомним, что делают эти партии: они борются против Европейского Союза во имя сохранения европейских ценностей: справедливости, равенства, христианства и национальной свободы. В их глазах Евросоюз — это непрозрачность и несправедливость. Они не понимают, почему ЕС не способен разобраться с приливом беженцев. Почему он привлекает американцев в Европу торговым соглашением ТТИП? Почему ЕС ввел санкции против России, но при этом толерантен к мусульманам? Почему Евросоюз ведет переговоры с Турцией о принятии в союз, если Эрдоган такой же, как Путин?
Однако между подобными рассуждениями и фактами — пропасть. Популисты привлекают сторонников, потому что обещают быстро установить порядок и стабильность, не понимая, что политика никогда не может предложить идеального решения — она всегда компромисс, то есть поиск наименее болезненного общего знаменателя. Если где-то победят их упрощенные решения, они достигнут обратного: они потеряют то, на чем до сих пор зиждился мир, порядок и стабильность Европы, а значит, и всего Европейского Союза. Эта позиция, если популистов выберут, отольется им как раз тем, чего они боятся: политическими беспорядками, непредсказуемостью, мстительной политикой, охотой на ведьм и страхом.
Кто не верит, может обратиться к ситуации у соседей: после победы партии Качиньского Польша превращается в авторитарное государство, каким была между войнами, а в Венгрии Виктор Орбан напоминает предвоенного Миклоша Хорти. В каком направлении двинется Австрия, мы увидим после второго тура президентских выборов 22 мая.
Но одно кажется очевидным, хотя это намного сложнее, чем то, что предлагают популисты: новые задачи требуют новых решений, и если мы хотим сохранить то, что называем европейскими ценностями, нам придется всем вместе их обозначить, суммировать и договориться о том, какими из них мы при необходимости готовы пожертвовать, чтобы не потерять главные. И опять-таки нам придется привыкнуть к тому, что риск — неотъемлемая часть жизни в рамках обязательств. Если мы не сумеем этого сделать, будет только хуже!
